Оригинал взят у в ИСТОРИЯ ПРОСТИТУЦИИ СИМФЕРОПОЛЯ в кон. ХІХ - нач.ХХ веков
читать дальше
Историю платного секса в дореволюционной Таврической губернии хранят документы: рапорты полицейских управлений, свидетельства врачебного осмотра проституток, личные медицинские билеты и прошения девиц. Исследовав около двух тысяч документов Государственного архива Крыма, представляем самые интересные наблюдения и открытия. 
Лея Линденберг развратом не занимается?
На пожелтевшем листе, края которого разорваны и истрепаны временем, черные рукописные строки плотно уложены в аккуратные ряды. 1895 год.
От имени безграмотной солдатской вдовы Ельды Осиповны обращается в Таврическое Губернское управление писарь, с точностью передавая слова женщины: «Дочь моя никогда развратом не занималась и не занимается... А находится на службе у Монокорева». Лею Линденберг, 28-летнюю симферопольскую мещанку, дочь Ельды Осиповны, записали в проститутки.
Большего позора для женщины 19 века придумать сложно: теперь у Леи заберут паспорт, выдадут вместо него «заменительный билет» и каждую неделю она обязана будет являться в полицейское управление и к врачам. Линденберг придется раздвигать ноги, дабы медики смогли провести осмотр и убедиться, что она здорова. О том, что мещанка Лея — проститутка, скоро узнает весь Симферополь, и общество навсегда вычеркнет ее из рядов «благопристойных» женщин. Службы своей у помещика Монокорева она тоже лишится, дабы единственно заниматься продажей своего тела — проститутки в царской России не имели права подрабатывать. Мать Леи утверждает, что ее дочь стала «жертвой наговора» и просит исключить ее из позорного числа проституток.
...Людские судьбы и трагедии упакованы в связки тяжеленных дел Государственного архива: открывая папку, не знаешь, что найдешь. В бумажном кармашке — бланк, где записан год, когда документы в последний раз извлекали из хранилища. Нам попадались удивительные дела без всяких отметок — то есть после попадания в архив их никто и никогда не видел и не держал в руках. Человеческие истории — пунктиром, некоторые обрываются по завершению дела, и можно лишь догадываться, как сложилась судьба героев. Это пожалуй, единственные сохранившиеся сведения о жителях крымских городов — сейчас даже могил не найдешь.
Но история мещанки Леи Линденберг нам стала известна полностью: удалось отыскать рапорт Симферопольского городского полицейского управления. Как выяснилось, после обращения матери за Леей был установлен тайный полицейский надзор.
И, увы...
«Лея Линденберг занимается, в виде промысла, тайной проституцией, за что была привлечена к ответственности и приговорена городским судом к двухнедельному аресту».
По-видимому, о «промысле» дочери не знала даже родная мать. Своим прошением она оказала Лее медвежью услугу: не было бы надзора — не было бы и двух недель в тюрьме.
Развратный табель о рангах: от тайных до уличных
В полицейских отчетах нам часто встречались рапорты о выявленных публичных женщинах. Впрочем, некоторые добровольно меняли паспорта на «желтые билеты»: в роскошных публичных домах крестьянка или мещанка могла заработать 2 рубля в день. На табачных плантациях Крыма в то время женщинам платили 2,5 рубля в месяц и сохранность чести не гарантировали. Помещики попросту насиловали понравившихся работниц, пишет отставной севастопольский генерал-майор Павел Лескевич, который выступал за закрытие домов терпимости.
Проституток делили на несколько типов: те, которые работают в домах терпимости, одиночки (снимали комнату и там принимали посетителей), тайные (работали с разрешения полиции, но врачебным смотрам подвергались «с особым тактом» — вероятно, среди них были дамы дворянского происхождения). Самый низший и презренный класс — проститутки-бродяжки.
В Симферополе в 1895 году действовали пять домов терпимости, которые содержали дамы с фамилиями Гидалевич, Гольденберг, Рейманг, Окрент и Немировская. Все бордели размещались на Миллионной улице (нынешняя Ефремова) и находились под наблюдением второго полицейского округа. Сыщики вместе с врачами каждую неделю устраивали публичным женщинам проверки и смотры состояния здоровья.
Самым богатый «ассортимент» (и, вероятно, самый роскошный дом) был у госпожи Гидалевич: 16 проституток. Рейхман предлагала своим посетителям на выбор 13 девиц, Немировская — 12, Окрент — 10, а мадам Гольденберг — всего восемь. Экзотики в симферопольских борделях не было: все проститутки из мещанского и крестьянского сословий, русские, реже украинки.
