хыхыхы. гормон доверчивости...

Оригинал взят у в Окситоцин, любовь и война

Нейропептид окситоцин играет важную роль в регуляции социального и полового поведения животных. Для разных видов млекопитающих (от крыс до людей) показана способность окситоцина стимулировать аффилиативное (дружеское), половое и родительское поведение, подавлять страх, повышать доверчивость и восприимчивость к положительным социальным стимулам. Кроме того, окситоцин стимулирует у людей «оборонительную» агрессию против чужаков в контексте межгрупповой конкуренции. Германские приматологи, изучающие диких шимпанзе в национальном парке Таи (Кот-д’Ивуар), показали, что межгрупповые конфликты у шимпанзе сопряжены с повышением уровня окситоцина в моче. При коллективной охоте на мелких обезьян окситоцин у шимпанзе тоже повышается, но не так сильно. Новые данные позволяют предположить, что окситоцин является у шимпанзе не «гормоном любви и дружбы», а «гормоном любви, дружбы и войны».

Читать полностью



Для тех, кто прочел статью по ссылке, добавлю небольшой комментарий от себя. Неформальный, ненаучный, некорректный, чистые домыслы и грубое биологизаторство, ага.

Это очень важная работа, благодаря которой в общих чертах складывается весь окситоциновый пазл. Окситоцинэргическая система у млекопитающих с давних пор служила для регуляции репродктивного и родительского поведения. У социальных видов и у тех, кто формирует устойчивые брачные пары, эта система кооптируется для обслуживания аффилиативных (дружеских) отношений и привязанностей, а также для координации групповых действий (как, например, при коллективной охоте на мелких обезьян, которую практикуют шимпанзе). У видов, для которых характерны регулярные кровопролитные межгрупповые конфликты (как у шимпанзе и людей), эта система может быть привлечена еще и для обслуживания парохиальности и парохиального альтруизма. "Гормон любви и дружбы" становится "Гормоном любви, дружбы, координации групповых действий и войны" (не цепляйтесь к такому употреблению термина "гормон", я использую здесь это слово в расширенном смысле, поэтому в кавычках).

Развитая окситоцинэргическая система регуляции социального поведения - удобнейшая преадаптация для создания системы, регулирующей военное поведение. Окситоцин усиливает аффилиацию; чувствительность к положительным социально-значимым стимулам (т..е. к аффилиативным действиям и сигналам сородичей); отсюда - сплоченность, чувство "один за всех и все за одного", боевое братство - замешанное на остром чувстве любви к "своим", к боевым товарищам, к тем кто с нами.

Окситоцин притупляет чувство страха - в случае родительского поведения это полезно, чтобы защищать детеныша. Насколько это полезно в случае войны - пояснять не нужно.

А еще окситоцин повышает доверчивость (показано на людях). Отсюда - повышенная уязвимость к пропаганде, исходящей от "своих", если присутствует социальный контекст "наших бьют". Только очень ленивый лидер не использует эту уязвимость (и проиграет битву).

В обсуждаемой статье описано поведение шимпанзе в ходе инициации боевого рейда (есть также видео). Громкие вопли, беготня, объятия, растущее возбуждение, троганье друг друга за гениталии. Затем начинается рейд - и обезьяны замолкают, сосредотачиваются, идут бесшумно и чутко, держат строй.

Сравните это, например, с типичными средневековыми батальными сценами в голливудовских фильмах (которые, вероятно дают идеализированное, сказочное, но естественное для нас представление об инициации межгрупповой стычки). Сначала страх и сомнения, потом пламенные речи вождей, громкие крики, объятия, чувство боевого братства - и страх отступает, и появляется спокойная решимость...  Я, слава богу, никогда не принимал участия в боевых действиях. Но  вспомните чувства, которые захватывали участников протестных митингов. Помните, у многих было такое чувство, что кругом столько прекрасных людей. Это, я думаю, был выброс окситоцина, стимулируемый социальным контекстом "мы вместе против них".

Похоже, любовь и война крепко связаны через окситоцинэргическую систему. Эта связь, конечно,  ни в коем случае не является неразрывной. Плохо то, что межгрупповая вражда - сильнейший стимул для любви, и поэтому людям будет очень трудно избавиться от вражды.

Оригинал записи на Дриме (комментировать лучше там)

@темы: медицина

---

Оригинал взят у в ПРО ГРИПП.

А хотите, я расскажу вам ужасное?

Есть на свете такой паршивец вирус  - семейство Ortomyxoviridae, род Influenza.  Он кругленький, внутри 8 РНК-фрагментов для размножения, снаружи оболочка липопротеидная (смесь жира и белка, белки разные бывают, поэтому и вирусы бывают А, В и С) и как "шипики" торчат нейраминидаза и гемаглютинин (гликопротеиды - белок и сахара). Они тоже разные бывают, но из 135 возможных комбинаций в природе известны только 46. Так ученые выявляют ФИО вируса.




Например, грипп типа А. Известны 15 подтипов гемаглютининов ( H) и 9 - нейраминидаз ( N). Так и записываем. У человека А(H1N1) или A (H2N2), ну и т.д. По международным правилам туда же записывают страну, где выявлен, номер и год. Так получается паспорт вируса: A/Moscow/10/99 (H3N2) - вирус типа А, бушевал в Москве, в 1999г, в 10-ый раз, такой же встречается у свиней. Понятно? Едем дальше




Сейчас ждем эпидемии "птичьего" гриппа H5N1. Характеризуется лихорадкой, интоксикацией, катаральным синдромом, поражением внутренних органов (легких, почек, печени), высокой летальностью и ... поражением ЖКТ (диарея, рвота, боли в животе). Ждем буквально в первые недели года, до середины марта. Контакт с больным гриппом бывает за сутки-двое, заразен заболевший уже через несколько часов и до 7 дней. Сильно заразен. Не подходить!




Что видим мы, граждане?




Острое начало (пациент помнит час! начала болезни), выраженную общую интоксикацию (плохо так, что глазами больно шевелить, вялость, слабость), температура за 38 (до 40, держится до 5 суток, не сбивается обычными способами), ТРАХЕИТ (запомните это слово! это не то , что вы подумали , а воспаление трахеи - ссаднение, "жжение" за грудиной, сухой надсадный кашель), геморрагический синдром (мелкие кровоизлияния, носовые кровотечения). А насморка почти нет. Так, слегка заложен нос - и все. И "расстройство желудка" - все, что под этим понимают истинно российские люди. И плюсом - герпес подсыпет. И всякая другая бяка обострится.

Вообщем не жизнь - сахар!


Если увидели синюшность кожи, одышку в покое, прожилочку крови в мокроте, боль или тяжесть в груди, спутанность сознания, судороги, рвоту, падение давления, длительное отсутствие мочи, температуру более 5 суток - так "скорую" и в больницу! Потому что. Про летальность еще раз написать?

Что еще может быть, кроме гриппа?

Аденовирус. Начинается с фарингита (горло), температура до 38,5, больше - в середине болезни, сначала чувствуешь себя "так себе ничего", потом похуже. После начинаются всякие конъюнктивиты-тонзиллиты-пневмонии.

Риновирус. Состояние стабильное, температура почти нормальная, а вот с носа - потоп.

Парагрипп. Грубый, "лающий" кашель, шумное дыхание, осипший голос, субфебрильная или повыше температура, "скачущая" и изнуряющая обычно припершихся на работу пациентов.

Респираторно-синцитиальная инфекция. Бронхит, бронхиолит, одышка, обструктивный синдром, дыхательная недостаточность (у деток - чаще).

Метапневмовирусная инфекция. Бронхит+поражение ЖКТ. В одном флаконе. Наслаждайтесь -сидишь тихий-тихий, кашлянуть боишься.

Бокавирусная инфекция. У детей - около 10% случаев ОРВИ. 60% заболевших - дети от 1 до 3 лет. Респираторно-интоксикационный синдром + гастроэнтерит.

Коронавирусная инфекция. Та самая "атипичная пневмония". Хрипы в нижних отделах легких, нарастающая сердечно-легочная недостаточность.

Прогноз для пандемии - 9-ая -10-ая неделя года.   Что делать?  Я - НЕВРОЛОГ!  Вам - к терапевту.  Цигельцигельайлюлю!

С вами была ваша доктор VK

@темы: медицина

---

Оригинал взят у в Властители колец – что все это значит?

Листала каналы, и увидела Киркорова – вернее, его фрагмент – руку)). Его пальцы унизаны кольцами, и мне стало интересно, что все это значит – ведь не носит же он все подряд на каком угодном пальце. Я порылась в сети и вот что нашла. Кольца и то, как их носят владельцы, действительно много значат, и кое-что могут рассказать наблюдательному человеку.

Кольца, перстни можно увидеть на любом пальце. Для большинства людей кольцо – всего лишь красивый аксессуар, который можно подбирать под одежду и менять как перчатки. Психологи сходятся во мнении, что значение имеет не только и не столько само кольцо, сколько палец, на который оно надето.


Кольцо на большом пальце

Большой палец – палец Марса Кольца и перстни на больших пальцах рук, особенно мужских, заслуживают особого внимания. «Властелин кольца» на пальце Марса, как правило, оказывается энергичным, эмоциональным и экспансивным человеком.

Это прямолинейные, упрямые, временами вспыльчивые и агрессивные личности. Пытаться убедить их в чем-либо или спорить с ними совершенно бесполезно – они все равно будут стоять на своем, даже если им об этом впоследствии придется пожалеть. В то же время они прекрасно знают свои достоинства и недостатки, поэтому, надевая кольцо на большой палец, они словно интуитивно пытаются обуздать свой горячий темперамент.

С другой стороны, по мнению психологов, кольцо на большом пальце руки – явный признак того, что в данный момент главной целью человека является самоутверждение любыми способами и средствами, причем на первый план выходит именно самоутверждение в сексуальной сфере.

