Оригинал взят у в Маргиналии на полях средневековых рукописей
Что искали читатели средневековых книг? Пятнадцатиминутная лекция историка Александра Сидорова, опубликованная на ПостНауке. Текст мною дополнен фрагментами из манускрипта XIII века, т.е. из рукописи, изготовленной примерно через 500 лет после каролингского времени (VIII-IX вв.), о котором по большей части рассказывает Александр Иванович.
Кодекс Юстиниана. Болонья, XIII век, третья четверть. Латынь. Манускрипт, пергамен. Муниципальная библиотека Анже, Франция / Ms. 0339, f. 254. Codex Justinianus. Langue latin. Datation 13e s. (troisième quart). Origine géographique Italie (nord). Origine historique Emilie. Origine précise Bologne. Possesseur Nicholaus Adam/Angers, abbaye Saint-Aubin. Codex ; parchemin ; 332 ff. ; 430 x 266. Angers, Bibliothèque municipale. Source
читать дальшеЭта рукопись – Codex Justinianus /Кодекс Юстиниана — собрание указов императоров, впервые изданное в 529 г. – одна из составных частей законодательной компиляции Юстиниана: свода гражданского права, Кодификации Юстиниана. Кодекс Юстиниана включает 4652 отрывка из императорских распоряжений (конституций), изданных начиная с императора Адриана (II в. н.э.) в кончая самим Юстинианом. Состоит из 12 книг, излагающих: церковное право и обязанности государственных служащих (книга первая); частное право — имущественные и прочие отношения (книги 2-8); уголовное право (книга 9); административное и финансовое право (книги 10-12).
Александр Иванович Сидоров о каролингских эрудитах, классификации пометок на полях и практике средневекового чтения; а манускрипт XIII века – о своем – передает древние законы.
Средневековые рукописи, в отличие от современных нам книг, интересны исследователю тем, что они сохранили в себе или на себе опыт чтения, использования их как книг, через которые эти рукописи прошли в течение столетий. Этим рукописи интересны, и этим они сейчас привлекают внимание многих исследователей.
2.
Source
Если в предшествующий период, в XIX веке и на протяжении большей части XX века, исследователи отдавали предпочтение в большой части опубликованным текстам и работали с этим нарративом (с авторским текстом, хотя он далеко не всегда был авторским и часто просто реконструировался издателями, но это отдельная проблема), то сейчас все больше и больше исследователей увлекаются изучением конкретных манускриптов и чаще приходят к мысли о том, что все-таки главной нарративной единицей в Средние века было не сочинение, не конкретный текст, а конкретный кодекс, конкретная рукопись.
3.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 275
И текст того или иного сочинения был известен тому или иному кругу читателей ровно в том виде или форме, в которой он был зафиксирован в конкретной рукописи. Тексты в Средние века были вещью крайне подвижной: их редактировали, переставляли местами куски, что-то выбрасывали, что-то добавляли, с чем-то компоновали под одной обложкой, с разными сочинениями. От этой компоновки могло изменяться восприятие конкретного сочинения.
4.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 235
Кроме того, к счастью для нас, средневековые читатели с определенного момента стали довольно много оставлять записей на полях, работая конкретно с этим текстом, с этой конкретной рукописью. Это дает исследователям в руки совершенно колоссальный материал. Надо только понять, как с ним работать, как его использовать.
5.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 277
Судя по всему, на протяжении первых столетий Средних веков и в эпоху Античности на полях рукописей не было принято оставлять пометы. Практика эта, видимо, появляется в каролингскую эпоху, то есть в конце VIII — IX веке, когда вдруг каролингские эрудиты начинают делать огромное количество помет на полях рукописей, с которыми они работают.
6.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 040
Причем пометки эти совершенно разного плана и содержания. Это, конечно, редакционные значки, которые почти всегда есть в практически любом кодексе, здесь нет ничего необычного, и это не очень интересно, но там есть и другие вещи. Там есть то, что принято называть глоссами, то есть пояснение конкретных слов или латинских выражений на полях. Как правило, такие глоссы появлялись в ареалах, где доминировали германские языки, — в Восточной Германии, Англии, то есть там, где люди в повседневных практиках пользовались другими языками — скажем, не романским, который все-таки развивался из латинского. Видимо, люди, которые говорили на романских языках, так или иначе могли понимать латинские тексты, во всяком случае, делали это лучше, чем их германские соседи с запада или востока.