Цены колебались от 50 копеек до 5 рублей за сеанс, в зависимости от уровня заведения. Причем проститутка получала от заработанного собственным телом только четверть, остальное шло в карман содержательницы.
«Все девицы домов терпимости должны к 10 часам вечера быть одетыми. В богатых домах — по-бальному, с легкими намеками на платье, в бедных домах — костюмы эти представляют нечто допотопное, но все же с претензиями на роскошь», — так описывает бордельный быт редактор журнала «Трезвость и бережливость» Дмитрий Бородин, побывавший с научными целями в 52 (!) публичных домах России. — Буквально все проститутки подводят глаза, ресницы и густо накладывают белилы и краски. При входе в доме вас поражает какой-то особый, специфический запах. Вентиляция всюду очень плоха, открыть же форточки в залах невозможно, так как все окна задрапированы и закрыты от глаз людей, проезжающих по улицам».
14 лет? В Карасубазар, на панель!
В полицейском отчете за 1895 год в Симферопольском доме терпимости госпожи Немировской поименно перечислены двенадцать проституток. В таком же рапорте, составленном через три года, мы нашли только одну из них — 22-летнюю Прасковью Засорину, — остальной развратный состав был полностью заменен. Дамы для утех старели и перебирались из столицы губернии в города поменьше — Карасубазар, Феодосию, Бахчисарай, где снимали комнату и продолжали свою карьеру.
Большинство проституток в доме терпимости Карасубазара (нынешний Белогорск) — девушки возрастом до 24 лет. Самой молоденькой, Наталье Ольхиной, — 16 лет, при этом, по сведениям полицейских, она успела поторговать собственным телом почти полтора года. То есть девчушка официально вышла на панель в 14 лет!
Во врачебных и полицейских документах Таврической губернии мы нашли упоминание всего лишь нескольких публичных женщин старше тридцати пяти. Век проститутки был короток, средства защиты (многоразовые и неуклюжие «резиновые изделия») хоть и предлагались, но покупались клиентами крайне редко. Единственный способ, которым могла проститутка уберечь собственный организм от инфекции, — осмотр «детородных частей» посетителя.
Делать это предписывали специальные «Правила публичным женщинам». При таком подходе почти каждая проститутка несколько раз в год оказывалась в больнице с венерическими заболеваниями, а старея и теряя привлекательность, девица неизбежно попадала в дома низшей категории, с меньшей оплатой труда и, соответственно, большей нагрузкой.
Современники пишут, что в притонах на слободках проститутка принимала по несколько десятков (!) клиентов за ночь. И это была уже не «золотая молодежь», поджигающая тазы с коньяком в зеркальных комнатах, а пьяные крестьяне, подмастерья и криминальное отрепье Симферополя. В конце концов, больную, спившуюся проститутку выгоняла хозяйка самого грязного притона в городе: незачем держать, никто не покупает.
Это точка невозврата: ничего кроме издевательств, оскорблений, насилия, а в конечном итоге подзаборной смерти девицу не ждало. И вряд ли первый любовник 16-летней Натальи Ольхиной, какой-нибудь городской франт-дворянин, узнал бы в умирающей и грязной проститутке совращенную им хрупкую девочку-подростка.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА: легализация проституции в Российской империи:
1697. Наказ ярославскому воеводе Степану Траханиотову: «Беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде... и в деревнях разбоев, и блядни, и табаку ни у кого не было».
1716. Петр I запрещает проституцию при полках и отказывает в бесплатном лечении солдат от «французских болезней». Этот указ должен был сохранить боеспособность русской армии: полковые шлюхи, награждая бойцов сифилисом, выкашивали их ряды не хуже пуль врага.
1782. Екатерина II издает указ, согласно которому пойманные на недозволенном деле проститутки подвергаются полугодовому заключению в смирительном доме. Содержателям притонов разврата светят штрафы.
1800. Павел I обязывает проституток носить желтые платья и зачищает Петербург и Москву: всех проституток приказано ссылать в Иркутск.
1843. Отношение к проституциии резко меняется: государство пытается контролировать публичные дома и женщин, а не запрещать их. Появляются «Правила для содержательниц домов терпимости» и «Правила для публичных женщин».
1857. На улицах полно малолетних проституток. Открывается первый дом милосердия для «падших» девочек младше 16 лет.
1901. Минимальный возраст для легальной работы проституткой повышен с 16 лет до 21 года.
Как это было?
