Оригинал взят у в Гигиена по-испански
Я уже писал взгляд на чистоту на корабле у англичан, а вот что творилось примерно в 1760-1790 годах на кораблях испанцев.
Прежде всего, это низкие потолки (не выше 1.65 м, тогда как у англичан все было рассчитано на средний человеческий рост – 5 футов 7 дюймов, или 170 см), естественно ходить на нижних палубах можно было только согнувшись, или биться головой обо все выступы. Естественно, что на корабле – дикая скученность. Напомню, что на 74-пушечнике служило примерно 700 человек. На 112-пушечнике – 1000. 112-пушечник – это 63 метра длины и 16 метров ширины. Вот на этой площади сосредотачивались 1000 человек. Плюс (не будем забывать) – бродячий зоопарк – коровы, свиньи, птица, и т.д., ЗИПы, пушки, боеприпасы и тому подобное.
Естественно, что военный корабль являлся гнездом инфекций из-за скученности людей и животных. Плюс – дикая влажность. Канаты из пеньки – постоянно мокрые, гниющие. Гамаки – мокрые, воняющие (у испанцев внезапно был только один гамак на человека, и они никогда не стирались и не мылись. Нет, приказы при каждом удобном случае мыть гамаки были, но их все честно игнорировали. А иногда мыли морской водой, которая полностью не вымывала гамак, а тошнотворный запах йода и соли смешивался с запахом экскрементов), вода через щели, палубы, перегородки капает, капает, и скапливается внизу, в районе балласта. Где смешивается с мочой животных (которые ходят по-малому и большому когда захотят, им не прикажешь), и вскоре в районе балласта образуется зловонное озеро, где плавают мертвые крысы, роится мошкара, появляются комары, личинки всяческих насекомых, при плавании в тропиках – зеленые мухи…. Но это не самое страшное. Самое страшное – это малярийные комары с этого зловонного озера, а так же вши и мухи с животных (ибо испанцы животным еженедельные ванны в отличие от англичан не устраивали).
На кораблях не было систем вентиляции, световые люки были расположены неоптимально, поэтому воздух на нижних палубах был затхлый, тяжелый. Балласт испанцы не вычищали до постановки корабля на тимберовку. Когда же ставили – выносить балласт присылали каторжников, ибо мастера верфей даже подходить к нему брезговали.
читать дальше
Прежде всего, это низкие потолки (не выше 1.65 м, тогда как у англичан все было рассчитано на средний человеческий рост – 5 футов 7 дюймов, или 170 см), естественно ходить на нижних палубах можно было только согнувшись, или биться головой обо все выступы. Естественно, что на корабле – дикая скученность. Напомню, что на 74-пушечнике служило примерно 700 человек. На 112-пушечнике – 1000. 112-пушечник – это 63 метра длины и 16 метров ширины. Вот на этой площади сосредотачивались 1000 человек. Плюс (не будем забывать) – бродячий зоопарк – коровы, свиньи, птица, и т.д., ЗИПы, пушки, боеприпасы и тому подобное.
Естественно, что военный корабль являлся гнездом инфекций из-за скученности людей и животных. Плюс – дикая влажность. Канаты из пеньки – постоянно мокрые, гниющие. Гамаки – мокрые, воняющие (у испанцев внезапно был только один гамак на человека, и они никогда не стирались и не мылись. Нет, приказы при каждом удобном случае мыть гамаки были, но их все честно игнорировали. А иногда мыли морской водой, которая полностью не вымывала гамак, а тошнотворный запах йода и соли смешивался с запахом экскрементов), вода через щели, палубы, перегородки капает, капает, и скапливается внизу, в районе балласта. Где смешивается с мочой животных (которые ходят по-малому и большому когда захотят, им не прикажешь), и вскоре в районе балласта образуется зловонное озеро, где плавают мертвые крысы, роится мошкара, появляются комары, личинки всяческих насекомых, при плавании в тропиках – зеленые мухи…. Но это не самое страшное. Самое страшное – это малярийные комары с этого зловонного озера, а так же вши и мухи с животных (ибо испанцы животным еженедельные ванны в отличие от англичан не устраивали).
На кораблях не было систем вентиляции, световые люки были расположены неоптимально, поэтому воздух на нижних палубах был затхлый, тяжелый. Балласт испанцы не вычищали до постановки корабля на тимберовку. Когда же ставили – выносить балласт присылали каторжников, ибо мастера верфей даже подходить к нему брезговали.
читать дальше
. Вскочил и захромал! Он так разгневан, что забыл о своей больной ноге. В книге не верить автору нельзя – иначе незачем читать. В жизни возникает соблазн свой гнев инсценировать, показательно разыграть. Соломин не играет. Он проживает этот эпизод на уровне психофизиологии, - попробуйте «изобразить» поднятие давления. Доктору Ватсону привычнее описывать, как у других «лицо становится пунцовым» или «вздуваются вены на висках», в фильме мы видим, как все это происходит с будущим летописцем. Ватсон в исполнении Соломина не только очевидец, но и объект нашего наблюдения. На всем протяжении сериала он – барометр настроения, с необычайной точностью фиксирующий перепады от «бури и негодования» до «тихой умиротворенности». Вздумай Конан Дойл сто лет назад приложить к рассказам кардиограмму доктора Ватсона, век спустя она бы совпала с кардиограммой актера.