7.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 063v
Глоссы довольно давно привлекают внимание исследователей, филологов или лингвистов, есть даже целое многотомное издание этих глосс, большая серьезная работа по ним ведется до сих пор. Это огромный кладезь, который позволяет многое понять в истории конкретного языка или языков. Но, помимо этого, на полях много чего есть — там ведь происходит целая читательская жизнь. Там есть комментарии, пометы, заметки, рассуждения, соображения, рисунки, схемы, что-то еще, которые, видимо, так или иначе были важны для читателя, которые позволяли ему лучше понимать текст или которые были важны для него тем, что он понимал, что, оставив их, он в какой-то степени облегчит задачу работы с этой рукописью своим последователям, тем, кто будет читать этот текст за ним.
8.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 038v
И этим исследователи стали всерьез заниматься относительно недавно, лет 20–25 тому назад, плотно изучать читательские практики на полях. Здесь, конечно, открывается кладезь информации — новой, необычной. В этой массе помет на полях есть, например, отдельный корпус текстов, которые в силу каких-то странных и непонятных причин до сих пор толком не изучены.
9.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 035 - vue 2
Я имею в виду пометы на полях в рукописях с историческими сочинениями. Если мы говорим о Библии, о сочинениях Отцов Церкви либо о каких-то религиозных трактатах, то там комментарии понятны и объяснимы: люди работали с текстом, делали пометы, позволяющие понять текст и лучше в нем ориентироваться, понимая, как проще найти то или иное место.
10.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 039
В исторических сочинениях такие пометы не всегда понятны. На полях может быть повторено имя человека, упомянутого в тексте, либо кусок фразы, либо непонятно откуда взявшаяся цитата, которая почему-то важна для того, кто ее оставил. Занимаясь, например, королевскими рукописями, мне удалось установить в какой-то момент, что речь идет о довольно сложной системе отсылок к другим текстам, важным для каролингских читателей, и эрудированный читатель, читая конкретный манускрипт и видя пометы на полях, видимо, восстанавливал себе эту сеть книг, он понимал, куда ему нужно идти дальше, он понимал, почему эта информация вдруг важна и вынесена на поля, он понимал, где можно найти дополнительную информацию по этому сюжету, и путешествовал таким образом от книжки к книжке.
11.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 064 - vue 2
Например, в некоторых каролингских рукописях Юстина мне удалось обнаружить повторяющиеся маргиналии, оставленные напротив одних и тех же кусков текста, хотя эти рукописи никак не связаны между собой. Они были созданы в разных местах, даже в разные эпохи, читали их разные люди, но почему-то на некоторое количество фрагментов одного и того же текста читатели обращали одинаковое количество внимания. Это парадоксальная, интересная, заслуживающая отдельного анализа вещь.
12.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 039v
Мне удалось выяснить, что за этой довольно простой, безыскусной системой отсылок стоит целая книжная история, отсылки к некоторым другим важным сочинениям — например, к «Истории против язычников» Павла Орозия, либо к «Хронике» Евсевия Иеронима, либо к каким-то другим сочинениям.
13.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v
Таким образом, видно, как каролингские читатели, эрудиты и монахи адаптировали разные тексты, принимая их в свою христианско-монастырскую культуру, потому что языческий текст Юстина все-таки языческий, написанный языческим автором, но, безусловно, интересный, важный, потому что он в том числе говорит о событиях, о которых говорят авторитетные христианские писатели. Его нужно было использовать.
14.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 023v - vue 2
Таким образом, они начинают его втягивать в эту систему координат, показывая, что языческого автора тоже можно использовать, что у него есть информация, которой нет у Иеронима или Орозия, но которую надо иметь в виду, потому что это важная информация в контексте христианской истории.
