Оригинал взят у в Джордж Лукас XVIII века
Новыми глазами взглянул я на акварельку с камчадалочкой и камчадалёнком:
Её автором значится Филипп де Лутербург (или Лутербур, смотря на каком языке читать имя представителя нескольких наций). Оказалось, этот художник вовсе не был соплавателем Кука, а путешествовал только по Европе. Откуда же такая достоверность? Загадку этой и других картинок разрешила статья Марка Стокера на сайте новозеландского музея Те Папа - её название я вынес в заголовок поста, а перевод и иллюстрации помещаю под кат.
Оригинал статьи здесь
читать дальше
Спецэффекты
Англо-французский художник Филипп де Loutherbourg (1740-1812) был мастером спецэффектов света и звука. Как-то раз, взяв за угол лист тонкой меди и потрясая им, он добился того, что некая леди в зале закричала: «Молния!» – и народ ринулся прочь из театра. Божьи силы пребывали в его руках, изображаемая гроза была пугающе реалистична, к возмущению напуганных и к удовольствию «громовержца». В какой-то момент игра в божество увлекла его настолько, что он оставил на время успешную и прибыльную карьеру пейзажиста и сценографа и взялся исцелять верой посредством «небесного и божественного Инфлюкса» (вливания).
Thomas Gainsborough, Portrait of Philippe de Loutherbourg, 1778 or before. By permission of the Trustees of Dulwich Picture Gallery.
Те Папа (Новозеландский Нац. музей) недавно приобрел три акварели, атрибутированные как шедевры Лутербурга. Небольшие размером, они вовсе не претендовали на роль произведений высокого искусства. Но очень интересны как предметы искусства исторического, театрального, особенно для новозеландского Аотероа. Относятся они к одному из величайших кассовых хитов Лутербурга, пантомиме «Омаи, или кругосветное путешествие» (1785), поставленно в театре Ковент-Гарден в Лондоне.
Построение декораций
Подростком Лутербург изучал математику, богословие и языки в Страсбургском университете, а как художник впервые проявился в начале 1760-х годов. Ведущий парижский критик и публичный интеллектуал Дени Дидро восхищался умением Лутербурга передать пространство и атмосферу в пейзажах и маринах, таких как «Кораблекрушение» (1769). Несомненно, это сказалось потом в театральной деятельности.
Philippe-Jacques de Loutherbourg, Shipwreck in a Great Storm, 1769, Chateau-Musee Dieppe. Image Wikipedia Commons.
На исходе третьего десятилетия жизни, поколесив по Германии, Швейцарии и Италии, Лутербург нашёл своё призвание в Лондоне, с его живой, конкурентной сценой, которая только и ждала такого знатока постановочных и световых эффектов. Он мог выплеснуть на лондонскую сцену и свет Парижской оперы, где учился прежде. Развернулся Лутербург, когда Дэвид Гаррик, величайший актер эпохи, а также театральный менеджер и продюсер (и ещё арт-коллекционер) поручил ему возглавить живописный отдел Королевского театра на Друри-Лейн. Годовое жалование Лутербурга £ 300 вскоре взлетела до звездной £ 500 (добавьте три нуля, чтобы получить нынештий эквивалент). Прагматичный, бессовестный, эпатажный, социально спекулятивный, потворствующий нравам века наслаждения, он нарывается на обвинения в пошлости со стороны снобов от искусства – что странного? Но именно поэтому через Лутербурга мы узнаём о тогдашнем рынке и мире вообще больше, чем из картин и портретов его благонравного современника, сэра Джошуа Рейнольдса.
Не решаясь признать его истинно серьезным художником, современники Лутербурга тем не менее восхищались его «умением объединить все живописные элементы… мастерством создания сложнейших световых эффектов… сцен великой топографической убедительности и присутствия». К этому он приложил всё чутьё и талант живописца, и никак не может быть списан в бездушные технари.
Конструкции Лутербурга охватили жанры комедии, трагедии и пантомимы с легкостью и размахом. К сожалению, только немногие из его макетов уцелели, ибо это искусство эфемерно. Все они находятся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, в том числе два для «Омаи» (изобрающие Кенсингтонский сад и камчатский снежный доми). Кроме того, сохранились 17 эскизов костюмов к той же постановке (в том числе наряда новозеландского воина), в Национальной библиотеке Австралии. Теперь коллекция мирового достояния пополнилась тремя приобретениями Те Папа, которые уже давно известны исследователям театрального искусства и истории мореплаваний.