Приводим отрывок из исследования современника домов терпимости, юриста и редактора газеты «Трезвость» Дмитрия Бородина. Он побывал в 52 (!) публичных домах России и зафиксировал свои наблюдения в монографии «Алкоголизм и проституция», которая увидела свет в 1910 году. «В первоклассных домах терпимости устраиваются еще попойки en grand (то есть грандиозные. — прим.), в виде так называемых „афинских ночей“ и непременно в зеркальных комнатах этих домов. Подгулявшая компания требует себе отвести эту зеркальную комнату и несколько отборных проституток, которых заставляют догола раздеваться, выпить несколько стаканов шампанского и портера. Огонь тушится, требуется таз со спиртом или с коньяком, который и зажигается. При таком фантастическом освещении, с отражением в зеркалах пьяных голых тел проституток, идет возмутительная оргия разврата».
Проспект разврата
Улочки и переулки старого города Симферополя, закладывая виражи и порой путаясь между собой, стекаются к главной улице этого района — Миллионной. Сегодня это часть улицы Ефремова: одноэтажные дома глядят друг на друга небольшими окнами: вместо деревянных рам — пластиковые, но еще кое-где сохранились лепные карнизы позапрошлого века. На многих стенах осыпалась штукатурка. Кажется, дома получили ранения, потроха вылезли наружу: видно куски бетона, камни и столетнюю черепицу — ее тоже применяли для кладки стен. Раны старых домов старается скрыть природа: тянется высокая трава, раскидывают ветки еще зеленые деревья. На дороге дырявый асфальт, а не брусчатка, как это было сто лет назад. Парадные входы, устроенные по моде XIX века на углах домов, практически все заложены, но их очертания угадываются на фасадах. Чуть больше ста лет назад Миллионная была крымским кварталом красных фонарей — здесь, на участке длиной всего 250 метров, работали пять легальных публичных домов. В сумерках к ним подкатывали на извозчиках шумные подгулявшие компании, подходили, опасливо озираясь, мужчины.
В сотне метрах от симферопольского гнезда разврата работал центр подготовки учителей, в трехстах метрах находилась мечеть, в полукилометре — православный храм и синагога. Жителей Миллионной и прилегающих улиц соседство с платной любовью совсем не радовало. «Таврическому губернатору представлялась депутация жителей Симферополя, обитателей района, прилегающего к Миллионной улице, — докладывал на съезде в Москве в 1909 году отставной севастопольский генерал-майор Павел Лескевич, который выступал за закрытие домов терпимости. — Во главе депутации стояли почтенный благочинный симферопольских церквей отец П. Добров, имам соборной мечети и инспектор татарской учительской семинарии. Депутация передала губернатору прошение жителей района, подписанное более чем 300 обывателями, о переводе домов терпимости с Миллионной улицы. Как на главный мотив своего ходатайства просители указывали на вредное близкое соседство домов терпимости с церквями, просветительными, благотворительными и правительственными учреждениями».
Конкуренция
Конкуренция между домами терпимости была нешуточной, кроме того, здорово портили бизнес проститутки-одиночки и подпольные бордели. В государственном архиве Крыма нам посчастливилось найти уникальный документ: донос содержательницы публичного дома Симферополя госпожи Гидалевич на незаконных конкурентов в городе.
Гидалевич предоставляет «его превосходительству господину инспектору Таврического врачебного отделения» «подробный отчет домов, гостиниц и секретных мест, где находятся проститутки». Она называет 25 (!) адресов в Симферополе, где, по ее сведениям, ведется нелегальная торговля женским телом.
Даже если прикинуть, что на каждом из адресов работает не больше 5 девиц, получится еще 125 проституток на небольшой город (100 тысяч жителей).
«Кроме всего этого имеется масса притонов тайного разврата на слободках Симферополя», — заканчивает письмо Гидалевич.
Сведениям этой госпожи можно верить: во-первых, как содержательница дома терпимости, она была экономически заинтересована в искоренении тайных и нелегальных конкурентов и попросту «сливала» их адреса властям. А во-вторых, после ее доноса (заметьте, что он адресован не полицмейстеру, а медицинскому чиновнику) начинается проверка указанных адресов. 
Если верить Гидалевич (а оснований не верить ей у нас нет), то получится, что официальные данные полиции занижены в два, а то и три раза.
К тому же, не секрет, что нечистые на руку полицейские не только «крышевали» дома терпимости, получая мзду от содержательниц, но и сами... поставляли новых девиц в бордели. Вот такую заметку про симферопольских стражей закона опубликовала в 1909 году газета «Голос Москвы»: «Околоточный хранителей надзиратель 2-й части Мазулянка и двое городовых отстранены от должности; они обвиняются в вербовании девиц в дома терпимости».
Ночлежка с проститутками в визитной карточке Cимферополя?