15.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 023v (илл. #14), f. 040 (илл. #6)
Кроме того, пометы на полях указывают на другие практики. Например, напротив тех или иных фрагментов в тексте есть дополнения. Они могут быть короткими, уточняющими, могут быть пространными и занимать несколько страниц. Не комментарии, а дополнения. Это указывает тоже на совершенно определенную практику чтения рукописи такого рода.
16.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 265v
То есть человек облегчал задачу себе и другим тем, что собирал важную для него информацию в одну рукопись, делал это буквально и физически, переписывая разные цитаты, разные куски текста, важные для него, в одну рукопись, чтобы можно было ее использовать. Мы точно не знаем, что потом происходило с этой рукописью. Делалось ли это для того, чтобы набело все переписать и сделать новую рукопись или новый кодекс, где все эти дополнения были бы учтены, — мы не знаем. Но тем не менее то, что в каких-то рукописях есть такие вещи, помогает нам понять многое о читательских практиках. Оставление маргиналий на полях рукописей возникает довольно поздно, в конце VIII — IX веке, и это тоже складывается опытным путем.
17.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 008
Мы видим, что далеко не во всех рукописях читатели оставляют пометы. В этом тоже есть своя логика. Например, сохранилось до нашего времени некоторое количество античных кодексов IV-V веков, очень приличных, очень красивых, с огромными полями, где можно было бы развернуться. Но странным образом почему-то на этих полях нет помет. Можно думать, что для каролингских читателей, эрудитов и исследователей существовали некоторые ограничения по тому, где можно, а где нельзя писать. Видимо, было представление о том, что старые кодексы нельзя комментировать, нельзя их портить или работать с ними так, как можно работать с новыми книжками, потому что новую только что переписали, можно еще одну написать и так далее. А с этими приходилось работать осторожно.
18.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 052
Зато на новых кодексах, причем на самых разных, они не сдерживались, писали охотно, много, интересно. Конечно, не все рукописи имеют комментарии, маргиналии и даже глоссы на полях. Тем не менее многие несут на себе следы таких читательских практик. Более того, есть кодексы, где читатели оставляют свои пометы на протяжении нескольких столетий, с IX до XV века, и мы видим, как разные читатели выхватывают разные куски.
19.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v
Например, есть такой очень известный кодекс, каролингские сочинения Светония «Жизнь двенадцати цезарей» — один из самых известных кодексов с трудами античных писателей. Там множество помет, оставленных разными руками, и мы видим, как меняется интерес, как он революционирует. То, что волнует каролингского читателя, не очень волнует читателя XIV–XV веков, зато он обращает внимание на другие вещи: болезни, удары молнии, на явления природы, которые можно было бы прочитывать как некоторые знаки.
20.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v
Каролингские читатели обращают внимание на античных персонажей — на Цезаря, на Суллу или еще на кого-то, на их поступки, деяния. Все-таки нужно учитывать, что в каролингскую эпоху рукописи стали активно тиражировать, но все равно их было мало. И конечно, каролингские эрудиты — не только они, но и следующие поколения ученых и читателей — старались использовать конкретную рукопись с максимальной выгодой для себя, максимально полезно для себя и читателей. Отсюда возникают практики помет на полях, комментирования, дополнения, исправления основного текста.
21.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 034
В общем-то эта жизнь на полях подчас оказывается интереснее, содержательнее, чем основной текст. Основной текст в принципе понятен и известен ученым, а вот как он жил, существовал в конкретное время в конкретном месте, как именно его воспринимали, прочитывали, почему именно так или иначе, что интересовало конкретного читателя в данный момент в данном месте в данное время — вот это прежде всего сейчас интересует ученых, это то, что выходит на первый план, то, что находится в поле зрения ведущих исследователей.
22.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v-034
Это указывает на то, что жизнь интересна, хочется понять какие-то бытовые вещи: как жили книги, как жили люди среди книг, как жили книги среди людей.
Александр Иванович Сидоров, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Центра исторического знания Института всеобщей истории РАН
Оригинал: ПостНаука. Опубликовано 04.09.2016 – текст, видео.
Источник иллюстраций: Angers, Bibliothèque municipale, ms. 0339. Codex Justinianus. Langue latin. Datation 13e s. (troisième quart). Origine géographique Italie (nord). Origine historique Emilie. Origine précise Bologne. Possesseur Nicholaus Adam/Angers, abbaye Saint-Aubin. Codex ; parchemin ; 332 ff. ; 430 x 266.