Philip James de Loutherbourg, and John Webber, A chief warrior, New Zealand, circa 1785, watercolour,
Purchased 2014.
«Омаи, или путешествие вокруг света»
Сюжет «Омаи», как и большинства пантомим, довольно глуп и слишком сложен, чтобы его тут толком пересказать. Этот костюм относится к счастливой кульминации, когда, после его испытаний и невзгод, герой по имени Омаи восходит на трон Таити, взяв в королевы Лондину, дочь Британии.
Их чествует процессия представителей тихоокеанских народов: впереди шестеро таитян, следом уроженцы Новой Зеландии, островов Маркизских, Сандвичевых и Дружественного (Молокаи); наконец Камчатки, что на северо-востоки России и пролива Нутка-саунд (нынешняя Британская Колумбия) – этим пришлось преодолеть огромные расстояния, чтобы попасть на торжество. Афиша особо подчёркивает «точное соответствие одежд, оружия и манер, жителей этих самых разнообразных мест». Хотя позднейшие ученые находят несоответствия в этом соответствии, но сама попытка указывает на просветительский дух этой пантомимы, в ногу с веком. Философ Иммануил Кант удачно сформулировал искательский дух эпохи фразой: «осмелились знать».
В реальной жизни Омаи (или правильнее Маи) был первым полинезийцем, посетившим Англию (1774-76), где произвёл впечатление на двор, аристократию и богему, как воплощение одного из образов эпохи Просвещения, а именно «благородного дикаря». Омаи был в большей степени благороден, чем дик, и восхищал естественным аристократизмом, обличая развращённость и упадочничество европейского "Старого Света". Рейнолдс написал знаменитый портрет Омаи (1774), где придал модели позу Аполлона Бельведерского, перенесенного в воображаемый ландшафт «Южных морей». Тем самым он создал самого подходящего героя для пантомимы. Женитьба его на Лондине была сюжетной пикантностью, но если глядеть глубже, отражала колониальные устремления Британии.
Philippe Jacques de Loutherbourg, The Apotheosis of Captain Cook, 1794, Alexander Turnbull Library, Wellington
Матёрые взрослые и нежные дети
Историческим фоном для «Омаи» послужило третье, роковое путешествие капитана Джеймса Кука в Тихий океан (1776-80) и посещение им многочисленных гаваней. Действительно, лондонская «Таймс» назвала пантомиму "Прекрасной иллюстрацией к Путешествиям Кука – иллюстрацией значительной для зрелого ума и восхитительной для нежного разума ребёнка». Газета восхищался «точным изображением... построек, морских судов, оружия, изделий, обрядов и одеяний» тихоокеанских народов.
Официальный отчет о путешествии был опубликован Советом Адмиралтейства в Лондоне (1784) и выдержал множество изданий, репринтов, serialisations и переводов. Интерес к Тихому океану, к «мученической» гибели Кука на Гавайях был огромен. «Омаи» сыграл на этом – на сцену опускалось большое полотно «Апофеоз Кука», изображающее его вознесение к богам. Даже гравированная миниатюра, по которой мы можем судить, великолепна. Король Георг III, который смотрел постановку несколько раз, был тронут этой сценой до слёз. «Омаи» была впервые сыграна в декабре 1785 года и акварели костюмом почти наверняка датируются этим же годом, несколько ранее.
Лутербург или Уэббер? Тесное сотрудничество
Выше я сказал, что акварели были "атрибутированы" как принадлежащие Лутербургу. Альтернативный кандидат на авторство – его друг Джон Уэббер (1751-93), который был официальным художником экспедиции и свидетелем трагического конца Кука. Из всех художников Кука Уэббер даёт наиболее документальные ландшафты и облики коренных народов. Его лирический живописный портрет Poedua [Poetua], дочь Oreo, вождя Ulaietea, один из островов Общества (1785) – жемчужина коллекции Те Папа.
John Webber, Poedua [Poetua], daughter of Oreo, chief of Ulaietea, one of the Society Isles, 1785, oil on canvas,
Purchased 2010.
В то время как Лутербургу мил типичный европейский профиль, для новозеландца Аотеароа характерно обратное, благодаря уникальному контакту Уэббера с этой страной. [While Loutherbourg may enjoy a greater European profile, in Aotearoa New Zealand the reverse applies due to Webber’s unique contact with this country.]