В архиве мы нашли отчет симферопольских полицейских, написанный в первом десятилетии XX века. В нем указано, что в доме Черахова (обратите внимание на букву «Е») «в общей ночлежной при кофейне» работают две проститутки. Вероятно, речь идет о знаменитом доме купца Чирахова, визитной карточке Симферополя. Мы проверили «Списки дворовых усадебных участков» за тот период — дом Чирахова как раз находился в первой части Симферополя, где и нашли проституток, а никакого Черахова в этом списке даже не значится! Кроме того, в знаменитом «доме с десятью драконами», как прозвали строение Чирахова нынешние симферопольцы, имелась... кофейня-шашлычная на первом этаже! 
Кстати, именно в этом доме была открыта первая в Симферополе биржа, где совершались крупные торговые сделки. Сейчас здесь работает пиццерия, дорогой ресторан, магазины и офисы. Сложно даже представить, что век назад в каком-то непарадном уголке здания ютились облагодетельствованные купцом Чираховым бездомные: городские бродяги и крестьяне. А вместе с ними — две дешевые проститутки, которые зарабатывали собственным телом прямо тут же, в ночлежке.
Знаменитый «бордель» на Ефремова, 18
Легендарный дом на улице Ефремова — той самой, которая когда-то была Миллионной, где работали пять домов терпимости. Неизвестно с чьей подачи, но именно это красивое строение почему-то принято считать бывшим борделем. Легенда, безусловно, интригующая, дом действительно старый... Что еще надо, чтобы создать миф? Вот только есть несколько очень важных моментов, которые ставят под сомнение эту гипотезу.
Во-первых, планировка не очень подходит под бордель: нет большой залы, в жилые квартиры ведут общие лестницы. Во-вторых, по найденным нами данным этот дом был построен в начале XX века, а именно в 1910 году. Именно в этом году губернатор Таврической губернии запрещает в Симферополе дома терпимости. Мог ли здесь быть бордель?
Сомневаемся, разве что совсем непродолжительное время — несколько месяцев. А вот проститутки-одиночки снимать комнаты у владельца дома Крылова вполне могли. Что наверняка и делали.
Нынешние жильцы дома на Ефремова, 18, только услышав вопрос о доме терпимости, с раздражением машут руками: не знаем, надоела нам эта легенда.
«Вряд ли тут был публичный дом, — пожимает плечами их сосед Николай Иванович. — Скорее доходный дом, то есть тут сдавали квартиры».
Сифилис? Обыкновенный недуг...
К 1910 году волна разврата, а вместе с ним и сифилиса захлестнула Симферополь. Контролировать проституток, продажных полицейских, да и самих клиентов домов терпимости становится просто невозможно. В бордели лавиной идут крестьянки, совращенные помещиками, мещанки, уставшие от нищеты, нечистые на руку полицейские богатеют, а военные симферопольского гарнизона гниют от «сладострастных болезней».
Доставалось и обывателям, жившим по соседству с домами терпимости. Совмещенные с развратом гулянки и попойки выплескиваются за стены борделей. «Эти дома служат сборищем испорченных нравственно людей, которые не дают возможности жителям ночью спокойно спать, обижают проходящих по улицам, а также служат источником заразных болезней. Буяны часто у жителей разбивают окна и вторгаются в дома, разыскивая подходящих им женщин», — это стенограмма доклада отставного севастопольского генерал-майора Лескевича на «Первом всероссийском съезде по борьбе с торгом женщинами» в 1910 году. 
Тогда же губернатор закрыл в Симферополе все (!) дома терпимости. Такую информацию мы нашли в колонке новостей газеты «Голос Вятки».
Бордели, словно больной аппендикс, старались вырезать начисто, под корень. Даже Миллионную улицу переименовали в Подгорную.
«Недавно подана симферопольской молодежью на имя Таврического губернатора „покорнейшая просьба“ вновь открыть в Симферополе дома терпимости, — в колонке новостей сообщает газета „Голос Вятки“ за 1910 год. — Закрытие домов терпимости имеет свою историю. Симферополь был буквально запружен этими притонами, а на Миллионной улице даже в каждом доме производилась торговля живым товаром. На венерические болезни симферопольцы смотрели, как на обыкновенный человеческий недуг».
Чем лечите трепонему? Малярией!
До начала XX века спутник проституции — сифилис был страшной болезнью с длительным и часто неуспешным лечением. Справиться с недугом пытались при помощи... ртути и мышьяка. Мази, содержащие эти вещества, втирали в тело. Лечение было малоэффективным, а отравление ртутью отнимало остатки здоровья.
В XIX веке в лечебную практику стали внедрять менее вредные препараты на базе йода. В это же время практиковали заражение больного сифилисом вирусом малярии — по принципу «клин клином вышибают». Дело в том, что возбудитель сифилиса — бледная трепонема — может размножаться в очень узком интервале температур. Повышение температуры тела больного до 37 градусов не только снижало активность трепонемы, но и могло полностью убить ее. Правда, случалось это редко.