В 1815 году известный энтузиаст, основатель Харьковского университета Василий Каразин подготовил проект, в котором предложил заимствовать опыт французов и развернуть в Российской империи производство консервов. Проект был направлен на рассмотрение военному министру графу Алексею Аракчееву, который отверг эту идею. Он попробовал французские консервы еще во время Отечественной войны 1812 года, презрительно назвав их «лягушатиной».
Наполеон с отвращением попробовал новые продукты, которые Аппер назвал консервами (от латинского conserve — сохранять), и решил, что для солдат за неимением другой еды они будут в самый раз. Конечно, нельзя сказать, что термическую обработку продуктов придумал именно Аппер. Его называют родоначальником консервирования потому, что в 1810 году он написал трактат «Искусство консервирования растительных и животных субстанций на долголетний период». За эту книгу Общество поощрения искусств не только наградило Аппера золотой медалью, но даже присвоило ему звание «благодетель человечества». Кроме того, именно он открыл эру массового производства армейских консервов.
Отчаявшись убедить чопорных англичан в том, что консервы гораздо лучше на вкус и питательнее, чем свежие продукты, Дюран перенес производство в Америку, где консервы из тунца, омаров и устриц пошли на ура. Между прочим, европейцы еще тогда начали подсмеиваться над склонностью американцев набивать животы, причем неважно чем. Именно в Америке консервы приобрели ту популярность, которую они имеют сейчас. За короткое время в этой стране открылись сотни полукустарных предприятий, производивших эту снедь. Вскоре американцы изобрели станки по изготовлению и герметизации банок. Лет двадцать они вскрывали банки чем придется, пока в 1858 году изобретатель из штата Коннектикут Эзра Уорнер не догадался сконструировать консервный нож.
Лишь через тридцать лет американцу Юлиусу Магги пришла в голову мысль добавлять в эти кубики специи и слегка их подкрашивать. Для привлечения внимания американцев к своей продукции Магги провел грандиозную рекламную кампанию с бесплатной раздачей на улицах бульонных кубиков и пакетиков с растворимым супом. На всех перекрестках были развешены афиши: «Результатом эмансипации женщин становятся пессимизм и перегрузки на работе. Но теперь у них есть способ облегчить свою участь. Это растворимый суп Магги!»
Уже в конце XIX века врачи забили тревогу, пытаясь выяснить, отчего среди детей, причем даже в состоятельных семьях, широко распространилась такая болезнь, как рахит. Оказалось, виной всему была обычная сгущенка. Первым метод сгущения молока сахаром запатентовал американский изобретатель Гейл Борден. Он был неистощим на выдумки, придумав кабинку для того, чтобы можно было переодеваться на пляже, пароход с механическими веслами, «ленивую Сюзанну» — вращающийся столик с закусками, вездеход-амфибию и даже упрощенный способ обращения католиков в протестанты. Но ни одно из этих изобретений не принесло Гейлу ни славы, ни денег. Бросив пустые затеи, изобретатель начал производить для пионеров Дикого Запада «мясные бисквиты». Он брал 120 фунтов говядины и уваривал ее до такой степени, что оставалось лишь 10 фунтов мясного желе. Это желе он перемешивал с мукой и запекал, получая высококалорийные галеты, которые даже удостоились награды на всемирной выставке в Лондоне. По воспоминаниям современников, у этого продукта был лишь один недостаток — омерзительный вкус. 
Продолжив свои опыты, Борден научился выпаривать молоко до 20% от первоначального объема, обнаружив, что полученная в результате густая жидкость после добавления в нее сахара хранится достаточно долго и весьма недурна на вкус. Однако поначалу его сгущенка не пользовалась спросом. Помог случай: в одной из американских газет была напечатана статья, наделавшая много шума. Автор рассказал о том, что американцев снабжают молоком от больных коров, вскормленных отходами пивоваренных заводов, что животных содержат в помещениях, где они стоят по брюхо в навозе. «Молоко-убийца!» — кричал заголовок, а рядом приводились жуткие статистические выкладки о смертности детей от тифа и туберкулеза. Содрогнувшись от ужаса, американские мамы, а вслед за ними и европейские принялись поить детей разведенной сгущенкой Бордена. Последствия этого необдуманного шага не замедлили сказаться на здоровье подрастающего поколения.
Сейчас былая популярность консервированной пищи, кажется, пошла на спад. Над ней уже вовсю подшучивают, причем первыми это начали делать американцы, которые некогда в консервах и бульонных кубиках души не чаяли. Аббревиатуру SPAM (широко известная американская тушенка под названием Shoulder of Pork and Ham — «свиные лопатки и окорока»