Подобные утверждения небезосновательны, ведь еще у древних греков и римлян большой палец считался фаллическим символом, который для защиты мужской силы украшали железными кольцами. Кольцо на большом пальце руки также является символом лесбиянства. Окольцованный большой палец правой руки указывает на лесбиянку, у которой есть спутница, на левой – свободная лесбиянка, открытая к знакомствам и новым отношениям. Вот так! Поэтому девушкам, украшающим колечками большие пальцы, если они далеки от лесбиянства, следует быть осторожными – их могут неправильно понять.


Кольцо на указательном пальце

Указательный палец – палец Юпитера Кольцо на указательном пальце называют кольцом «власти».

Именно на указательных пальцах носили кольца многие выдающиеся исторические личности – Юлий Цезарь, кардинал Ришелье, Иван Грозный, Генрих VIII. Украшенный кольцом перст может быть признаком гордости, стремления к власти, а также сильного и волевого характера, причем кольцо на правой руке указывает на рассудительность и положительную направленность данных черт, а на левой – о мании величия, надменности, самолюбии и склонности к истерии.

Астрологи и хироманты советуют носить кольцо на указательном пальце застенчивым людям. Это наполнит их силой Юпитера, сделает более уверенными, поможет поверить в себя и повысить самооценку, придаст им решительности, проницательности, а также принесет в жизнь удачу и успех. Особенно благоприятное энергетическое воздействие окажут кольца из золота и олова.

Кольцо на среднем пальце

Средний палец – палец Сатурна Средний палец украшают кольцами люди, склонные к самолюбованию, уверенные в своей неотразимости и превосходстве.

На перст Сатурна также принято надевать фамильные украшения, подчеркивая связь с предками, веру в карму, влияние судьбы, высшее предназначение. Родовое кольцо на среднем пальце поможет сгладить негативное влияние рока, справиться с трудностями и получить поддержку рода, даст силы выстоять.

Преодолеть препятствия и бесконечные «черные полосы» поможет кольцо на пальце Сатурна и хроническим неудачникам. Также носить кольцо на среднем пальце рекомендуется людям, занимающимся духовными практиками. Если окольцованы оба пальца Сатурна, это может указывать на высокую степень фатализма и некоторую отрешенность от реальности.

Кольцо на безымянном пальце

Безымянный палец – палец Солнца Кольцо на безымянном пальце правой руки (у католиков – левой), прежде всего, указывает на семейное положение.

Эта традиция появилась еще у древних египтян, в соответствии с верованиями которых, «артерия любви», ведущая прямо к сердцу, начиналась именно от безымянного пальца. В те давние времена обручальные кольца изготовляли не только из металлов, но также из стекла и керамики. Во времена Древнего Рима жены в знак нерушимости брачных уз стали дарить супругам железные и бронзовые кольца. Золотые обручальные кольца, традиция которых сохранилась до наших дней, появились лишь в III-IV веках. С точки зрения эзотерики, золото, как металл Солнца, наилучшим образом подходит для укрепления любви в браке.

Кольцо на безымянном пальце (за исключением обручального) подчеркивает любовь своего обладателя к искусству, изыску и роскоши. Как правило, оно оказывается на руках у эстетов, актеров, художников и вообще людей творческих профессий. Кольцо на пальце Солнца выдает сладострастную натуру, стремящуюся к удовольствиям, чувственному наслаждению и приятному времяпрепровождению. Также это может говорить о романтичной и мечтательной натуре.

Маленькое колечко указывает на гармоничную, спокойную, уверенную в себе личность, а большое – на подверженность человека страстям, неуравновешенность, склонность к бурному и даже истерическому поведению. Украшать безымянный палец кольцами и перстнями рекомендуется всем, кто стремится к славе и богатству, поскольку Солнце наделяет человека творческой энергией, помогает самовыражению, способствует продвижению и успеху.


Кольцо на мизинце

Мизинец – палец Меркурия Меркурий является покровителем дипломатов, бизнесменов, ораторов, врачей и политиков, поэтому кольцо или перстень на мизинце принесет пользу всем, кто нуждается в ловкости рук, гибкости ума и красноречии. Считается, что украшение на пальце Меркурия помогает своим владельцам находить общий язык с любым человеком и устанавливать деловые контакты.

По мнению психологов, кольцо на мизинце часто оказывается у изворотливых натур, склонных к интригам, авантюрам и изменам. Колечко на мизинце у женщины подчеркивает самовлюбленность, кокетство и изменчивость натуры. Окольцованный мизинец также свидетельствует о готовности к флирту и склонности к азартным играм, причем в данном случае оно призвано несколько утихомирить и даже подавить эти склонности личности.


Кольцо на пальце ноги

Кольца на пальцах ног С точки зрения большинства психологов, окольцованные пальчики ног говорят о желании выделиться, обратить на себя внимание. В некоторых случаях это может указывать на самолюбие, завышенную самооценку и стремление к превосходству над окружающими.

@темы: камешки

---

Кто нибудь подскажет, какова будет скорость?
Два человека, четыре лошади, расстояние порядка 500 км.
допустим, по дороге есть возможность разок поменять лошадей.

@темы: Дикий Запад, Дэн, мое и наше, лошади и телеги

---

о вождях чероки

К началу девятнадцатого века соприкосновение культур шло уже не первое столетие. Ну и насоприкасались до такой степени, что места в племенной верхушке начали занимать метисы. Но это с нашей точки зрения они метисы, а с точки зрения какого-нибудь чероки, если шотландец женится на индианке, то их дети – индейцы. И если англичанин женится на дочери этого шотландца, то их дети – индейцы. И если ирландец женится на дочери этого англичанина – то их дети, сами понимаете, опять-таки настоящие индейцы. А потом какой-нибудь заезжий европейский этнограф рассказывает в Париже о встреченных им около Великих Озер лилейно-белых голубоглазых индейцах, производя их генеалогию от каких-нибудь древних викингов. А все гораздо проще.

Матрилинейной системы наследования придерживались не все индейцы современной территории Соединенных Штатов, но Автор склонен упрощать и передергивать факты, и с удовольствием все упрощает и передергивает. Но даже и без передергиваний один из вождей чероки описываемого времени Джон Росс в жилах своих индейской крови имел только восьмую часть – но поскольку вся эта восьмая часть пришла к нему по женской линии, то был он настоящим индейцем и вождем стал по праву, хотя внешность имел вполне белую: каштановые волосы и синие глаза.

Злые языки поговаривали, что он плохо понимал язык чероки. Образование Джон Росс получил в одной из школ для индейцев на территории нынешнего штата Теннесси, потом стал индейским агентом в Арканзасе, потом был адъютантом в черокском полку во время войны 1812 года (у американцев тоже была такая война, но вовсе не с Наполеоном). После войны он вышел в отставку и занялся хозяйством: завел плантацию табака, паромную переправу, около которой потом развился город Чаттануга (ага, «чу-чу» помните? Нет? Автор тоже помнит в основном по монологу Александра Филиппенко, а ведь когда-то крутой шлягер был). К сорока годам Джон Росс был одним из пяти самых богатых чероки. Самым богатым в то время считался майор Ридж.

Кто был отцом майора Риджа – в общем-то неважно, раз мамой была дочь шотландского торговца и индианки, то есть, Ридж тоже был чистейшей воды чероки по женской линии. Папой его все же считают индейца. Авторитет себе Ридж завоевал военными подвигами, воевал и против американцев, и в союзе с американцами, и за жестокость был прозван Васильевичем… ой, это не про него!.. за доблесть был прозван Nunnehidihi (тот, кто убивает врага на его пути), каковое имя американцы сократили в Pathkiller, а поскольку у чероков уже был один Пэткиллер, молодой воин стал Пэткиллером II. Потом воин обратился к политической деятельности, и сменил свое имя на Ganundalegi (тот, кто поднимается на вершину горы), каковое имя американцы сократили до Ридж. В 1914 году, когда Ридж привел свой отряд под командование генерала Эндрю Джексона во время крикской кампании, он получил звание майора, которое стало частью его «европейского» имени.

Майор Ридж был неграмотен, но сына своего Джона послал учиться к белым. Матерью Джона Риджа стала женщина смешанной крови Sehoya, известная как Suzannah Catherine Wickett. Судя потому, что никаких вопросов о правах Джона не возникало, можно полагать, что с матрилинейной точки зрения у него все было в порядке.

Майор Ридж имел плантации, рабов, паромную переправу, и долю в торговле ситцем и шелковыми тканями.

Братом майора Риджа был Дэвид Увейти (Uwatie, на языке чероки «древний»). Дэвид тоже женился на женщине смешанной крови. Наиболее известны два его сына Бак Увейти, который во время учебы в колледже взял себе имя Илайес Бодино, и помянутый выше Стэнд, который малость англизировал свою фамилию, удалив из нее первую букву.

Elias Boudinot

Stand Watie (Uwatie)

Таковы были молодые реформаторы, которые в начале девятнадцатого века превратили Племя Чероки в конституционную республику. Если Автор не упоминает в их числе братьев Хикс и Джеймса Ванна, то только потому, что и у них было тоже самое: четверть черокской крови, унаследованная от бабушки через маму, бурная боевая и политическая карьера, плантации, рабы, большие доходы и ориентация на европейскую культуру. Правда, Хиксы и Ванн не дожили до раскола племени на сторонников Росса и сторонников Риджа. Оно, может быть, и к счастью.

Об этих молодых реформаторах неплохо было бы замутить большую семейную сагу протяженностью лет так в сто: с эпическими героями, храбрыми воинами, с вождями, предавшими интересы племени, пока герои воевали, с политическим переворотом, созданием нового, счастливого государства, а потом с противоречиями внутри партии, когда начинаешь видеть предателей в бывших друзьях, затем политические убийства и кровная месть, ненадежное замирение и снова вражда… но это как-то не по профилю Автора.