Playbill for Omai or A trip round the world, National Library of Australia, 1785-6
В этом контексте, искусствоведы давно ставили под сомнение авторство акварелей всех 20 костюмов, отмечая их "более светлое исполнение", чем обычно бывает в документированных как Лутербурговы. Оливье Лефевр в своей недавней, весьма впечатляющей монографии «Филипп-Жак-де-Лутербург» (2012), утверждает, что стилистически большинство из них "явно не" его, так же как и подписи, такие как "Женщина Новой Зеландии среднего размера» [‘A Woman New Zealand middle size’] не его руки. В свою очередь Лефевр уверенно переатрибутирует их как Уэбберовы – по стилистическим признакам; дело усложняется тем, что два из рисунков явно основаны на более ранних работах Уильяма Ходжеса, ведущего художника второго путешествия Кука (1772-75 гг.).
William Hodges, Man of New Zealand, from James Cook, A Voyage Towards the South Pole, 1777
Мы знаем, что Лутербург и Уэббер вместе работали над дизайном костюмов и декораций для «Омаи». Сохранившиеся накладные показывают, что Уэббер получил за работу £123, в то время как Лутербургу начислено £ 620. Афиша анонсирует: "Пантомима и вся сценография, машинерия, костюмы etc. разработаны и придуманы г. Лутербургом, и выполнены под его начальством и присмотром гг-ми Ричардсом, Карвером и Ходжинсом, г-ном Каттоном-младшим, г-ном Тернером и одним известным художником». Безымянный «известный художник» – почти наверняка Уэббер, который помогал Лутербургу оригинальными рисунками экспедиции, ставшими основой для работы.
Два художника, вероятно, нуждались друг в друге: Уэббер обеспечивал достоверность, а Лутербург – сценическую сенсационность. На самой сильной из трех акварелей «Новозеландский вождь» принял элегантно классическую позу. Он вполне исторически правдоподобен, хотя татуировка на руках выглядит больше таитянской, чем маори. Однако совсем некстати выглядит банановый лист, который он держит.
Philip James de Loutherbourg, and John Webber, A chief of New Zealand, 1785, watercolour,
Purchased 2014.
Искусствовед Rüdiger Joppien, поддерживая авторства Лутербурга, приводит такой аргумент: «Кажется неразумным, чтобы Уэббер допустил отклонения от его собственных рисунков, в этнографической правильности которых был уверен». Может, оно и так, но я могу также представить, как Лутербург говорит: «Полагаю, вождь должен держать банановый лист, мистер Уэббер!» – и, возможно, даже отметая любые возможные возражения.
Такое искуствоведение не вполне научно, но не будем недооценивать Лутербурга как коллекционера, интересующегося новооткрытыми тихоокеанскими культурами. Он скупил множество артефактов, привезённых из экспедиций Кука и других путешественников, возможно полагая использовать их для театрального реквизита. Среди продававшегося в 1812 г. имущества Лутербурга был ‘Bone Pattopattoo’ из Новой Зеландии, в котором можно угадывать patu paraoa, вставляемые в пояс военного вождя из Новой Зеландии.
Маори выходят на сцену
Кто бы ни был их действительным художником, историческая и культурная значимость этих акварелей несомненна. Они запечатлевают костюмы и боди-арт маори глазами западного человека – именнт таков был первый взгляд европейца на коренные народы Новой Зеландии и таково понимание их жизни. Кроме того, как пишет Joppien, "по-видимому, это самые ранние оригинальные эскизы костюма для английской сцены, сохранившиеся с восемнадцатого века». То, что они принадлежат классической эпохе Дэвида Гаррика и актрисы Сара Сиддонс, звезды трагедии, только подчеркивает их уникальность.
Сохранились они, вероятно, потому, что имели отношение к капитану Куку, тогда как другие Лутербурговы эскизы костюмов пропали без следа. Наконец, они помогают нам вообразить, что за чудесное зрелище было «Омаи, или кругосветное путешествие». Очень справедливо, что костюмы действительно обошли вокруг света (а Империя нанесла ответный удар!), чтобы попасть в Те Папа, где они усладят взоры публики ещё раз.
