— А в постановочном смысле?
— Ну! Требовательность невероятная. На картине «Сталкер» я выдрала все желтые цветочки, которые попадали в кадр. Всю громадную поляну — она вся была в желтых цветах — я их выдрала. Остальная группа тоже помогала. Ни одного цветочка не осталось. Даже если это был очень далекий план. На следующий год, когда мы снимали следующий вариант, желтые не выросли, мы хорошо поработали; зато выросли голубые. Их тоже выдрали. Нужно было, чтобы все это пространство, где они бросают свои гаечки, было зеленое,— и все было выдрано. Когда я увидела «В четверг и больше никогда» — полянку с одуванчиками — боже, какой ужас! У нас ни одного цветочка не осталось. По-моему, даже Куросаве такое не снилось!
Если у дерева десять веточек, то Андрей Арсеньевич каждую проверял, как она по кадру смотрится: может быть, надо ее отрезать или добавить, серебряночкой там, или бронзовочкой, или сажей пройтись по стволу, чтобы был интенсивно-черный,— все было всегда доведено до того состояния, которое ему нужно. Ну а что касается режиссерских вещей — мизансцен,— естественно, все было выверено, высчитано, если надо, поднято на четыре кирпича; правее, левее, по колышкам, по отметинкам все двигались. Он ничего случайного не терпел, что могло оказаться в кадре.
philologist.livejournal.com/11269529.html
— Ну! Требовательность невероятная. На картине «Сталкер» я выдрала все желтые цветочки, которые попадали в кадр. Всю громадную поляну — она вся была в желтых цветах — я их выдрала. Остальная группа тоже помогала. Ни одного цветочка не осталось. Даже если это был очень далекий план. На следующий год, когда мы снимали следующий вариант, желтые не выросли, мы хорошо поработали; зато выросли голубые. Их тоже выдрали. Нужно было, чтобы все это пространство, где они бросают свои гаечки, было зеленое,— и все было выдрано. Когда я увидела «В четверг и больше никогда» — полянку с одуванчиками — боже, какой ужас! У нас ни одного цветочка не осталось. По-моему, даже Куросаве такое не снилось!
Если у дерева десять веточек, то Андрей Арсеньевич каждую проверял, как она по кадру смотрится: может быть, надо ее отрезать или добавить, серебряночкой там, или бронзовочкой, или сажей пройтись по стволу, чтобы был интенсивно-черный,— все было всегда доведено до того состояния, которое ему нужно. Ну а что касается режиссерских вещей — мизансцен,— естественно, все было выверено, высчитано, если надо, поднято на четыре кирпича; правее, левее, по колышкам, по отметинкам все двигались. Он ничего случайного не терпел, что могло оказаться в кадре.
philologist.livejournal.com/11269529.html