Уйти на Запад

@темы: мое и наше, индейцы

---

03.01.2017 в 22:07

Пишет  Ingris:

Разнофэнтезийное
Инна Кублицкая, Сергей Лифанов "На тихом перекрестке". Фентези с детективным флёром и в декорациях современности. Любопытное сочетание: при частых острых/авантюрных моментах - общая добродушная, умиротворенная атмосфера. Композиционно - цепочка рассказов в хронологическом порядке, где непременно присутствует мистика и дипломированная колдунья Сузи, а замыкает их повесть из прошлого ее подруги, частного детектива Шано Шевальер. Герои рассказов, вроде бы главные, уходят один за другим и редко возвращаются, и всё больше наливается жизнью облик Сузи и Шано - правда, сходство ситуаций и вид со стороны вскоре кладет этому границы, потому-то я предпочитаю "от первого лица"...
Книгу я выбрала под момент и потому она хорошо зашла - для состояния покоя, излечения от простуды, укутавшись в плед, с кружкой чая с лимоном и малиной...
Хорошо или неплохо - всё же сомневаюсь, потому как состояние изменилось, и вот уже незаконченные истории да оставленные на самом интересном месте герои - оставляют и меня неудовлетворенной; к чему был пролог - вообще непонятки, выбивается он из общего рисунка; однако последний штрих - про способных летать - предсказуемо лег на душу...

остальное не наше

Милена Завойчинская, трилогия "Дом на перекрестке" ("Дом на перекрестке", "Резиденция феи", "Под небом четырех миров"). Хозяйственная фэнтези с вялотекущей любовной историей. Очень женская сказка, мужчинам не советую Офисной девушке Вике подарили дом на перекрестке миров, все три книги она его благоустраивает (подробно), набирает в штат людей и нелюдей (тут обходится именем, функцией и свадьбой), гуляет по мирам (в гости и за покупками), постепенно становится феей (все-то от нее в восхищении, а кто нет - сам виноват...). Многочисленные женихи - и единственный суженый, про которого всё ясно уже во 2-й книге, но герои тупят на книгу дольше.
Трилогия - фактически единое повествование в трех томах, и тут возникает дилемма: читать ли подряд, повышая процент приторности до малосъедобности (2-я книга - во многом калька 1-й, 3-я - повторяет их во всем, всё те же сюжетные ходы)? или делать длительные перерывы на другое - забывая, кто есть кто и что к чему?
Язык персонажей един на всех, неважно, земляне это, средневековые селяне, эльфы или демоны - городской среднеобывательский со вставками выспренности. При любых изменениях и конфликтах мир героини не рушится - наоборот, только улучшение и приумножение, чтоб было новое, но привычное и уютное, и без особых физических усилий с ее стороны - есть кому помочь, даже дом сам себя ремонтирует и обставляет, как скажут. Так сказать, роман - про прирастание добром (во всех смыслах).
В отличие от многих подобных "ЖЮФ" героиня не отвратна, взбалмошностью страдает лишь иногда - и то скорее взрывается, когда на нее давят, а так вполне рассудительна, добродушна, заботится обо всех, кто попал в ее орбиту; не делает подлостей и стремится всё и всех приспособить к делу - в итоге все хорошие счастливы, все плохие наказаны, хеппи-энд. В целом - неплохо.

Константин Соловьев "Урод". Мрачное фэнтези. Оригинальный авторский мир (из млекопитающих - только люди), целенаправленное развитие (каждый шаг как ступенька к развязке), эсхатология и космогония, мощный финал (что нынче редкость). Понравилось.
На начало истории герой-юноша на вершине питательной цепочки, элита, к тому ж красавец и умелый боец, так что уверен в своей исключительности на все сто. Падать будет больно, унизительно и... не поучительно - это не Диккенс и Ко, не про облагораживание души страданием. Скорее, про стойкость вопреки всему, фй" ига всем, кто планирует за тебя твою жизнь. Испытание неопределенностью - каждая новая беда или удача только случайность или за ней есть причина, а то и чужая воля? Паранойя это или правильный анализ ситуации?
Описываемый мир - чуждый, и с каждым эпизодом он (глазами героя) всё более мрачен и убог, предательство на предательстве и злобой погоняет... Автор депрессию нагоняет - или это четкая логика событий, просто раскроется всё в свое время?
В тот же ряд, где "Многорукий бог далайна" Логинова, "Цветок камалейника" Громыко, "Город" Корнева...

Павел Корнев "Падший" и "Спящий" (2-я дилогия цикла "Всеблагое электричество"). Фэнтези, электро-стимпанк. Леопольд Орсо то уверен во всеблагости электричества, пользуясь его силой при столкновении с магией, то огребает от его неблагой стороны как жертва эксперимента и вообще что-то зачастил со сменой своей сущности. У каждой книги в дилогии свой небольшой законченный сюжет-расследование + есть общий сюжет у дилогии + добавляются развязки к циклу в целом. Связей между книгами немало, но т.к. ненавязчиво напоминается, кто есть кто и что к чему, сложности с этим нет - респект автору. Предугадать, что и как сложится, чаще всего не получается, хотя в беготне приключений-злоключений Лео намеки на стоящие за ими личности есть. Большой плюс - персонажи, вполне себе живые разносторонние личности, приспосабливающиеся к обстоятельствам или пытающиеся прогнуть мир под себя. Как всегда, способностей и связей Леопольда никто в полной мере не узнает и не учитывает, по плану же он должен умереть - что противоречит его интересам... и его невесты тоже, сила любви может оказаться не только слабым местом, но и единственной ниточкой, удерживающей жизнь...
"Падший" - расследование дел индусов-душителей, поклоняющихся богине Кали, с выходом на готовящийся теракт (а всё чтоб одна женщина смогла иметь детей...) Происходит это в городке, где жил Максвелл, который с демоном, т.е. в данном раскладе - с падшим. Хорошо.
"Спящий" выводит на преступление с привлечением ацтеков-сердцерезов с их богами, с прицелом на армагеддон в отдельно взятом регионе для перекройки карты мира и госстроя. Очень хорошо

@темы: мое и наше

---

Оригинал взят у в Императорский поезд заграничной колеи

После крушения царского поезда в 1888 году всего через 11 дней Александр III повелевает создать комиссию по постройке нового поезда. А точнее, двух: первого для поездок по России, второго - для поездок за рубеж, на колею 1435 мм. Задача была непростая по многим причинам. Во-первых, если с колеёй было более-мене понятно, то с габаритами, нагрузкой на ось, размерами и конструкцией вагонов, системой торможения были вопросы.
Поначалу вроде б было просто, быстро посчитали, что нужно 11 вагонов на пульмановских тележках, общим весом 380 тонн. В итоге также выяснилось, что российские мастерские строить поезд взяться не могут, так как заняты другими заказами. Существующий же на 1888 год поезд был создан частично из купленных во Франции в 1872 году вагонов, а частично из переделанных пассажирских и даже товарных вагонов и уже морально и физически обветшал, то есть был уже не к лицу в качестве "борта №1", тем более для зарубежных визитов.




За рубеж отправился инженер, статский советник Вурцель (вероятно, Лев Дмитриевич). В его задачи входил сбор информации о заводах, производящих вагоны, о конструкциях вагонов, а также о требованиях, предъявляемых к вагонам различными дорогами Европы. Командировка заняла четыре с половиной месяца. За это время Вурцель сделал громадную работу: снял габариты дорог Германии, Дании, Голландии, Бельгии, что характерно, островной Англии, Швейцарии, Италии и Австрии. А также выяснил, что поезд весом 330 тонн должен пройти без расцепа почти по всем дорогам Европы, кроме горных мест, где его придётся делить на два части. Также при переправе в Дании через пролив Большой и Малый Бельт требует погрузки вагонов на паром. Доклад был рассмотрен на нескольких заседаниях, а на итоговом 20 октября 1890 года были рассмотрены предложенные четырьмя заграничными заводами проекты. Там-то и возникло решение наконец передать постройку русскому заводу, а именно, Александровскому заводу Николаевской дороги.
И всё началось заново, прикидки, как что сделать. Довольно забавно читать прямой текст: окна желательны, как у австрийского императора, а отопление как у германского. То есть заимствование проверенных технических решений было и тогда в порядке вещей, только ещё никто и не таскал по судам за патентную чистоту. Наверное. Ещё любопытно, как в тексте вставляются цитаты на французском безо всякого перевода. Грамотный человек, мол, поймёт, а остальным и не надо.
Но всё равно в итоге что-то пришлось делать несколько наугад. Так, сцепку пришлось проектировать с запасом, тем более что русские правила требовали, чтобы она была двойная, в то время как в Европе это не было обязательным. Но в итоге она с успехом подошла к паровозам на всех дорогах Европы.



В итоге в состав поезда вошли 11 вагонов:
K - багажный, электростанция;
G - служебный;
F - административный (кт.);
E - светский (кт.);
C - великокняжеский мужской (кт.);
D - великокняжеский женский (кт.);
A - царская спальня (кт.);
B - салон-столовая;
H - кухня;
I - вагон 2 класса с работниками кухни (кт.);
L - багаж (кт.).

Буквы располагались прямо на вагонах. Первоначально на них было нанесено сокращённое русское наименование предназначения вагона, но это вызвало в Германии затруднения, так как учётчикам на немецких станциях, зачем-то подсчитывающим каждый проходящий вагон, было сложно понимать кириллицу, так что в итоге название заменили просто накладной латинской литерой, расположенной ближе к тамбуру. "кт" в табличке в скобках означает, что в вагоне стоял котёл отопления.



Итоговым габаритом вагонов решено было принять "внутреннюю обёртывающую" всех габаритов, собранных Вурцелем. Наибольшая длина вагона, включая буфера - 19300 мм, ширина - 2860 мм. 4 оси, вес вагона около 35 тонн. Европейские дороги, по которым планировалось движение поезда, письменно подтвердили, что не имеют препятствий к его пропуску. Единственно что, при переправе на пароме в неблагоприятный низкий уровень воды Управление казённых датских дорог согласилась возить мёртвый груз на переднем конце парома как противовес, чтобы вагон можно было закатить на палубу.