{Конец перевода. Оригинал статьи снабжён сосками и ссылками. Ах, да, у них картинки можно увеличивать, а я их просто скопировал}
Её автором значится Филипп де Лутербург (или Лутербур, смотря на каком языке читать имя представителя нескольких наций). Оказалось, этот художник вовсе не был соплавателем Кука, а путешествовал только по Европе. Откуда же такая достоверность? Загадку этой и других картинок разрешила статья Марка Стокера на сайте новозеландского музея Те Папа - её название я вынес в заголовок поста, а перевод и иллюстрации помещаю под кат.
Оригинал статьи здесь
читать дальше
Спецэффекты
Англо-французский художник Филипп де Loutherbourg (1740-1812) был мастером спецэффектов света и звука. Как-то раз, взяв за угол лист тонкой меди и потрясая им, он добился того, что некая леди в зале закричала: «Молния!» – и народ ринулся прочь из театра. Божьи силы пребывали в его руках, изображаемая гроза была пугающе реалистична, к возмущению напуганных и к удовольствию «громовержца». В какой-то момент игра в божество увлекла его настолько, что он оставил на время успешную и прибыльную карьеру пейзажиста и сценографа и взялся исцелять верой посредством «небесного и божественного Инфлюкса» (вливания).
Thomas Gainsborough, Portrait of Philippe de Loutherbourg, 1778 or before. By permission of the Trustees of Dulwich Picture Gallery.
Те Папа (Новозеландский Нац. музей) недавно приобрел три акварели, атрибутированные как шедевры Лутербурга. Небольшие размером, они вовсе не претендовали на роль произведений высокого искусства. Но очень интересны как предметы искусства исторического, театрального, особенно для новозеландского Аотероа. Относятся они к одному из величайших кассовых хитов Лутербурга, пантомиме «Омаи, или кругосветное путешествие» (1785), поставленно в театре Ковент-Гарден в Лондоне.
Построение декораций
Подростком Лутербург изучал математику, богословие и языки в Страсбургском университете, а как художник впервые проявился в начале 1760-х годов. Ведущий парижский критик и публичный интеллектуал Дени Дидро восхищался умением Лутербурга передать пространство и атмосферу в пейзажах и маринах, таких как «Кораблекрушение» (1769). Несомненно, это сказалось потом в театральной деятельности.
Philippe-Jacques de Loutherbourg, Shipwreck in a Great Storm, 1769, Chateau-Musee Dieppe. Image Wikipedia Commons.
На исходе третьего десятилетия жизни, поколесив по Германии, Швейцарии и Италии, Лутербург нашёл своё призвание в Лондоне, с его живой, конкурентной сценой, которая только и ждала такого знатока постановочных и световых эффектов. Он мог выплеснуть на лондонскую сцену и свет Парижской оперы, где учился прежде. Развернулся Лутербург, когда Дэвид Гаррик, величайший актер эпохи, а также театральный менеджер и продюсер (и ещё арт-коллекционер) поручил ему возглавить живописный отдел Королевского театра на Друри-Лейн. Годовое жалование Лутербурга £ 300 вскоре взлетела до звездной £ 500 (добавьте три нуля, чтобы получить нынештий эквивалент). Прагматичный, бессовестный, эпатажный, социально спекулятивный, потворствующий нравам века наслаждения, он нарывается на обвинения в пошлости со стороны снобов от искусства – что странного? Но именно поэтому через Лутербурга мы узнаём о тогдашнем рынке и мире вообще больше, чем из картин и портретов его благонравного современника, сэра Джошуа Рейнольдса.
Не решаясь признать его истинно серьезным художником, современники Лутербурга тем не менее восхищались его «умением объединить все живописные элементы… мастерством создания сложнейших световых эффектов… сцен великой топографической убедительности и присутствия». К этому он приложил всё чутьё и талант живописца, и никак не может быть списан в бездушные технари.
Конструкции Лутербурга охватили жанры комедии, трагедии и пантомимы с легкостью и размахом. К сожалению, только немногие из его макетов уцелели, ибо это искусство эфемерно. Все они находятся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, в том числе два для «Омаи» (изобрающие Кенсингтонский сад и камчатский снежный доми). Кроме того, сохранились 17 эскизов костюмов к той же постановке (в том числе наряда новозеландского воина), в Национальной библиотеке Австралии. Теперь коллекция мирового достояния пополнилась тремя приобретениями Те Папа, которые уже давно известны исследователям театрального искусства и истории мореплаваний.