Сейчас лечение сифилиса занимает всего несколько недель. Больные принимают антибиотики пенициллинового ряда, большинство из которых продаются без рецепта.
«Сладострастные болезни» в Крыму: только цифры
Число больных сифилисом в Таврической губернии росло с каждым годом. Нам удалось найти статистику за пять лет: в 1861 году сифилитиков было 114, в 1864 — уже 834, а в 1866 году — 1284, и это на 615 тысяч населения.
То есть за пять лет число больных увеличилось больше чем в десять (!) раз. Для сравнения — в Нижегородской губернии населения в два раза больше (1,2 миллиона), а больных сифилисом в тот же, 1866 год — всего 450 человек. По этому недугу Крым входил в пятерку лидеров среди регионов Российской империи, уступая только губерниям с крупными городами, например, Московской.
Что касается вообще венерических заболеваний, то и тут Крым не пас задних: средняя цифра по России — 2,2 больных на тысячу человек, на полуострове — 5.
Хозяйка публичного дома в Карасубазаре просит разрешить ей... устраивать музыку «в борделе». Прошение написано на имя губернатора Таврической губернии. По словам госпожи Гельд, без музыки скучают не только девицы, но и сами посетители, и вместо того, чтобы идти в ее бордель, едут в сады, где развлекаются с тайными проститутками. А это, конечно же, ведет к распространению сифилиса. Вот так вот!
(с.) Кирилл Железнов
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: История сексуального туризма в Крыму ХІХ века
читать дальше
Историю платного секса в дореволюционной Таврической губернии хранят документы: рапорты полицейских управлений, свидетельства врачебного осмотра проституток, личные медицинские билеты и прошения девиц. Исследовав около двух тысяч документов Государственного архива Крыма, представляем самые интересные наблюдения и открытия.
Лея Линденберг развратом не занимается?
На пожелтевшем листе, края которого разорваны и истрепаны временем, черные рукописные строки плотно уложены в аккуратные ряды. 1895 год.
От имени безграмотной солдатской вдовы Ельды Осиповны обращается в Таврическое Губернское управление писарь, с точностью передавая слова женщины: «Дочь моя никогда развратом не занималась и не занимается... А находится на службе у Монокорева». Лею Линденберг, 28-летнюю симферопольскую мещанку, дочь Ельды Осиповны, записали в проститутки.
Большего позора для женщины 19 века придумать сложно: теперь у Леи заберут паспорт, выдадут вместо него «заменительный билет» и каждую неделю она обязана будет являться в полицейское управление и к врачам. Линденберг придется раздвигать ноги, дабы медики смогли провести осмотр и убедиться, что она здорова. О том, что мещанка Лея — проститутка, скоро узнает весь Симферополь, и общество навсегда вычеркнет ее из рядов «благопристойных» женщин. Службы своей у помещика Монокорева она тоже лишится, дабы единственно заниматься продажей своего тела — проститутки в царской России не имели права подрабатывать. Мать Леи утверждает, что ее дочь стала «жертвой наговора» и просит исключить ее из позорного числа проституток.
...Людские судьбы и трагедии упакованы в связки тяжеленных дел Государственного архива: открывая папку, не знаешь, что найдешь. В бумажном кармашке — бланк, где записан год, когда документы в последний раз извлекали из хранилища. Нам попадались удивительные дела без всяких отметок — то есть после попадания в архив их никто и никогда не видел и не держал в руках. Человеческие истории — пунктиром, некоторые обрываются по завершению дела, и можно лишь догадываться, как сложилась судьба героев. Это пожалуй, единственные сохранившиеся сведения о жителях крымских городов — сейчас даже могил не найдешь.
И, увы...
«Лея Линденберг занимается, в виде промысла, тайной проституцией, за что была привлечена к ответственности и приговорена городским судом к двухнедельному аресту».
По-видимому, о «промысле» дочери не знала даже родная мать. Своим прошением она оказала Лее медвежью услугу: не было бы надзора — не было бы и двух недель в тюрьме.
Развратный табель о рангах: от тайных до уличных
В полицейских отчетах нам часто встречались рапорты о выявленных публичных женщинах. Впрочем, некоторые добровольно меняли паспорта на «желтые билеты»: в роскошных публичных домах крестьянка или мещанка могла заработать 2 рубля в день. На табачных плантациях Крыма в то время женщинам платили 2,5 рубля в месяц и сохранность чести не гарантировали. Помещики попросту насиловали понравившихся работниц, пишет отставной севастопольский генерал-майор Павел Лескевич, который выступал за закрытие домов терпимости.