Кодекс Юстиниана. Болонья, XIII век, третья четверть. Латынь. Манускрипт, пергамен. Муниципальная библиотека Анже, Франция / Ms. 0339, f. 254. Codex Justinianus. Langue latin. Datation 13e s. (troisième quart). Origine géographique Italie (nord). Origine historique Emilie. Origine précise Bologne. Possesseur Nicholaus Adam/Angers, abbaye Saint-Aubin. Codex ; parchemin ; 332 ff. ; 430 x 266. Angers, Bibliothèque municipale. Source
читать дальшеЭта рукопись – Codex Justinianus /Кодекс Юстиниана — собрание указов императоров, впервые изданное в 529 г. – одна из составных частей законодательной компиляции Юстиниана: свода гражданского права, Кодификации Юстиниана. Кодекс Юстиниана включает 4652 отрывка из императорских распоряжений (конституций), изданных начиная с императора Адриана (II в. н.э.) в кончая самим Юстинианом. Состоит из 12 книг, излагающих: церковное право и обязанности государственных служащих (книга первая); частное право — имущественные и прочие отношения (книги 2-8); уголовное право (книга 9); административное и финансовое право (книги 10-12).
Александр Иванович Сидоров о каролингских эрудитах, классификации пометок на полях и практике средневекового чтения; а манускрипт XIII века – о своем – передает древние законы.
Средневековые рукописи, в отличие от современных нам книг, интересны исследователю тем, что они сохранили в себе или на себе опыт чтения, использования их как книг, через которые эти рукописи прошли в течение столетий. Этим рукописи интересны, и этим они сейчас привлекают внимание многих исследователей.
2.
Source
Если в предшествующий период, в XIX веке и на протяжении большей части XX века, исследователи отдавали предпочтение в большой части опубликованным текстам и работали с этим нарративом (с авторским текстом, хотя он далеко не всегда был авторским и часто просто реконструировался издателями, но это отдельная проблема), то сейчас все больше и больше исследователей увлекаются изучением конкретных манускриптов и чаще приходят к мысли о том, что все-таки главной нарративной единицей в Средние века было не сочинение, не конкретный текст, а конкретный кодекс, конкретная рукопись.
3.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 275
И текст того или иного сочинения был известен тому или иному кругу читателей ровно в том виде или форме, в которой он был зафиксирован в конкретной рукописи. Тексты в Средние века были вещью крайне подвижной: их редактировали, переставляли местами куски, что-то выбрасывали, что-то добавляли, с чем-то компоновали под одной обложкой, с разными сочинениями. От этой компоновки могло изменяться восприятие конкретного сочинения.
4.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 235
Кроме того, к счастью для нас, средневековые читатели с определенного момента стали довольно много оставлять записей на полях, работая конкретно с этим текстом, с этой конкретной рукописью. Это дает исследователям в руки совершенно колоссальный материал. Надо только понять, как с ним работать, как его использовать.
5.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 277
Судя по всему, на протяжении первых столетий Средних веков и в эпоху Античности на полях рукописей не было принято оставлять пометы. Практика эта, видимо, появляется в каролингскую эпоху, то есть в конце VIII — IX веке, когда вдруг каролингские эрудиты начинают делать огромное количество помет на полях рукописей, с которыми они работают.
6.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 040
Причем пометки эти совершенно разного плана и содержания. Это, конечно, редакционные значки, которые почти всегда есть в практически любом кодексе, здесь нет ничего необычного, и это не очень интересно, но там есть и другие вещи. Там есть то, что принято называть глоссами, то есть пояснение конкретных слов или латинских выражений на полях. Как правило, такие глоссы появлялись в ареалах, где доминировали германские языки, — в Восточной Германии, Англии, то есть там, где люди в повседневных практиках пользовались другими языками — скажем, не романским, который все-таки развивался из латинского. Видимо, люди, которые говорили на романских языках, так или иначе могли понимать латинские тексты, во всяком случае, делали это лучше, чем их германские соседи с запада или востока.