Philip James de Loutherbourg, and John Webber, A chief warrior, New Zealand, circa 1785, watercolour,
Purchased 2014.
«Омаи, или путешествие вокруг света»
Сюжет «Омаи», как и большинства пантомим, довольно глуп и слишком сложен, чтобы его тут толком пересказать. Этот костюм относится к счастливой кульминации, когда, после его испытаний и невзгод, герой по имени Омаи восходит на трон Таити, взяв в королевы Лондину, дочь Британии.
Их чествует процессия представителей тихоокеанских народов: впереди шестеро таитян, следом уроженцы Новой Зеландии, островов Маркизских, Сандвичевых и Дружественного (Молокаи); наконец Камчатки, что на северо-востоки России и пролива Нутка-саунд (нынешняя Британская Колумбия) – этим пришлось преодолеть огромные расстояния, чтобы попасть на торжество. Афиша особо подчёркивает «точное соответствие одежд, оружия и манер, жителей этих самых разнообразных мест». Хотя позднейшие ученые находят несоответствия в этом соответствии, но сама попытка указывает на просветительский дух этой пантомимы, в ногу с веком. Философ Иммануил Кант удачно сформулировал искательский дух эпохи фразой: «осмелились знать».
В реальной жизни Омаи (или правильнее Маи) был первым полинезийцем, посетившим Англию (1774-76), где произвёл впечатление на двор, аристократию и богему, как воплощение одного из образов эпохи Просвещения, а именно «благородного дикаря». Омаи был в большей степени благороден, чем дик, и восхищал естественным аристократизмом, обличая развращённость и упадочничество европейского "Старого Света". Рейнолдс написал знаменитый портрет Омаи (1774), где придал модели позу Аполлона Бельведерского, перенесенного в воображаемый ландшафт «Южных морей». Тем самым он создал самого подходящего героя для пантомимы. Женитьба его на Лондине была сюжетной пикантностью, но если глядеть глубже, отражала колониальные устремления Британии.
Philippe Jacques de Loutherbourg, The Apotheosis of Captain Cook, 1794, Alexander Turnbull Library, Wellington
Матёрые взрослые и нежные дети
Историческим фоном для «Омаи» послужило третье, роковое путешествие капитана Джеймса Кука в Тихий океан (1776-80) и посещение им многочисленных гаваней. Действительно, лондонская «Таймс» назвала пантомиму "Прекрасной иллюстрацией к Путешествиям Кука – иллюстрацией значительной для зрелого ума и восхитительной для нежного разума ребёнка». Газета восхищался «точным изображением... построек, морских судов, оружия, изделий, обрядов и одеяний» тихоокеанских народов.
Официальный отчет о путешествии был опубликован Советом Адмиралтейства в Лондоне (1784) и выдержал множество изданий, репринтов, serialisations и переводов. Интерес к Тихому океану, к «мученической» гибели Кука на Гавайях был огромен. «Омаи» сыграл на этом – на сцену опускалось большое полотно «Апофеоз Кука», изображающее его вознесение к богам. Даже гравированная миниатюра, по которой мы можем судить, великолепна. Король Георг III, который смотрел постановку несколько раз, был тронут этой сценой до слёз. «Омаи» была впервые сыграна в декабре 1785 года и акварели костюмом почти наверняка датируются этим же годом, несколько ранее.
Лутербург или Уэббер? Тесное сотрудничество
Выше я сказал, что акварели были "атрибутированы" как принадлежащие Лутербургу. Альтернативный кандидат на авторство – его друг Джон Уэббер (1751-93), который был официальным художником экспедиции и свидетелем трагического конца Кука. Из всех художников Кука Уэббер даёт наиболее документальные ландшафты и облики коренных народов. Его лирический живописный портрет Poedua [Poetua], дочь Oreo, вождя Ulaietea, один из островов Общества (1785) – жемчужина коллекции Те Папа.
John Webber, Poedua [Poetua], daughter of Oreo, chief of Ulaietea, one of the Society Isles, 1785, oil on canvas,
Purchased 2010.
В то время как Лутербургу мил типичный европейский профиль, для новозеландца Аотеароа характерно обратное, благодаря уникальному контакту Уэббера с этой страной. [While Loutherbourg may enjoy a greater European profile, in Aotearoa New Zealand the reverse applies due to Webber’s unique contact with this country.]
