В XV веке случилась "чудовищная подстава" - баллады о Робине Гуде стали так популярны, что его именем называли всё, что в голову взбредет. В том числе и старинный весенний обычай выбирать майского короля и королеву на игрищах, "восходящих корнями" еще к Бельтайну. Майский король теперь называется Робином Гудом, а поскольку ему обязательно полагалась королева (а иногда в игрищах вообще обходились только ею), то известный разбойник обзавелся "дамой сердца" - Девой Мэрион, как обычно и звали этого фольклорного персонажа еще до появления у него "английского парня". Впрочем, подробнее о сем побеседуем тогда, когда пойдет речь о самой Мэрион...
Во время упомянутых выше майских игрищ существовала традиция давать представление с участием майского короля и королевы - так что теперь Деву Мэрион защищал от нападений злобного рыцаря (обычный сюжет этих "игр"
Робин, а злодей обернулся шерифом Ноттингема. К слову, обязательным атрибутом оных игрищ стал еще и мужской танец с оружием и "немыслимыми прыжками" моррис (от "мориш", то есть мавританский, занесенный в Англию Джоном Гонтом, герцогом Ланкастера, сыном Эдварда III) - к вопросу о том, откуда в легендах о ватаге разбойников из британского леса появились мавры. Видимо, популярность оной "самодеятельности" ("майские" представления устраивали даже при дворе короля Генриха VIII, "либретто" писал сам поэт Джон Скелтон, и сам монарх выступал в роли Гуда) натолкнули профессиональных драматургов на мысль разработать сюжеты народных баллад. Первый опыт произвел Энтони Мандей (1560-1633), написавший дилогию "Падение Роберта, графа Хантингтона" и "Смерть Роберта, графа Хантингтона" (1596-1601). Сей ныне основательно забытый драмописун "во времена оны" слыл "соперником Шекспира", и его пьесы ставились в театре "Слуги адмирала", конкурировавшим за симпатии публики с "Глобусом". И дилогия о Робине Гуде, кстати, имела у зрителей шумный успех...
Робин, а злодей обернулся шерифом Ноттингема. К слову, обязательным атрибутом оных игрищ стал еще и мужской танец с оружием и "немыслимыми прыжками" моррис (от "мориш", то есть мавританский, занесенный в Англию Джоном Гонтом, герцогом Ланкастера, сыном Эдварда III) - к вопросу о том, откуда в легендах о ватаге разбойников из британского леса появились мавры. Видимо, популярность оной "самодеятельности" ("майские" представления устраивали даже при дворе короля Генриха VIII, "либретто" писал сам поэт Джон Скелтон, и сам монарх выступал в роли Гуда) натолкнули профессиональных драматургов на мысль разработать сюжеты народных баллад. Первый опыт произвел Энтони Мандей (1560-1633), написавший дилогию "Падение Роберта, графа Хантингтона" и "Смерть Роберта, графа Хантингтона" (1596-1601). Сей ныне основательно забытый драмописун "во времена оны" слыл "соперником Шекспира", и его пьесы ставились в театре "Слуги адмирала", конкурировавшим за симпатии публики с "Глобусом". И дилогия о Робине Гуде, кстати, имела у зрителей шумный успех...В своих пьесах Мандей впервые (в художественном произведении) приписал Робину Гуду знатное происхождение, сделав его Робертом, графом Хантингтона (ака Хантингдона). Однако среди всех, кто реально носил подобный титул, не было ни одного по имени Робин, ака Роберт - пока нынешний (с 1948 года) граф Уильям Эдвард Хастингс-Басс не взял себе "фамилию предков" и стал У.Э. Робин-Гуд Хастингс-Басс (а два его брата, потенциальные наследники титула - Симон Обри Робин-Гуд Хастингс-Басс и Джон Питер Робин-Гуд Хастингс-Басс). (Там та еще семейка - их отец, дед и прадед "настаивали" на "добавочной фамилии" Плантагенет.) Откуда это взял Мандей? Да всё оттуда же - помните сочинение шотландского хрониста Джона Мейджора (Мэра), который первым отнес жизнь Робина Гуда ко временам Ричарда I Львиное Сердце? Хронисты Британии добросовестно переписывали это утверждение друг у друга, вплоть до автора "Анналов" Джона Стоу (1525-1605), который был лепшим другом драматурга Мандея, снабжая его сюжетами для театральных опусов. Так что граф Роберт Хантингтон у Мандея живет вкупе с женой Матильдой (взявшей "разбойничий псевдоним" Мэрион) при короле Ричарде I и "несправидливо обижается" принцем Джоном и его приспешниками.
Впрочем, уже современники Мандея (видимо, начитанные в народных балладах) оспаривали эту версию - в 1599 году Джордж Пил в пьесе "Пеннер из Уэйкфилда" поместил Робина Гуда аж в правление Эдварда IV. Популярность персонажа заставила самого Вильяма нашего Шекспира дважды упомянуть имя Гуда практически всуе - в пьесах "Два веронца" и "Как вы это [по]любите" (ака "Как вам это понравится" герои,"скрывающиеся в лесах", сравниваются со знаменитым разбойником и его соратниками, а в 1-й части "Генриха IV" Фальстаф сравнивает шлюху с Девой Мэрион. Другой "титан елизаветинизма" Бен[джамен] Джонсонработал над маской (гибрид пьесы и танцев, популярная об те времена драматургическая форма) "Сад пастуха, или история Робина Гуда", но закончить ее до смерти в 1637 году не успел. Увы, но триумф побеждающего протестантизма в 1642 году привел к запрещению театральных постановок в Англии, а после его отмены в эпоху Реставрации при Карле II истории о Робине перестали считаться "приличными для высокого театрального искусства", и "драматургия сюжета" на этом фактически закончилась...
Впрочем, уже современники Мандея (видимо, начитанные в народных балладах) оспаривали эту версию - в 1599 году Джордж Пил в пьесе "Пеннер из Уэйкфилда" поместил Робина Гуда аж в правление Эдварда IV. Популярность персонажа заставила самого Вильяма нашего Шекспира дважды упомянуть имя Гуда практически всуе - в пьесах "Два веронца" и "Как вы это [по]любите" (ака "Как вам это понравится"
герои,"скрывающиеся в лесах", сравниваются со знаменитым разбойником и его соратниками, а в 1-й части "Генриха IV" Фальстаф сравнивает шлюху с Девой Мэрион. Другой "титан елизаветинизма" Бен[джамен] Джонсонработал над маской (гибрид пьесы и танцев, популярная об те времена драматургическая форма) "Сад пастуха, или история Робина Гуда", но закончить ее до смерти в 1637 году не успел. Увы, но триумф побеждающего протестантизма в 1642 году привел к запрещению театральных постановок в Англии, а после его отмены в эпоху Реставрации при Карле II истории о Робине перестали считаться "приличными для высокого театрального искусства", и "драматургия сюжета" на этом фактически закончилась...немного больше здесь qebedo.livejournal.com/1188731.html