В Симферополе в 1895 году действовали пять домов терпимости, которые содержали дамы с фамилиями Гидалевич, Гольденберг, Рейманг, Окрент и Немировская. Все бордели размещались на Миллионной улице (нынешняя Ефремова) и находились под наблюдением второго полицейского округа. Сыщики вместе с врачами каждую неделю устраивали публичным женщинам проверки и смотры состояния здоровья.
Самым богатый «ассортимент» (и, вероятно, самый роскошный дом) был у госпожи Гидалевич: 16 проституток. Рейхман предлагала своим посетителям на выбор 13 девиц, Немировская — 12, Окрент — 10, а мадам Гольденберг — всего восемь. Экзотики в симферопольских борделях не было: все проститутки из мещанского и крестьянского сословий, русские, реже украинки.
Цены колебались от 50 копеек до 5 рублей за сеанс, в зависимости от уровня заведения. Причем проститутка получала от заработанного собственным телом только четверть, остальное шло в карман содержательницы.
14 лет? В Карасубазар, на панель!
В полицейском отчете за 1895 год в Симферопольском доме терпимости госпожи Немировской поименно перечислены двенадцать проституток. В таком же рапорте, составленном через три года, мы нашли только одну из них — 22-летнюю Прасковью Засорину, — остальной развратный состав был полностью заменен. Дамы для утех старели и перебирались из столицы губернии в города поменьше — Карасубазар, Феодосию, Бахчисарай, где снимали комнату и продолжали свою карьеру.
Большинство проституток в доме терпимости Карасубазара (нынешний Белогорск) — девушки возрастом до 24 лет. Самой молоденькой, Наталье Ольхиной, — 16 лет, при этом, по сведениям полицейских, она успела поторговать собственным телом почти полтора года. То есть девчушка официально вышла на панель в 14 лет!
Во врачебных и полицейских документах Таврической губернии мы нашли упоминание всего лишь нескольких публичных женщин старше тридцати пяти. Век проститутки был короток, средства защиты (многоразовые и неуклюжие «резиновые изделия») хоть и предлагались, но покупались клиентами крайне редко. Единственный способ, которым могла проститутка уберечь собственный организм от инфекции, — осмотр «детородных частей» посетителя.
Современники пишут, что в притонах на слободках проститутка принимала по несколько десятков (!) клиентов за ночь. И это была уже не «золотая молодежь», поджигающая тазы с коньяком в зеркальных комнатах, а пьяные крестьяне, подмастерья и криминальное отрепье Симферополя. В конце концов, больную, спившуюся проститутку выгоняла хозяйка самого грязного притона в городе: незачем держать, никто не покупает.
Это точка невозврата: ничего кроме издевательств, оскорблений, насилия, а в конечном итоге подзаборной смерти девицу не ждало. И вряд ли первый любовник 16-летней Натальи Ольхиной, какой-нибудь городской франт-дворянин, узнал бы в умирающей и грязной проститутке совращенную им хрупкую девочку-подростка.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА: легализация проституции в Российской империи:
1697. Наказ ярославскому воеводе Степану Траханиотову: «Беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде... и в деревнях разбоев, и блядни, и табаку ни у кого не было».
1716. Петр I запрещает проституцию при полках и отказывает в бесплатном лечении солдат от «французских болезней». Этот указ должен был сохранить боеспособность русской армии: полковые шлюхи, награждая бойцов сифилисом, выкашивали их ряды не хуже пуль врага.
1782. Екатерина II издает указ, согласно которому пойманные на недозволенном деле проститутки подвергаются полугодовому заключению в смирительном доме. Содержателям притонов разврата светят штрафы.
1800. Павел I обязывает проституток носить желтые платья и зачищает Петербург и Москву: всех проституток приказано ссылать в Иркутск.
1843. Отношение к проституциии резко меняется: государство пытается контролировать публичные дома и женщин, а не запрещать их. Появляются «Правила для содержательниц домов терпимости» и «Правила для публичных женщин».
1857. На улицах полно малолетних проституток. Открывается первый дом милосердия для «падших» девочек младше 16 лет.
1901. Минимальный возраст для легальной работы проституткой повышен с 16 лет до 21 года.
Как это было?