Конструкцию вагонов решено было делать по системе Полонсо (Polonceau). Он обладает небольшим весом, простотой конструкции, способностью сохранять форму со временем (то есть не коробиться под собственной тяжестью и нагрузками). Борт состоит из цельного прокатанного листа высотой 1200 мм, толщиной в 5 мм и длиной до 20 м. С внутренней стороны по всей длине к листу сверху и снизу приклёпан п-образный профиль, а снаружи на тех же заклёпках - лист полосового железа. В вертикальной плоскости к этому листу приклёпаны профили либо до уровня окон, либо прямо до крыши, они служат для придания жёсткости кузову. Всё это позволяет, в отличие от вагонов с раскосами, делать удобный шаг окон. В общем, любой, кто в музее видел салон-вагоны Владикавказского типа, видел вагон системы Полонсо.
Для закупки дерева были высланы командировочные в Лондон, Гамбург и Амстердам, в итоге дерево для вагонов было закуплено в Англии: тик для рамы, ясень для крышевых дуг и красное дерево для отделки.



Однако для создания такого кузова требовалось суметь прокатать лист такой длины, разметить и загнать в него до 3000 заклёпок, и при этом сохранить ровность листа. Такие листы были заказаны на Александровском сталелитейном заводе. Специально для этого заказа была построена печь длиной 60 футов (чуть более 18 метров), предназначенная для нагрева листа для повторного проката и для отжига после. Печь обошлась заводу в 3 тысячи рублей, и это при заказе листов всего на 1000 пудов, потому пуд итоговой продукции вышел дорого: 8 рублей 80 копеек. Что интересно, печь оказалась не так и нужна: впоследствии от повторного нагрева отказались, а при дополнительном заказе листов для багажных вагонов нагревали листы в 30-футовой печи дважды, с одного и второго конца.
Всё прочее железо для вагонов было сделано также на Александровском сталелитейном заводе за исключением заклёпок, которые были были изготовлены на Рижском проволочном.



Тележки, которые тоже сперва было попытались заказать за границей, в Лидсе (Англия), делали в Санкт-Петербургских мастерских Варшавской железной дороги. Поначалу тележка была рассчитана на 15 тонн, однако при весе некоторых вагонов за 30 тонн пришлось делать два типа тележек, второй был уже на 20 тонн. А вот рессоры надлежащего качества наши заводы сделать не могли - и они были заказаны на заводе Тортона в Англии же, как буксовые, так и люлечные. С колёсными парами - их тогда называли колёсные скаты - вышла тоже интересная история. Коломенский завод предложил сделать колёсные пары при цене 650 рублей за штуку за 5 месяцев, Путиловский - 690 рублей и 5,5 месяцев. В итоге колёсные пары делал Крупп, по цене 670 марок за "скат" при меньше сроке изготовления. Курс при том был 1,77 марок за рубль ассигнациями. Хорошая разница в цене, однако!



С тормозами тоже была проблема. Мало того, что были системы, работавшие как на сжатом воздухе (система Вестингауза), так и, что сейчас кажется странным, на разряжённом (система Гарди). При этом тормоза встречались как автоматические, то есть затормаживающие поезд при разрыве или срыве стоп-крана, так и неавтоматические, то есть работающие лишь от крана машиниста. И в Европе встречался весь этот набор, соответственно, поезд должен был быть готов к тому, что его подключат к любой из систем. В системе Вестингауза возвращение поршня обратно после оттормаживания происходило пружиной, в системе Гарди же - под действием собственного веса поршня. Наконец, кроме указанных системы были также системы торможения разреженным воздухом Клейтона, Кертинга, Сулерена и Эмери, а сжатого - снова Клейтона же. Но так как наиболее распространёнными были всё ж первые две упомянутых, решили остановиться на них. Несмотря на то, что существовал тормозной цилиндр, пригодный для обеих систем, в поезде была реализована система двойного торможения, то есть на тормоз работали два цилиндра. Ручной тормоз, впрочем, тоже был в каждом вагоне. Диаметр цилиндра тормоза Вестингауза был 12 дюймов, а вот тормоза Гарди - аж 21. Поскольку накачать выше одной атмосферы можно легко, а вот откачать - нет, потому для создания нужной силы пришлось увеличивать диаметр поршня. Соответственно, у вагона было два тормозных рукава, 1 и 2 дюйма диаметром, кроме того, у фирмы Гарди был заказан целый набор муфт-переходников, чтобы соединять тормозной рукав первого вагона поезда с тендерным.
Поскольку масса вагонов была принципиально разная, то для одинаковой силы торможения, выбранной в 90% от нагрузки на ось, было подобрано своё передаточное отношение тяги от поршня тормоза до тормозной колодки.
В вагоне было помещено три стоп-крана, два в тамбурах и один посередине вагона. Также рядом шла тяга для растормаживания на случай, если шток цилиндра не вернулся после окончания торможения.
Для того, чтобы разобраться, что куда, тормозная система Вестингауза под вагоном была окрашена в красный, а Гарди - в голубой цвет.



С отоплением же вышла какая-то ерунда. Были рассмотрены преимущества и недостатки водяного и парового отопления, для водяного с трудом нашли один недостаток, мол, плохо регулируется, когда температура воды максимальна. Напомнило, как вымучивается отзыв на неплохую дипломную работу или статью, где недостаток всё ж найти надо, потому что так положено, ритуал такой. Для парового ж насчитали аж 9 недостатков. И... решили делать паровое, потому что в какой-то принятой до того бумажке было написано - паровое! В табличке выше есть наименования вагонов, где стоял котёл. Служебный вагон и столовая были подключены к котлу соседних вагонов, багажный грелся от котла электростанции, а кухня - от плиты.

Вентиляция была сделана вытяжной. Внутрь воздух поступал через конструктивные щели, это было тогда нормально и никого особо не беспокоило. Вентиляторы, называемые тогда ветродуями, работали с оборотами от 1000 до 2000 в минуту от электромотора. Был даже кондиционер в административном вагоне и салоне-столовой: воздух прогонялся через ящики с помещённой туда охлаждающей смесью, льдом с солью. По-моему, это шаг назад, на тот момент уже были в поездах кондиционеры испарительного типа, когда воздух шёл через мокрые верёвочные концы. Хотя эта система должна сильно повышать влажность, может, это как-то сказалось...



С электричеством чуть не повторилась такая же история, как и с отоплением. Потому что в бумажке стояло: освещение свечное. Но на дворе - конец 19 века. А у нас на двоих - одна пара валенок. Так что пришлось писать ходатайство, чтобы разрешили использовать электричество. Ходатайство удовлетворили, но зато превысили лимит в 30 тонн на вагон, из-за чего и пришлось делать усиленные тележки. Потому что электростанция, а ещё аккумуляторы в нескольких вагонах, чтобы сохранялось освещение, когда поезд расцеплен или какая-то поломка в динамо-машине. Всего на поезде было применено около 200 ламп. Напряжением 50 вольт и яркостью 8, 10, 16 и 25 свечей. В первом приближении можно принять свечу равную ватту и оценить, насколько ярким было освещение. Что любопытно, цоколи ламп были винтовые, а не байонетные. Аккумуляторы вначале были, как и сейчас, расположены в ящиках под вагонами, но это вызвало тряску, поскольку ящик весил 70 пудов (больше тонны) вследствие чего аккумуляторы ушли внутрь вагонов литер с A по E. А в вагоне G аккумуляторы упрятали под диваны. Кстати, фирма, доставившая аккумуляторы Россию, называлась "Мюр и Мерилиз". Трёхпроводная магистраль шла через все вагоны и должна была соединяться при сцепке вагонов. Мощность динамо-машины Sautte et Harlet французского производства составила порядка 8 кВт.



Ну и по отделке. Её исполнила фирма Г. Г. Бюхтгер. Потом, при испытании поезда, возникла забавная проблема: до того фирма делала мебель только для домов, потому двери не были снабжены сторожками, фиксирующими их в открытом положении, а на открытых полочках, особенно массовых в дамских купе, не было ограждений. Кстати, испытание вагона проводилось на русской колее. Оказалось возможным при той же тележке подкатить колёсные пары колеи 1524 мм и обкатать поезд в родных просторах. После - уже по Варшаво-Венской дороге и, наконец, была совершена пробная поездка по Европе, показавшая, что поезд отвечает своему предназначению, а выявленные недочёты могут быть легко исправлены...

@темы: ж/д

---

Оригинал взят у в далекая радуга

@темы: книги, иллюстрации

---

02.01.2017 в 18:32

Пишет  Касиопея:

@темы: птички

---

и в чем-то, пожалуй, соглашусь

Оригинал взят у в подражание Джулиану Барнсу

В лучшем, имхо, романе Барнса "Попугая Флобера" есть уморительно смешной список литературных тем и приёмов, которые рассказчик предлагает запретить. (Читать это место надо в переводе камрада Виктора Сонькина , потому что предыдущий переводчик, в издании нулевых годов, там 2/3 просто не понял и написал совершеннейшую бессмыслицу).
Однако "Попугай Флобера" был писан тридцать лет назад, и с тех пор репертуар литературных примочек, которые изрядно набили оскомину, несколько изменился. Попробую составить современную версию "чёрного списка Барнса" :-)

1. Хватит романов о детстве и взрослении. Героев моложе 16 лет зарезервировать исключительно для детской литературы. Из романов для взрослых вышибать их пинком с порога - вместе с их солнечными пятнами на обоях, бабушкиными бисквитами и пыльными фамильными древностями из кабинета отца. Не говоря уже о первых поллюциях и менструациях. Нет, детство - тема не хуже любой другой, но она превратилась в чересчур гарантированный пропуск в "настоящую литературу". Каждый хочет побыть Прустом.