7.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 063v
Глоссы довольно давно привлекают внимание исследователей, филологов или лингвистов, есть даже целое многотомное издание этих глосс, большая серьезная работа по ним ведется до сих пор. Это огромный кладезь, который позволяет многое понять в истории конкретного языка или языков. Но, помимо этого, на полях много чего есть — там ведь происходит целая читательская жизнь. Там есть комментарии, пометы, заметки, рассуждения, соображения, рисунки, схемы, что-то еще, которые, видимо, так или иначе были важны для читателя, которые позволяли ему лучше понимать текст или которые были важны для него тем, что он понимал, что, оставив их, он в какой-то степени облегчит задачу работы с этой рукописью своим последователям, тем, кто будет читать этот текст за ним.
8.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 038v
И этим исследователи стали всерьез заниматься относительно недавно, лет 20–25 тому назад, плотно изучать читательские практики на полях. Здесь, конечно, открывается кладезь информации — новой, необычной. В этой массе помет на полях есть, например, отдельный корпус текстов, которые в силу каких-то странных и непонятных причин до сих пор толком не изучены.
9.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 035 - vue 2
Я имею в виду пометы на полях в рукописях с историческими сочинениями. Если мы говорим о Библии, о сочинениях Отцов Церкви либо о каких-то религиозных трактатах, то там комментарии понятны и объяснимы: люди работали с текстом, делали пометы, позволяющие понять текст и лучше в нем ориентироваться, понимая, как проще найти то или иное место.
10.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 039
В исторических сочинениях такие пометы не всегда понятны. На полях может быть повторено имя человека, упомянутого в тексте, либо кусок фразы, либо непонятно откуда взявшаяся цитата, которая почему-то важна для того, кто ее оставил. Занимаясь, например, королевскими рукописями, мне удалось установить в какой-то момент, что речь идет о довольно сложной системе отсылок к другим текстам, важным для каролингских читателей, и эрудированный читатель, читая конкретный манускрипт и видя пометы на полях, видимо, восстанавливал себе эту сеть книг, он понимал, куда ему нужно идти дальше, он понимал, почему эта информация вдруг важна и вынесена на поля, он понимал, где можно найти дополнительную информацию по этому сюжету, и путешествовал таким образом от книжки к книжке.
11.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 064 - vue 2
Например, в некоторых каролингских рукописях Юстина мне удалось обнаружить повторяющиеся маргиналии, оставленные напротив одних и тех же кусков текста, хотя эти рукописи никак не связаны между собой. Они были созданы в разных местах, даже в разные эпохи, читали их разные люди, но почему-то на некоторое количество фрагментов одного и того же текста читатели обращали одинаковое количество внимания. Это парадоксальная, интересная, заслуживающая отдельного анализа вещь.
12.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 039v
Мне удалось выяснить, что за этой довольно простой, безыскусной системой отсылок стоит целая книжная история, отсылки к некоторым другим важным сочинениям — например, к «Истории против язычников» Павла Орозия, либо к «Хронике» Евсевия Иеронима, либо к каким-то другим сочинениям.
13.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v
Таким образом, видно, как каролингские читатели, эрудиты и монахи адаптировали разные тексты, принимая их в свою христианско-монастырскую культуру, потому что языческий текст Юстина все-таки языческий, написанный языческим автором, но, безусловно, интересный, важный, потому что он в том числе говорит о событиях, о которых говорят авторитетные христианские писатели. Его нужно было использовать.
14.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 023v - vue 2
Таким образом, они начинают его втягивать в эту систему координат, показывая, что языческого автора тоже можно использовать, что у него есть информация, которой нет у Иеронима или Орозия, но которую надо иметь в виду, потому что это важная информация в контексте христианской истории.
15.
 |
 |
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 023v (илл. #14), f. 040 (илл. #6)
Кроме того, пометы на полях указывают на другие практики. Например, напротив тех или иных фрагментов в тексте есть дополнения. Они могут быть короткими, уточняющими, могут быть пространными и занимать несколько страниц. Не комментарии, а дополнения. Это указывает тоже на совершенно определенную практику чтения рукописи такого рода.