Приводим отрывок из исследования современника домов терпимости, юриста и редактора газеты «Трезвость» Дмитрия Бородина. Он побывал в 52 (!) публичных домах России и зафиксировал свои наблюдения в монографии «Алкоголизм и проституция», которая увидела свет в 1910 году. «В первоклассных домах терпимости устраиваются еще попойки en grand (то есть грандиозные. — прим.), в виде так называемых „афинских ночей“ и непременно в зеркальных комнатах этих домов. Подгулявшая компания требует себе отвести эту зеркальную комнату и несколько отборных проституток, которых заставляют догола раздеваться, выпить несколько стаканов шампанского и портера. Огонь тушится, требуется таз со спиртом или с коньяком, который и зажигается. При таком фантастическом освещении, с отражением в зеркалах пьяных голых тел проституток, идет возмутительная оргия разврата».
Проспект разврата
Улочки и переулки старого города Симферополя, закладывая виражи и порой путаясь между собой, стекаются к главной улице этого района — Миллионной. Сегодня это часть улицы Ефремова: одноэтажные дома глядят друг на друга небольшими окнами: вместо деревянных рам — пластиковые, но еще кое-где сохранились лепные карнизы позапрошлого века. На многих стенах осыпалась штукатурка. Кажется, дома получили ранения, потроха вылезли наружу: видно куски бетона, камни и столетнюю черепицу — ее тоже применяли для кладки стен. Раны старых домов старается скрыть природа: тянется высокая трава, раскидывают ветки еще зеленые деревья. На дороге дырявый асфальт, а не брусчатка, как это было сто лет назад. Парадные входы, устроенные по моде XIX века на углах домов, практически все заложены, но их очертания угадываются на фасадах. Чуть больше ста лет назад Миллионная была крымским кварталом красных фонарей — здесь, на участке длиной всего 250 метров, работали пять легальных публичных домов. В сумерках к ним подкатывали на извозчиках шумные подгулявшие компании, подходили, опасливо озираясь, мужчины.
В сотне метрах от симферопольского гнезда разврата работал центр подготовки учителей, в трехстах метрах находилась мечеть, в полукилометре — православный храм и синагога. Жителей Миллионной и прилегающих улиц соседство с платной любовью совсем не радовало. «Таврическому губернатору представлялась депутация жителей Симферополя, обитателей района, прилегающего к Миллионной улице, — докладывал на съезде в Москве в 1909 году отставной севастопольский генерал-майор Павел Лескевич, который выступал за закрытие домов терпимости. — Во главе депутации стояли почтенный благочинный симферопольских церквей отец П. Добров, имам соборной мечети и инспектор татарской учительской семинарии. Депутация передала губернатору прошение жителей района, подписанное более чем 300 обывателями, о переводе домов терпимости с Миллионной улицы. Как на главный мотив своего ходатайства просители указывали на вредное близкое соседство домов терпимости с церквями, просветительными, благотворительными и правительственными учреждениями».
Конкуренция
Конкуренция между домами терпимости была нешуточной, кроме того, здорово портили бизнес проститутки-одиночки и подпольные бордели. В государственном архиве Крыма нам посчастливилось найти уникальный документ: донос содержательницы публичного дома Симферополя госпожи Гидалевич на незаконных конкурентов в городе.
Даже если прикинуть, что на каждом из адресов работает не больше 5 девиц, получится еще 125 проституток на небольшой город (100 тысяч жителей).
Сведениям этой госпожи можно верить: во-первых, как содержательница дома терпимости, она была экономически заинтересована в искоренении тайных и нелегальных конкурентов и попросту «сливала» их адреса властям. А во-вторых, после ее доноса (заметьте, что он адресован не полицмейстеру, а медицинскому чиновнику) начинается проверка указанных адресов.
К тому же, не секрет, что нечистые на руку полицейские не только «крышевали» дома терпимости, получая мзду от содержательниц, но и сами... поставляли новых девиц в бордели. Вот такую заметку про симферопольских стражей закона опубликовала в 1909 году газета «Голос Москвы»: «Околоточный хранителей надзиратель 2-й части Мазулянка и двое городовых отстранены от должности; они обвиняются в вербовании девиц в дома терпимости».
Ночлежка с проститутками в визитной карточке Cимферополя?
В архиве мы нашли отчет симферопольских полицейских, написанный в первом десятилетии XX века. В нем указано, что в доме Черахова (обратите внимание на букву «Е») «в общей ночлежной при кофейне» работают две проститутки. Вероятно, речь идет о знаменитом доме купца Чирахова, визитной карточке Симферополя. Мы проверили «Списки дворовых усадебных участков» за тот период — дом Чирахова как раз находился в первой части Симферополя, где и нашли проституток, а никакого Черахова в этом списке даже не значится! Кроме того, в знаменитом «доме с десятью драконами», как прозвали строение Чирахова нынешние симферопольцы, имелась... кофейня-шашлычная на первом этаже!