2. Наложить столетний мораторий на романы о второй мировой войне, Холокосте, 1937 годе и пр. Люди, которые могли об этом писать с непосредственностью живого свидетеля, уже вымерли (Грасс, Бёлль, Ремарк, Гроссман, Домбровский и пр.), а дистанция настоящего исторического романа по отношению к этому периоду пока невозможна. Что порождает вал вторичной, высосанной из пальца жвачки, которую нельзя критиковать - потому что вас немедленно обвинят в кощунстве, глумлении над памятью жертв и в идеологической приверженности тоталитаризму. Опять же, выбор данных тем превратился в Единый Универсальный Проездной для прохода в "настоящие писатели".

3. Больше никаких антиутопий и постапокалипсисов. Хаксли и Оруэллу и в страшном сне не приснилось бы, что жанр, задуманный как способ заставить людей шевелить мозгами, в XXI в. мутирует в необременительное чтиво для хипстеров, которое можно глотать под капучино или зелёный чай, периодически любуясь собой: "Я не Донцову читаю, а антиутопию. Я человек думающий!", - и иногда похихикивая над сходством персонажа книги с каким-либо современным политиком. Недорогой способ почувствовать себя приобщённым к социальной проблематике.

@темы: писательское

---

Кто из родителей не мечтает проспать всю ночь не просыпаясь после рождения ребенка? Кто из родителей не радуется хорошему довольному малышу, который много спит, особенно, не просыпаясь ночью? Как часто родители стараются вытренировать ребенка спать всю ночь "как взрослого"? Вопросы сна родителей и детей взаимосвязаны, и вполне понятно почему многие родители так стремятся научить детей спать подольше - мы, взрослые, привыкли спать беспрерывно около восьми часов.
А дети? Не опасно ли переносить нормы взрослого сна на новорожденных? Что является нормой сна для новорожденного? На эти вопросы пытаются ответить многие специалисты, и не только в области детского сна. В этой статье мы разберемся почему детям вредно спать как взрослым, и как детский сон удобный для взрослых отрицательно сказывается на здоровье малыша и кормлении грудью.

Ребенок, который часто и подолгу спит в период новорожденности (от рождения до 6 недель), кажется родителям хорошим, довольным и удобным малышом. Такой малыш много спит, мало плачет и всегда доволен жизнью. «Хороший» ребенок может быть сильным и абсолютно здоровым малышом и отлично сосать грудь, однако очень часто лидеры Ла Лече Лиги (ЛЛЛ) и консультанты по лактации сталкиваются с опасным для здоровья, а иногда и жизни ребенка, явлением. «Хороший» малыш может еще и редко, мало или слабо сосать грудь, поэтому недополучать нужное для роста и развития молоко. От нехватки питания и жидкости, ребенок может , быть еще «лучше», «спокойнее» и «довольнее». На самом же деле, ребенок просто слабеет, еще хуже сосет, еще больше спит. Вдобавок к этому из-за недоедания у ребенка может усугубиться желтуха или гипогликемия, что приводит к еще большей сонливости. Во время редких или неэффективных кормлений ребенок не может получить не только достаточно питательных веществ, но и жидкости. Это приводит к обезвоживанию организма ребенка. Такие серьезные последствия сонливости и, как следствие, редких кормлений, требуют не только вмешательства врачей, но, возможно, и госпитализации новорожденного.
дальше здесь www.llli.org/russian/oa/sleepy.html

@темы: медицина

---

Оригинал взят у в Немного о гравюрах в книгах (терминология)

Разнообразие величины, форм и способов размещения гравюр в книге еще в XVIII в. породило обширную терминологию. Каждый вид книжной гравюры имел собственное название. Не отличается единообразием и терминология современных исследований: их авторы опираются на различные традиции наименования книжной гравюры. То же можно сказать и об отечественных исследованиях, которые, кроме того, одновременно прибегают и к французской, и к русской терминологии.

Давайте попробуем разобраться. И поможем нам книга «Обращение к торговцам эстампами о различии виньеток, кю-де-лямпов, фронтисписов и прочих орнаментов, которые помешены в книгах» известного парижского издателя Ш.-А. Жонбера [Jombert].

---

Гравированный титульный лист — заглавный лист книги, который не печатается, а гравируется в технике гравюры на меди в сочетании с офортом. Гравированный титул помещен в книге, как правило, перед типографским титульным листом в качестве авантитула. Гравированный титульный лист одновременно содержит шрифтовой, декоративный и иллюстративный компоненты. Иногда он включает портретное изображение или аллегорическую сцену. Распространенный в книгах XVII века, гравированный титульный лист реже встречается в XVIII века. Принято считать, что в XVIII в. гравированные титульные листы уже производили впечатление «красивых и старомодных».

Флерон, дословно с французского — это «цветок, розетка». Любое «лепное, резное или только нарисованное украшение в виде стилизованного, по большей части пятилепесткового цветка» в «архитектуре и орнаментике» называется флероном [Брокгауз, Ефрон, Т.36, 1902, с. 129]. Согласно Жонберу, это гравюра, которая располагается на титульном листе книги и ограничивается сверху именем автора и заглавием, а снизу — адресом книгопродавца. Флерон не имеет четкой формы, не обрамлен бордюром. Учитывая отечественную традицию определения термина «виньетка», для обозначения понятия «флерон» можно использовать термин «титульная виньетка».

Малая гравированная композиция орнаментального характера появляется на титульном листе еще в эпоху изобретения книгопечатания в виде издательской марки — фирменного знака издателя с эмблемой и девизом. Однако издательская марка в XVIII в. уже утратила актуальность. Ее сменили переходившие из книги в книгу цветочные композиции, которые обычно выполняли в технике ксилографии. Понятие «флерон» распространилось также на предметные и сюжетные композиции — иногда достаточно сложные по составу и технике исполнении. Именно этим определением флерона, очевидно, руководствовался А. Коэн при составлении справочников по иллюстрированной книге XVIII века.

В книгах XVIII в. флероны, за исключением сугубо орнаментальных, были связаны с текстом, указывая на ее содержание прямо или косвенно. Например, флероны созданные Кошеном-мл. в 1748–1749 гг., соответствовали книгам, для которых они были созданы. Флерон являлся едва ли не единственной иллюстративной композицией, которую можно встретить в научной книге, причем его информативность удачно сочеталась с декоративностью, например, флерон по рисунку Ж.-О. Фрагонара для «Живописного путешествия» Сен-Нона.

Иногда изображение на титульном листе книги могло послужить поводом к запрету самой книги. Так было в случае с аллегорическим флероном Б. Пикара «Истина, искомая философами» с изображением Минервы, покидающей фигуру Невежества с ослиными ушами, и Философии, которая направлялась к Истине, держа за руку Декарта. Этот флерон, предназначенный для украшения титульного листа тезисов, подразумевал под Невежеством Аристотеля, что послужило поводом к запрещению издания.

Фронтиспис — полностраничная гравюра, помещенная во главе книги, на левой половине разворота, напротив титульного листа. В XVII в. фронтисписом называли также гравированный титульный лист — декоративную композицию с портретом автора, предшествующую наборному титульному листу. Оформляли его обычно в том же стиле и помещали на нем портрет автора.

Наборный титульный лист с подробными выходными данными помещали далее, на правой половине разворота. Эпоха расцвета фронтисписа была связана с подъемом стиля барокко и заменой гравюры на дереве гравюрой по меди. С момента появления в XVI–XVII вв. фронтиспис являлся альтернативой по отношению к гравированному титульному листу, перегруженному декоративными элементами.

Фронтиспис как иконографическое начало произведения играет особенную роль, так как переходит границы текста. С одной стороны, фронтиспис может способствовать вместе с титульным листом идентификации сочинения и его действующих лиц. Он может определять горизонт чтения и предлагать что-то вроде «рассказа-рамы», присущей книге-предмету: он устанавливает «инструкцию по эксплуатации», он определяет отношение читателя и несет рекламную функцию. С другой стороны, фронтиспис как пролог можно сравнить с кратким перечнем, с «образом памяти», который показывает на единственной иллюстрации предметы до того, как начинается постраничное развитие текста. Эта риторика изображения, присущая фронтиспису и использованная в XVII в., была основана на конфликте «между поэзией и картиной как искусством времени и искусством пространства».

Фронтисписы издавна было принято украшать аллегорическими изображениями, которые отражали содержание текста, его идею в отвлеченной форме. Традиционно фронтиспис изображал портрет автора публикуемого сочинения, исполненный по живописному или скульптурному оригиналу. Портрет мог быть частью аллегорической композиции, например, сцены апофеоза автора. Образ героя произведения — вот еще один вариант портретного фронтисписа. Обычно это историческое лицо или, возможно, ряд исторических лиц, фигурирующих в тексте книги В роли фронтисписа могла выступать также сюжетная иллюстрация, как правило, в тех случаях, когда книга не имела других иллюстраций. Гравированный фронтиспис, помещенный во главе каждого тома, служил «витриной текста».

Виньетка, согласно Жонберу, это небольшая гравюра, которая печатается в верхней части страницы над текстом для выделения начала раздела книги. Синонимом «виньетки» может быть «бандо». Слово «виньетка», появившееся во французском языке не ранее 1280 г., вначале ассоциировалось с растительной орнаментикой и не было связано с книгой. Понятие «виньетка» использовалось во множественном числе и еще в эпоху рококо означало декор мебели или посуды в виде ветвей и виноградных листьев. Как вид декора виньетка перешла в печатную книгу в XVI—XVII вв. из рукописных книг и инкунабул. В XVIII–XIX вв. понятие «виньетка» использовали для обозначения сюжетной иллюстрации. Под виньеткой подразумевали любую гравюру в книге, иллюстрацию. Гонкуры называли XVIII столетие «веком виньетки». Художники, иллюстрирующие книгу, именовались «виньетистами», иначе говоря, графиками.