Playbill for Omai or A trip round the world, National Library of Australia, 1785-6
В этом контексте, искусствоведы давно ставили под сомнение авторство акварелей всех 20 костюмов, отмечая их "более светлое исполнение", чем обычно бывает в документированных как Лутербурговы. Оливье Лефевр в своей недавней, весьма впечатляющей монографии «Филипп-Жак-де-Лутербург» (2012), утверждает, что стилистически большинство из них "явно не" его, так же как и подписи, такие как "Женщина Новой Зеландии среднего размера» [‘A Woman New Zealand middle size’] не его руки. В свою очередь Лефевр уверенно переатрибутирует их как Уэбберовы – по стилистическим признакам; дело усложняется тем, что два из рисунков явно основаны на более ранних работах Уильяма Ходжеса, ведущего художника второго путешествия Кука (1772-75 гг.).
William Hodges, Man of New Zealand, from James Cook, A Voyage Towards the South Pole, 1777
Мы знаем, что Лутербург и Уэббер вместе работали над дизайном костюмов и декораций для «Омаи». Сохранившиеся накладные показывают, что Уэббер получил за работу £123, в то время как Лутербургу начислено £ 620. Афиша анонсирует: "Пантомима и вся сценография, машинерия, костюмы etc. разработаны и придуманы г. Лутербургом, и выполнены под его начальством и присмотром гг-ми Ричардсом, Карвером и Ходжинсом, г-ном Каттоном-младшим, г-ном Тернером и одним известным художником». Безымянный «известный художник» – почти наверняка Уэббер, который помогал Лутербургу оригинальными рисунками экспедиции, ставшими основой для работы.
Два художника, вероятно, нуждались друг в друге: Уэббер обеспечивал достоверность, а Лутербург – сценическую сенсационность. На самой сильной из трех акварелей «Новозеландский вождь» принял элегантно классическую позу. Он вполне исторически правдоподобен, хотя татуировка на руках выглядит больше таитянской, чем маори. Однако совсем некстати выглядит банановый лист, который он держит.
Philip James de Loutherbourg, and John Webber, A chief of New Zealand, 1785, watercolour,
Purchased 2014.
Искусствовед Rüdiger Joppien, поддерживая авторства Лутербурга, приводит такой аргумент: «Кажется неразумным, чтобы Уэббер допустил отклонения от его собственных рисунков, в этнографической правильности которых был уверен». Может, оно и так, но я могу также представить, как Лутербург говорит: «Полагаю, вождь должен держать банановый лист, мистер Уэббер!» – и, возможно, даже отметая любые возможные возражения.
Такое искуствоведение не вполне научно, но не будем недооценивать Лутербурга как коллекционера, интересующегося новооткрытыми тихоокеанскими культурами. Он скупил множество артефактов, привезённых из экспедиций Кука и других путешественников, возможно полагая использовать их для театрального реквизита. Среди продававшегося в 1812 г. имущества Лутербурга был ‘Bone Pattopattoo’ из Новой Зеландии, в котором можно угадывать patu paraoa, вставляемые в пояс военного вождя из Новой Зеландии.
Маори выходят на сцену
Кто бы ни был их действительным художником, историческая и культурная значимость этих акварелей несомненна. Они запечатлевают костюмы и боди-арт маори глазами западного человека – именнт таков был первый взгляд европейца на коренные народы Новой Зеландии и таково понимание их жизни. Кроме того, как пишет Joppien, "по-видимому, это самые ранние оригинальные эскизы костюма для английской сцены, сохранившиеся с восемнадцатого века». То, что они принадлежат классической эпохе Дэвида Гаррика и актрисы Сара Сиддонс, звезды трагедии, только подчеркивает их уникальность.
Сохранились они, вероятно, потому, что имели отношение к капитану Куку, тогда как другие Лутербурговы эскизы костюмов пропали без следа. Наконец, они помогают нам вообразить, что за чудесное зрелище было «Омаи, или кругосветное путешествие». Очень справедливо, что костюмы действительно обошли вокруг света (а Империя нанесла ответный удар!), чтобы попасть в Те Папа, где они усладят взоры публики ещё раз.
{Конец перевода. Оригинал статьи снабжён сосками и ссылками. Ах, да, у них картинки можно увеличивать, а я их просто скопировал}
@темы: исторические россказни, иллюстрации