Знаменитый «бордель» на Ефремова, 18
Легендарный дом на улице Ефремова — той самой, которая когда-то была Миллионной, где работали пять домов терпимости. Неизвестно с чьей подачи, но именно это красивое строение почему-то принято считать бывшим борделем. Легенда, безусловно, интригующая, дом действительно старый... Что еще надо, чтобы создать миф? Вот только есть несколько очень важных моментов, которые ставят под сомнение эту гипотезу.
Сомневаемся, разве что совсем непродолжительное время — несколько месяцев. А вот проститутки-одиночки снимать комнаты у владельца дома Крылова вполне могли. Что наверняка и делали.
Нынешние жильцы дома на Ефремова, 18, только услышав вопрос о доме терпимости, с раздражением машут руками: не знаем, надоела нам эта легенда.
«Вряд ли тут был публичный дом, — пожимает плечами их сосед Николай Иванович. — Скорее доходный дом, то есть тут сдавали квартиры».
Сифилис? Обыкновенный недуг...
К 1910 году волна разврата, а вместе с ним и сифилиса захлестнула Симферополь. Контролировать проституток, продажных полицейских, да и самих клиентов домов терпимости становится просто невозможно. В бордели лавиной идут крестьянки, совращенные помещиками, мещанки, уставшие от нищеты, нечистые на руку полицейские богатеют, а военные симферопольского гарнизона гниют от «сладострастных болезней».
Доставалось и обывателям, жившим по соседству с домами терпимости. Совмещенные с развратом гулянки и попойки выплескиваются за стены борделей. «Эти дома служат сборищем испорченных нравственно людей, которые не дают возможности жителям ночью спокойно спать, обижают проходящих по улицам, а также служат источником заразных болезней. Буяны часто у жителей разбивают окна и вторгаются в дома, разыскивая подходящих им женщин», — это стенограмма доклада отставного севастопольского генерал-майора Лескевича на «Первом всероссийском съезде по борьбе с торгом женщинами» в 1910 году.
Бордели, словно больной аппендикс, старались вырезать начисто, под корень. Даже Миллионную улицу переименовали в Подгорную.
«Недавно подана симферопольской молодежью на имя Таврического губернатора „покорнейшая просьба“ вновь открыть в Симферополе дома терпимости, — в колонке новостей сообщает газета „Голос Вятки“ за 1910 год. — Закрытие домов терпимости имеет свою историю. Симферополь был буквально запружен этими притонами, а на Миллионной улице даже в каждом доме производилась торговля живым товаром. На венерические болезни симферопольцы смотрели, как на обыкновенный человеческий недуг».
Чем лечите трепонему? Малярией!
До начала XX века спутник проституции — сифилис был страшной болезнью с длительным и часто неуспешным лечением. Справиться с недугом пытались при помощи... ртути и мышьяка. Мази, содержащие эти вещества, втирали в тело. Лечение было малоэффективным, а отравление ртутью отнимало остатки здоровья.
В XIX веке в лечебную практику стали внедрять менее вредные препараты на базе йода. В это же время практиковали заражение больного сифилисом вирусом малярии — по принципу «клин клином вышибают». Дело в том, что возбудитель сифилиса — бледная трепонема — может размножаться в очень узком интервале температур. Повышение температуры тела больного до 37 градусов не только снижало активность трепонемы, но и могло полностью убить ее. Правда, случалось это редко.
«Сладострастные болезни» в Крыму: только цифры
Число больных сифилисом в Таврической губернии росло с каждым годом. Нам удалось найти статистику за пять лет: в 1861 году сифилитиков было 114, в 1864 — уже 834, а в 1866 году — 1284, и это на 615 тысяч населения.
То есть за пять лет число больных увеличилось больше чем в десять (!) раз. Для сравнения — в Нижегородской губернии населения в два раза больше (1,2 миллиона), а больных сифилисом в тот же, 1866 год — всего 450 человек. По этому недугу Крым входил в пятерку лидеров среди регионов Российской империи, уступая только губерниям с крупными городами, например, Московской.
Что касается вообще венерических заболеваний, то и тут Крым не пас задних: средняя цифра по России — 2,2 больных на тысячу человек, на полуострове — 5.
Хозяйка публичного дома в Карасубазаре просит разрешить ей... устраивать музыку «в борделе». Прошение написано на имя губернатора Таврической губернии. По словам госпожи Гельд, без музыки скучают не только девицы, но и сами посетители, и вместо того, чтобы идти в ее бордель, едут в сады, где развлекаются с тайными проститутками. А это, конечно же, ведет к распространению сифилиса. Вот так вот!
(с.) Кирилл Железнов
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: История сексуального туризма в Крыму ХІХ века
@темы: шлюхи