Русскоязычный эквивалент французского понятия «виньетка» — это заставка. Следует отметить, что отечественная традиция использования термина «виньетка» несколько иная. «Термин... означает прежде всего украшение из виноградных ветвей и листьев, а затем всякую книжную иллюстрацию, состоящую из лиственного орнамента или изображающую что-либо другое и помещенную в виде инициала и заставки в начале и конце статьи», — вот определение А.И. Сомова, художественного критика и коллекционера, включенное в «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона. Точно установив этимологию понятия (vigne — по-французски «виноград», статья приравнивает виньетку к заставке, инициалу и концовке одновременно. Профессиональная справочная литература именует виньеткой практически всякое небольшое «композиционно завершенное графическое изображение предметного или сюжетнотематического характера... помещаемое на внешних элементах книги или особых ее страницах — титульных, начальных, концевых». Границы понятия, таким образом, расплываются, и термин «виньетка» ныне является обобщающим обозначением малой декоративной композиции в текстовом и внешнем оформлении книги.

Основной разновидностью французской виньетки (заставки) XVIII в. была орнаментальная. Ее исполняли в технике ксилографии и наборной печати. Орнаментальная виньетка украшала самые разнообразные издания и могла повторяться в одной и той же книге неоднократно. В книгах встречались и аллегорические виньетки с орнаментальными элементами, более сложные по композиции и исполненные в технике гравюры на меди, которые имели иллюстративный характер.

Виньетка (заставка) могла иметь сугубо иллюстративный характер. В частности, в увражах роль иллюстративной виньетки (заставки) играла репродукция, изображение любого жанра, в том числе пейзажное.

Инициал, или «серая буква» по Жонберу, это украшенная заглавная буква, расположенная в начале текста или раздела книги и сопровождающая виньетку (заставку). Согласно Жонберу, она называется «серой буквой», поскольку изначально было принято выделять ее гравированной штриховкой (серым фоном), ограничивая двойной чертой или бордюром.

На примере целого ряда французских книг XVIII в. можно заметить, что гравированный инициал мог включать сюжетные и аллегорические изображения, прямо связанные с текстом книги. Это могли быть жанровые сцены, обрамляющие букву и представляющие собой миниатюрную иллюстрацию. Однако гораздо чаше встречается орнаментальный инициал, исполненный в том же стиле и в той же технике, что и виньетка (заставка). Инициалы рококо обычно имеют орнаментальную трактовку: рокайли обрамляют заглавную типографскую букву, выполненную способом наборной печати.

Листы гравюр — гравюры прямоугольного формата, развернутые по вертикали или горизонтали — варьировались по величине и способу расположения. Гравюры часто были полностраничными, то есть имели тот же формат, что и страница. Иногда они совпадали по формату с разворотом книги. Кроме того, формат гравюры мог превосходить по величине книжный разворот, поэтому гравюру приходилось сгибать и складывать «гармошкой». Полностраничные гравюры помешали на правой или левой стороне разворота. По отношению к книжному блоку гравированные листы были дополнительными, «вкладными». Внутритекстовые листы гравюр вклеивались или вплетались между страницами книжного блока по одному. Затекстовые листы гравюр помещались после текста. Листы гравюр не включались в общую пагинацию книги, а имели собственную нумерацию.

Листы гравюр, с точки зрения содержания, характера изображения, представляли собой иллюстрации — художественные или документальные. К числу художественных относились репродукционные гравюры. Среди документальных встречались предметные изображения, карты и схемы. Для обозначения гравированных сюжетных иллюстраций было принято использовать понятие «рисунок», дословно «фигура» (figure). Жонбер называл их эстампами. Как считает К. Мишель, неудачно. Действительно, термин «эстамп» (estampe) — оттиск — не указывает на взаимосвязь гравюры и книги. Книжные гравюры документального характера именовали «чертеж», «таблица» (pianche). Полностраничная гравюра — иллюстрация к литературному тексту — сопровождалась «легендой» из текста внизу и указанием номеров тома и страницы вверху.

Бордюр представлял собой орнаментальное обрамление наборной страницы или гравюры: наборного титульного листа, страницы типографского текста, текстовых декоративных элементов и полностраничных гравюр. По замечанию Жонбера, бордюра не должно быть только у флерона. Бордюрами украшали часть тиража книги по желанию издателя. Как декоративная композиция бордюр отличался законченностью и соответствием изображению. Бордюр мог включать и орнаментальные, и фигуративные элементы. Аллегорические бордюры были особенно уместны для фронтисписов и полностраничных гравюр, так как отвечали их тематике и стилю. Замысловатостью, как правило, отличался бордюр портретного фронтисписа, достаточно сложный по композиции. Серии иллюстраций к одному изданию имели одинаковое оформление бордюров.

Наличие орнаментальной рамы придавало гравюре законченность и характеризовало ее состояние. Кроме того, рама как граница текста и изображения определяла статус последнего. Как указывает С. Ле Мен, иллюстративное изображение определяется своей иконической формой. Присутствие границы, согласованной с полем изображения, предполагает отсылку на прямоугольную картину-окно, в то время как открытая, неограниченная виньетка, свободно расположенная на пробеле страницы, ближе к декору.

Концовка — декоративная композиция концевой страницы наборного текста именовалась «кю-де-лямп» (cul-de-lampe). Как указывает Жонбер, концевую страницу изначально украшали расположением наборного текста в виде треугольника. Затем для этих целей появились орнаментальные композиции, гравированные на дереве и на меди.

В XVIII в. употребление термина «кю-де-лямп» породило целую полемику: Вольтер неоднократно заявлял, что грубое слово «cul» (по-французски «зад» нужно запретить, и посвятил этой проблеме статью в «Философском словаре» 1765 г. Однако по ироничному прогнозу Л.-С. Мерсье пожелание Вольтера должно осуществиться только в 2440 году: «Виньетки в книге назывались теперь не иначе как «кошены»: таково было слово, заменившее собой множество недостойных слов». Мнение Вольтера все же имело определенный вес, судя по тому, что в «Каталоге произведений Ш.-Н. Кошена-младшего» Жонбер, по замечанию К. Мишеля, называет кю-де-лямпы флеронами. Тем не менее, этот термин оказался устойчивым и был зафиксирован в справочных изданиях XIX—XX вв.

Если избегать использование русскоязычного термина «концовка», то в качестве эквивалента французского понятия «кю-де-лямп» уместно использовать понятие «концевая виньетка».

На создании орнаментальных ксилографических концовок специализировалось семейство резчиков Папильонов, самым известным представителем которого был Ж.-Б.-М. Папильон — мастер цветочных композиций. Более сложные тематические концовки выполнялись в технике гравюры на меди или смешанной технике, как, например, концовки из книги «Живописное путешествие» Сен-Нона (1781–1786), исполненные самим автором в технике цветной ксилографии в сочетании с офортом.

Среди тематических кю-де-лямпов встречаются и аллегорические, и жанровые, и портретные. Традиция орнаментального завершения текста книги объединилась с тенденцией помешать после текста иллюстрацию-резюме. Сюжетные концовки играли роль мини-иллюстраций, дополняя полностраничные иллюстрации.

В оформлении заметки использованы виньетки из «Русского библиофила» 1914 №VII и VIII

СОДЕРЖАНИЕ ЖУРНАЛА БИБЛИОФИЛА (ПОСТАТЕЙНОЕ)

Внимание!!! Если Вы копируете статью или отдельное изображение себе на сайт, то обязательно оставляйте гиперссылку непосредственно на страницу, где размещена первоначальная статья пользователя . При репосте заметки в ЖЖ данное обращение обязательно должно быть включено. Спасибо за понимание. Copyright © aldusku.livejournal.com Тираж 1 штука. Типография «Тарантас».

@темы: рай библиомана, Арагарта

---

Как говорится, "что же в этом во всем привлекает меня?" - ну конечно, типы (жанры) популяризации.
У поп-науки сейчас расцвет, она разная, и мне интересно понять, как раскинулось ее разнообразие. Прежняя, советских времен популяризация по-преимуществу была в жанре "для школьников". Смышленые живые глазенки, привычное присюсюкивание - и этакий полухудожественный свист, но в некоторых рамках - чтобы не совсем. Канон жанра определял именно уровень свиста - как свистеть принято, а как совсем нельзя, это будет нарушением традиций. Но важен был возраст целевой аудитории - популярные книги рассказывали "увлекательно и просто" о серьезных проверенных вещах, о результатах, которым по полсотни лет, и направлены были на детей, хотя мог с интересом листать взрослый.

И был уровень "сверхпрограммных учебников", тоже популярная литература. Как бы для поступающих в вузы. Это уже старшеклассники и студенты первых курсов в целевой аудитории, а также мог с интересом пролистать сторонний профессионал.

Сейчас совсем иной жанр вырисовывается. Нет, прежние аудитории тоже остались, но есть иное. Как я понимаю, важной стала коммуникация между науками, и теперь существенный слой аудитории (а может, и основной покупающий слой) - это вполне зрелые профессионалы из совсем других областей знания. То есть приспускать интеллектуальный уровень популяризатору не надо от слова "совсем", надо только учесть, что читатель не знает терминологии и у него нет иногда даже базовых знаний, а вот навоображать способов решения он может как бы не больше, чем готов разъяснить автор. Книги этого жанра (как его назвать? понятия не имею) тоже упрощены, но все же не до такой степени.

