[Шано]

Оригинал взят у в Полифем, увидя Одиссея с товарищами, говорит ему:

"Странники, кто вы? Откуда пришли водяною дорогой?
Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду
Взад и вперед по морям, как добычники вольные, мчася,
Жизнью играя своей и беды приключая народам?"

Он их, конечно, первый раз видит и вообще сукин сын, но ведь он совершенно прав: именно этим они и занимаются. Непосредственно перед этим они разграбили город каких-то киконов, попавшийся по дороге.

Кстати, забавно, что основная претензия героев к Полифему - не собственно людоедство, а нарушение законов гостеприимства. Если бы он отлавливал и ел их, скажем, в лесу - был бы, вероятно, в своем праве.

Вообще этикет гостеприимства у Гомера интересно устроен. Одиссей приходит к царю Алкиною. Тот его с почетом принимает, устраивает в его честь пиры и спортивные состязания, наделяет богатыми дарами, приказывает своим подданным отвезти его на родину, где бы она не находилась - и только через несколько дней, после многословных извинений и церемоний, находит возможным спросить гостя, кто он, собственно, такой и как его зовут. Видимо, это считалось невежливым. Даже некультурный Полифем спрашивает у Одиссея имя только на второй день.

запись создана: 14.12.2016 в 08:54

@темы: книги, античность

Comments

[Atandakil]

А как иначе? Странника защищать некому, консульских служб нет, своя община не защитит, а чужой интереса нет - а путешествовать как-то надо (причем для взаимной пользы). Остается частная защита - принял гостя в свой дом, теперь обеспечиваешь ему статус в своей общине и отвечаешь перед ней за него. И, заодно, имеешь право на взаимность, когда у гостя в его краях окажешься.
А если на каждого путника с дрекольем кидаться - это уже не комильфо. И к тебе ходить не будут, и тебя к себе не пустят. Дикарь-с... И межобщинных связей нарушитель.

А что до Одиссея у Алкиноя - оно, конечно, выглядит как дипломатический перегиб - как это, первого попавшегося встречного-поперечного привечать и пиры устраивать - но личность, личность-то какова! Если даже девочка-подросток с ходу, с первой же фразы (фраза, конечно, была соответствующей: "Руки, богиня иль смертная дева, к тебе простираю - если одна из богинь ты, владычиц пространного неба, то с Артемидою только, великою дочерью Зевса, можешь сходна быть лица красотою и станом высоким; если ж одна ты из смертных, под властью судьбины живущих, то несказанно блаженны отец твой и мать, и блаженны братья твои, с наслаждением видя, как ты перед ними в доме семейном столь мирно цветешь, иль свои восхищая очи тобою, когда в хороводах ты весело пляшешь; но из блаженных блаженнейшим будет тот смертный, который в дом свой тебя уведет, одаренную веном богатым. Нет, ничего столь прекрасного между людей земнородных взоры мои не встречали доныне; смотрю с изумленьем: в Делосе только я - там, где алтарь Аполлонов воздвигнут, - юную стройно-высокую пальму однажды заметил (В храм же зашел, окруженный толпою сопутников верных, я по пути, на котором столь много мне встретилось бедствий) - юную пальму заметив, я в сердце своем изумлен был долго: подобного ей благородного древа нигде не видал я. Так и тебе я дивлюсь! Но, дивяся тебе, не дерзаю тронуть коленей твоих: несказанной бедой я постигнут: только вчера, на двадцатый мне день удалося избегнуть моря: столь долго игралищем был я губительной бури, гнавшей меня от Огигии острова; ныне ж сюда я демоном брошен для новых напастей - еще не конец им; верно, немало еще претерпеть мне назначили боги. Сжалься, царевна; тебя, испытавши превратностей много, первую здесь я молитвою встретил; никто из живущих в этой земле не знаком мне; скажи, где дорога в город, и дай мне прикрыть обнаженное тело хоть лоскут грубой обвертки, в которой сюда привезла ты одежды. О, да исполнят бессмертные боги твои все желанья, давши супруга по сердцу тебе с изобилием в доме, с миром в семье! Несказанное там водворяется счастье, где однодушно живут, сохраняя домашний порядок, муж и жена, благомысленным людям на радость, недобрым людям на зависть и горе, себе на великую славу" ) определяет: "Странник, конечно твой род знаменит: ты, я вижу, разумен" - то уж царю понять, что перед ним путешественник знатный, царского рода (а кто же еще такие речи на одном дыхании способен произносить?) сами олимпийцы велели!
А импортного царя привечать со всем вежеством - это еще и политично!

(Кстати, опыт Алкиноя показал, что и практично тоже...)

[О.Г.]

через несколько сотен лет был даже человек - проксен - который в чужом полисе привечал и обеспечивал поддержку для жителей.
проксенами назывались те лица, которые, будучи чужеземцами, оказывали какому-нибудь государству услуги (например гостеприимство его гражданам и послам) и за это получали почетное звание П., соединявшееся с разными привилегиями. Так, например, в Афинах П. могли обращаться прямо к полемарху, без посредства простата. Ни свобода от повинностей (ателия), ни право приобретать недвижимую собственность не были, однако, необходимо связаны с проксенией: они давались в Афинах лишь некоторым П. в силу особых каждый раз постановлений. Правительственные учреждения должны были особенно заботиться о П., оказывать им помощь в необходимых случаях. Проксения была широко распространена в греческих государствах

[Groemlin]

Не вижу ничего странного. Это в эпоху прогресса было бы удивительно, а традиции гостеприимства в архаическом обществе штука такая. Когда гость покинет твой дом (т.е. перестанет быть гостем) - хоть живьём его съешь, но если он в твоём доме на правах гостя - хозяин сам обязан костьми лечь, но угостить - и защитить, если за гостем придут его враги.

Тот же Полифем, уже став потерпевшим, кажется, сетовал на то, что сам дурак забыл о старом правиле, проистекавшем из того, что под видом безобидного незнакомца в дом мог войти какой-нибудь переодетый бог инкогнито.