16.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 265v
То есть человек облегчал задачу себе и другим тем, что собирал важную для него информацию в одну рукопись, делал это буквально и физически, переписывая разные цитаты, разные куски текста, важные для него, в одну рукопись, чтобы можно было ее использовать. Мы точно не знаем, что потом происходило с этой рукописью. Делалось ли это для того, чтобы набело все переписать и сделать новую рукопись или новый кодекс, где все эти дополнения были бы учтены, — мы не знаем. Но тем не менее то, что в каких-то рукописях есть такие вещи, помогает нам понять многое о читательских практиках. Оставление маргиналий на полях рукописей возникает довольно поздно, в конце VIII — IX веке, и это тоже складывается опытным путем.
17.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 008
Мы видим, что далеко не во всех рукописях читатели оставляют пометы. В этом тоже есть своя логика. Например, сохранилось до нашего времени некоторое количество античных кодексов IV-V веков, очень приличных, очень красивых, с огромными полями, где можно было бы развернуться. Но странным образом почему-то на этих полях нет помет. Можно думать, что для каролингских читателей, эрудитов и исследователей существовали некоторые ограничения по тому, где можно, а где нельзя писать. Видимо, было представление о том, что старые кодексы нельзя комментировать, нельзя их портить или работать с ними так, как можно работать с новыми книжками, потому что новую только что переписали, можно еще одну написать и так далее. А с этими приходилось работать осторожно.
18.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 052
Зато на новых кодексах, причем на самых разных, они не сдерживались, писали охотно, много, интересно. Конечно, не все рукописи имеют комментарии, маргиналии и даже глоссы на полях. Тем не менее многие несут на себе следы таких читательских практик. Более того, есть кодексы, где читатели оставляют свои пометы на протяжении нескольких столетий, с IX до XV века, и мы видим, как разные читатели выхватывают разные куски.
19.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v
Например, есть такой очень известный кодекс, каролингские сочинения Светония «Жизнь двенадцати цезарей» — один из самых известных кодексов с трудами античных писателей. Там множество помет, оставленных разными руками, и мы видим, как меняется интерес, как он революционирует. То, что волнует каролингского читателя, не очень волнует читателя XIV–XV веков, зато он обращает внимание на другие вещи: болезни, удары молнии, на явления природы, которые можно было бы прочитывать как некоторые знаки.
20.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v
Каролингские читатели обращают внимание на античных персонажей — на Цезаря, на Суллу или еще на кого-то, на их поступки, деяния. Все-таки нужно учитывать, что в каролингскую эпоху рукописи стали активно тиражировать, но все равно их было мало. И конечно, каролингские эрудиты — не только они, но и следующие поколения ученых и читателей — старались использовать конкретную рукопись с максимальной выгодой для себя, максимально полезно для себя и читателей. Отсюда возникают практики помет на полях, комментирования, дополнения, исправления основного текста.
21.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 034
В общем-то эта жизнь на полях подчас оказывается интереснее, содержательнее, чем основной текст. Основной текст в принципе понятен и известен ученым, а вот как он жил, существовал в конкретное время в конкретном месте, как именно его воспринимали, прочитывали, почему именно так или иначе, что интересовало конкретного читателя в данный момент в данном месте в данное время — вот это прежде всего сейчас интересует ученых, это то, что выходит на первый план, то, что находится в поле зрения ведущих исследователей.
22.
Angers, Bibl. mun., ms. 0339, f. 033v-034
Это указывает на то, что жизнь интересна, хочется понять какие-то бытовые вещи: как жили книги, как жили люди среди книг, как жили книги среди людей.
Александр Иванович Сидоров, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Центра исторического знания Института всеобщей истории РАН
Оригинал: ПостНаука. Опубликовано 04.09.2016 – текст, видео.
Источник иллюстраций: Angers, Bibliothèque municipale, ms. 0339. Codex Justinianus. Langue latin. Datation 13e s. (troisième quart). Origine géographique Italie (nord). Origine historique Emilie. Origine précise Bologne. Possesseur Nicholaus Adam/Angers, abbaye Saint-Aubin. Codex ; parchemin ; 332 ff. ; 430 x 266.
@темы: рай библиомана, Арагарта