И еще один верхний жанр. Как только что описанный жанр дублирует с повышением "книги для школьников", так этот с повышением дублирует "продвинутые ученбники". Это, по сути, научная монография в популярной форме. Причина появления: многие вопросы стали слишком трудными для понимания специалистов. Специалисты узкие, а вопросы широкие. И кто интересуется, например, ИИ или происхождением жизни - понимает, что просто нет спеца, который был владел всем вопросом и всей литературой. Поневоле все интересующиеся хоть в чем-то опираются на "неспециальное" понимание, хотя оно может быть на уровне доктора наук из смежной области. И тогда люди пишут о своем понимании проблемы и нынешнем ее состоянии книги, где частично пересказывают полученное понимание - на сравнительно простом уровне.

Таких книг тоже все больше. Получается такой вполне выраженный конвейер, лестница жанров. Они все могут обозначаться как "популярные", только все чаще приходится дообъяснять - кому они "вам по пояс будут", а кому придется подрасти над собой, чтобы прочесть эту популярную книгу. И много различий не только в целевой аудитории, но и в авторе. Например, есть научные журналисты. Они пишут хоть по биологии, хоть по истории, часто имеют профильные высшее образование - но все же журналисты, это некоторая специфика, кстати - часто "только хорошая", они легче выдерживют взятый уровень текста. Есть авторы - профессиональные ученые, у них в книгах есть "карманы", внезапные заглубления, когда надо нырять, а иначе читатель "плавает" поверху. Хотя думает, что понимает. И есть "любители", просто интересующиеся креативные личности, которые прочли (во многих случаях) ту же гору литературы, что и профессионалы, но у них иные фильтры стоят на входе, они иначе отбирают информацию, и потому выводы из прочитанного "современного уровня научного знания" они делают совсем иные, нежели ученые. В общем, и для научных журналистов, и для профессиональных ученых, и для "любителей" материал один и тот же - сейчас все люди (о которых стоит говорить - не скатываться же к обсуждению халтуры) благодаря Элбакян и гугль-шолар читают примерно один и тот же пул совремнной литературы, только вот у них по-разному стоят настройки входных фильтров и по-разному выглядит "образ результата".

Вообще это только хорошо - увеличение разнообразия популярной литературы ничем не плохо. Но интересно - а что я пропустил? какие еще жанры научно-популярных текстов бывают? Какие должны быть? Что эта лестница жанров пропускает? Прежняя лестница жанров ("для школьников" и "для студентов") вообще не обращала внимание на возможное равенство научных уровней автора и читателя, не допускала текстовой ситуации, где вообще мысль не надо упрощать, надо только развернуть факты и объясняющие принципы. А сейчас какое измерение теряется? ivanov-petrov.livejournal.com/2025030.html

@темы: писательское

---

отзыв на "часы доктора ватсона"

На Новый год читательница сделала мне подарок, оставила на литэре очень милый отзыв здесь
Перечитала сегодня (в третий раз) вашу милую насмешку над Ватсоном. Окончательно определилась с мнением
Как любителю прод, не противоречащих Канону миляги Конана, никак не разделяю вашего желания опорочить пресветлый джентльменский образ Джона. Предпочитаю все несостыковки Канона свалить на обычную забывчивость, свойственную людям с нормальным уровнем мышления Всякие обмолвки в Каноне можно объяснить десятью способами, и необязательно – столь жуткими, как «Ватсон – уголовник»
Однако весьма симпатична версия о Холмсе в розах, потому что из жизни знаю: гении иногда склонны посылать свой гений на... И не обязательно ради пчёл.
Ваша история забавна, заставляет улыбаться – и это приятно. Особенно – под Новый год.
Ваши обмолвки типа «орхидеи еще не зацвели» вместо «уже отцвели» подсказывают, что вы не фаны исходных текстов Дойла, а писали с опорой на экранизации. Ненаказуемо. Сам Дойл, охотно флиртовавший с читателем, вряд ли бы обиделся. Разве что на том месте, где задет его прескучнейший (согласна «Белый отряд», почему-то обожаемый создателем.
+ Хочется особо подчеркнуть не то, что мне не понравилось (ну, не могу я лишить Ватсона его классических черт добропорядочного человека ! , а то, чем вы меня порадовали:
1. Счастлива была найти в вашей книге подробные описания процесса зарождения сюжетов в мозгу писателя. Очень поучительное и реалистичное зрелище! Тем, кто пишет книги, удается сказать: «Вот именно! А то, блин, все думают, что мы – репортеры, а не художники!» А тем, кто не пишет, а только читает, возможно, наконец-то удастся понять ахматовское «из какого сора растут стихи не ведая стыда», и не стихи – тоже.
2. Точно подмечено, что человек среднего ума всегда проведет даже супер-пупер-детектива, если детектив к нему благорасположен плюс наш середняк знает привычки своего одаренного соседа по квартире. Еще до первого чтения вашей книги, я тоже часто думала: если Холмс «надувал» Ватсона, то и тот в долгу не оставался.
3. Персональное «спасибо» вам от Холмса! За то, что вернули мужчине потенцию. Зацепка, конечно, была: у Дойла он всегда готов жертвовать собой (ну, и Ватсоном) ради спасения чести-жизни-обеспечения женщин. Дойл ведь тоже разок женил нашего гения на сцене, хотя Ватсону это, подозреваю, не понравилось. Потому что песчинка в часах... Мне кажется, ваш потешный сюжет с Холмсом и его женой очень соответствует Канону.
4. Замечательно, что вы сгладили контрастность между эпохами. В сериале «Хранилище 13» напарники-детективы попадают в Прошлое – и оно черно-белое. И понимают, что это – не прошлое, а книго- или кино-версия прошлого, потому что Настоящее Прошлое неизбежно было цветным! Люди почему-то забывают, что, хотя меняются наряды-обряды-манеры-парады, но сущность человеческая и общественная не особо изменяется. Ваши герои получились вневременными, яркими, живыми. Такими, как живущие в реальности люди. А не застывшие на черно-белом фото. И хотя викторианская Англия скрывала кое-что тщательнее, чем наше время, но от этого она вряд ли была намного праведнее изнутри.
+ Ну, и ложечку дегтя надо добавить, чтоб скучно вам в меду-то не стало.
Вот она: В книге заметна горчинка – сильная зависть к тому, что мастер средней руки обрел сверхпопулярность. Возможно, у меня – глюк. Даже надеюсь, что у меня – глюк. Однако и при третьем чтении поражает обилие моментиков, в которых юмористическая язвительность, обращенная на автора «Канона» и на его героев, стремительно переходит в жестокую ядовитую насмешку. Хочется заступиться за Дойла и напомнить: раз пипл – хавает и жив, значит, кушать можно Тем более, если пипл хавает сто лет подряд. Тем более, если пипл (в данном случае – в моем лице хавает еще и фанфики. И не давится, что характерно
В любом случае, спасибо за книгу. Она задевает чувства и наводит на умные (и не очень мысли. В ней есть стёб, и есть смысл. «Чего же боле?», как сказал поэт.
С Новым годом! Здоровья, терпенья, оптимизма!!! СПАСИБО
Екатерина Цибер 31.12.2016
Часы доктора Ватсона

@темы: мое и наше

---

Оригинал взят у в Тайны Московской сыскной полиции.

Оригинал взят у в Тайны Московской сыскной полиции.

Невыдуманные откровения начальника Московской сыскной полиции Аркадия Францевича Кошко о сыскном аппарате и структуре розыскного дела, позднее заведовавшим всем уголовным сыском Российской империи, благодаря Кошко на состоявшемся в Швейцарии Международном съезде криминалистов русская сыскная полиция в 1913 году была признана лучшей в мире по раскрываемости преступлений. И так, начнем..



Сыскной аппарат.

Быть может, читателю будет небезынтересно ознакомиться со структурой розыскного дела в прежней России.
Изощренность преступного мышления, корыстные вожделения людей представляют из себя обширнейшее засоренное поле, и немало труда и терпения требуется для выкорчевывания этой человеческой лебеды, часто готовой буйным ростом своим заглушить любые полезные всходы. На сыскной полиции лежит обязанность не только раскрывать уже совершенные преступления, но, по возможности, и предупреждать их. Эта сложная программа требует, конечно, и соответствующей организации, каковую и попытаюсь описать, беря за образец Москву. Та же организация, помимо столиц, существовала и в провинции, являясь осколком первой и отличаясь от нее лишь масштабом.
Вступив в должность начальника Московской сыскной полиции, я застал там дела в большом хаосе. Не было стройной системы в розыскном аппарате, количество не открытых преступлений было чрезвычайно велико, процент преступности несоразмерно высок. Я деятельно принялся за реорганизацию дела и, не хвалясь, улучшил его.
При каждом Московском полицейском участке состоял надзиратель сыскной полиции, имевший под своим началом 3-4 постоянных агентов и целую сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся по преимуществу из разнообразных слоев населения данного полицейского района. Несколько надзирателей объединялись в группу, возглавляемую чиновником особых поручений сыскной полиции. Эти чиновники ведали не только участковыми надзирателями и их агентами и осведомителями, но имели и свой особый секретный кадр агентов, с помощью которого и контролировали деятельность подчиненных им надзирателей. Чиновники и надзиратели состояли на государственной службе. Агенты и осведомители служили по вольному найму и по своему общественному положению представляли весьма пеструю картину: извозчики, дворники, горничные, приказчики, чиновники, телефонистки, актеры, журналисты, кокотки и др. Некоторые из них получали определенное жалование, большинство же вознаграждалось хлопотами полиции по подысканию им какой-нибудь казенной или частной службы. К этому прибавлялись даровые билеты в театры, по железным дорогам и т. п. Такого способа вознаграждения приходилось волей-неволей держаться в целях экономии - применение его давало возможность значительно увеличивать кадры агентов.



Над деятельностью чиновников особых поручений я наблюдал лично, имея для их контроля около двадцати секретных агентов.
Имена и адреса последних были известны только мне. Им вменялась в обязанность строжайшая конспирация; с ними я видался только на конспиративных квартирах, которых у меня в Москве имелось три. С помощью этих секретных агентов я мог наблюдать за действиями и поведением любого моего подчиненного, не возбуждая в нем подозрений. Эти двадцать человек были выбраны мною с большим разбором. Кадры моих секретных агентов я старался пополнять людьми, принадлежащими к различнейшим слоям московского населения. В числе их, помнится, была и старшая барышня с телефонной станции - весьма ценный агент - довольствовавшаяся театральными и железнодорожными билетами, коробками конфет и духами; был и небезызвестный исполнитель цыганских романсов, вечно вращавшийся в театральном мире; было и два метрдотеля из ресторанов, наблюдавших за кутящей публикой, и агент из бюро похоронных процессий, и служащие из Казенной палаты, Главного почтамта и пр.
Эти агенты не столько вели общее наблюдение, сколько употреблялись мною в отдельных нужных случаях. Обычно им давалось определенное задание: проследить такого-то, проверить того-то и т. д.
Но для чего, спросят, быть может, было создавать целую иерархическую лестницу в розыскном деле, где один агент, проверяя другого, в то же время подвергался и сам тайной поверке и наблюдению?
Жизнь показала всю необходимость подобного метода.
Например, бывали такие случаи: мне становилось известным, что в таком-то месте организовался притон-клуб, где всякие шулера жестоко обыгрывают в "железку" доверчивых посетителей. Я отдавал приказ надзирателю соответствующего района пройти с ночным обходом в этот клуб и в случае обнаружения азартной игры - его закрыть. Надзиратель делал обход, но запрещенной игры не оказывалось. Повторные обходы имели тот же результат. Между тем жалобы продолжали ко мне поступать. Обходы надзирателя становились подозрительными, и я приказывал чиновнику особых поручений соответствующей группы проверить действия надзирателя.
Иногда этот чиновник и обнаруживал злоупотребления, но случалось, что сведения чиновника совпадали с рапортом надзирателя, между тем жалобы на притон продолжались. Тогда я прибегал к своим секретным агентам, не заинтересованным (хотя бы в силу своей конспиративности) в делах надзирателя и чиновника, и с их помощью обнаруживалась преступная корысть того и другого. Оказывалось, что надзиратель заблаговременно извещал хозяина притона о предстоящем обходе и, получая за это соответствующую мзду, делился с чиновником.
Иногда случалось, что надзиратели по лености и нерадению относились спустя рукава к порученному делу или, чтобы отделаться, принимались сообщать всякие небылицы, свидетельствующие об их энергии и старании. С помощью тех же секретных агентов истина и здесь выяснялась очень скоро, и пристыженный надзиратель быстро терял вкус к самовосхвалению и выдумкам.
Словом, благодаря этому контролю над контролем мне вскоре же удалось внедрить в сознание моих подчиненных, что начальник следит сам за всем и в курсе всего происходящего, что, конечно, сильно подтянуло моих людей.
Для довершения описания агентурной сети следует упомянуть еще о так называемых агентах-любителях. Часто воры, не поделившие добычи, присылали кляузные письма, жалуясь друг на друга; бывало, что какой-нибудь скупщик краденого, обуреваемый завистью к "коллеге", перекупившему у него под носом выгодную партию "товара", являлся в полицию и со смаком выдавал "конкурентов". А то случалось, что люди, чающие заработать пятерку, десятку, а то и четвертную (сообразно ценности сведений), приходили ко мне и предлагали сообщить данные по интересующему меня делу. Эта разновидность агентов приносила тоже свою пользу.
Итак, каждый участковый надзиратель, прослужив несколько лет в своем участке, с помощью своих постоянных агентов и многочисленных агентов-осведомителей имел возможность самым подробным образом изучить и территорию, и состав ее населения.
Обычно всякий переулок, всякий дом, чуть ли не всякая квартира были ему известны, что, конечно, значительно облегчало дело розыска.



Каждый надзиратель по моему требованию обязан был составлять ежемесячные ведомости, где по подробным рубрикам разносились им количество и род происшедших за месяц в его участке преступлений. Шестого числа каждого месяца эти ведомости со всех районов присылались ко мне, и, просматривая их, я знал точное количество убийств, грабежей, краж, мошенничеств и насилий, происшедших в том или ином московском участке, равно как и число открытых и не раскрытых еще преступлений. На основании этих ведомостей специальный чиновник-чертежник вычерчивал кривые по родам преступлений и по каждому району отдельно и составлял общую картограмму, каковая и вывешивалась в моем служебном кабинете. Таким образом, я мог постоянно следить за состоянием преступности в любой части городской территории, и если кривая краж в таком-то участке несообразно повышалась, по сравнению с той же кривой другого района, то я обращался к градоначальнику, прося его подтянуть соответствующего участкового пристава, со своей же стороны я нажимал на участкового надзирателя. В результате - усиление наблюдения за неблагополучными районами, и как следствие - резкое понижение соответствующей кривой к следующему же месяцу.
В ряде предыдущих очерков я указывал на те приемы, которые практиковались сыскной полицией для раскрытия преступлений и задержания виновных. Теперь я опишу способы, употребляемые ею для предотвращения или, вернее, уменьшения их числа.
Конечно, в таком крупном центре, как Москва, ежедневные правонарушения неизбежны, но эпидемия преступлений, несмотря на свою хроническую форму, не всегда одинаково сильна, она то ярко вспыхивает, то сильно понижается в зависимости от более или менее успешной борьбы с нею. Эта эпидемия, как и всякая другая, имеет свои очаги, на кои обычно и направляла свои усилия сыскная полиция.
Кривая преступлений всегда резко повышается в праздничное время, т. е. во время двухдневного закрытия магазинов, лавок и всяких торговых предприятий. Праздничным отдыхом преступники пользуются для производства самых дерзких и крупных краж и преступлений. К Рождеству, Пасхе, Троице и Духову дню вся окрестная "шпана" стягивается в столицу в надежде на "легкий заработок".
Помню, что в первый год моего пребывания в Москве я на Рождестве чуть не сошел с ума от огорчения. 27 декабря было зарегистрировано до шестидесяти крупных краж с подкопами, взломами, выплавливанием несгораемых шкафов и т. п., а о мелких кражах и говорить нечего: их оказалось в этот день более тысячи. Из этих цифр явствовало, что город наводнен мазурьем и мне надлежит вымести из него этих паразитов. С этой целью я решил произвести облавы. Частичные, мелкие облавы стали производиться чуть ли не ежедневно, но вскоре же опыт показал, что средство это недостаточно; действительно, преступные элементы при приближении незначительного наряда полиции частью благополучно скрывались, а если и попадались люди, не имеющие права жительства в столицах, то, будучи отправлены на родину этапным порядком, вскоре бежали оттуда и вновь появлялись в Москве ("Спиридоны Повороты"), где и пребывали до следующей поимки. Этот своеобразный "перпетуум мобиле" приводил меня в отчаяние. Но, не имея возможности осилить его, я прибег к паллиативному средству: если не в моих силах было устранить этих мошенников раз и навсегда из Москвы, то я мог все же на горячее праздничное время их обезвредить. Для этого нужно было, чтобы в праздничные дни эти нежелательные элементы находились бы либо на пути следования к своему местожительству, либо в самом местожительстве, наконец, в крайнем случае, на обратном пути в Москву, словом - только не в самой Москве.



Этого мне удалось достигнуть с помощью грандиозных облав, о каковых я и хочу рассказать.
Три- четыре раза в год я давал генеральные сражения российским мошенникам.
Технически организовать облаву было нетрудно, так как силы сыскной и наружной полиции Москвы были для этого достаточны.
Сложность этого способа борьбы заключалась в том, что приходилось соблюдать строжайшую тайну о дне и часе облавы, не только от своих служащих, но и от чинов наружной полиции, между тем как в "экспедиции" принимало участие более тысячи человек. Дней за десять, иногда за восемь, а то и за пять до больших праздников я приказывал моим надзирателям, чиновникам и агентам собраться в полиции часам к 7-ми вечера якобы для ознакомления с каким либо новым циркуляром или для получения от меня общих указаний по очередному сложному делу. Когда люди были собраны, им объявлялось, что сегодня ночью облава. После этого никто из них уже не только не выпускался из помещения, но им строжайше запрещалось даже разговаривать по телефону. В состоянии "арестованных" они пребывали до ночи, т. е. до самого начала действий.
Вместе с тем я просил градоначальника нарядить мне в помощь тысячу городовых, человек пятьдесят околоточных и десятка два приставов и их помощников. К ночи городовые стягивались в один общий исходный пункт (часто во дворе при жандармском управлении), к ним присоединялись мои люди. Руководители получали подробные инструкции, и глухой ночью начиналась облава.
Для большего успеха отрядам предписывалось следовать шагом до определенного места, а оттуда пускаться бегом и возможно быстрее оцепить намеченный район, квартал или группу домов, подлежащих осмотру.
Внезапность атаки играла огромную роль, сильно уменьшая шансы скрыться для преследуемых преступных элементов. По просьбе некоторых московских газет редакции их извещались за час до начала облавы, и уведомленные сотрудники их тотчас приезжали ко мне.
Когда подлежавшие осмотру районы были уже окружены полицией, в назначенный час мне подавался автомобиль, и я в сопровождении трех-четырех хроникеров выезжал на место действия, а на следующее же утро в газетах появлялись подробные, мелодраматические отчеты, не лишенные жути, образности и фантазии, сообразно индивидуальным особенностям их авторов. Помнятся мне несколько таких моих выездов к Хитрову рынку, в так называемые Кулаковские дома. Эти вертепы, эти клоаки, эти очаги физической и моральной заразы достойны описания.
Огромные, каменные сараи, сдаваемые сплошь под ночлежные I квартиры. Эти многочисленные квартиры содержались и эксплуатировались относительно разбогатевшими, но всегда крайне темными личностями (часто скупщиками краденого, тайными винокурами и просто мошенниками). Городские и частные ночлежные дома, при всем своем убожестве, имели все же некоторую организацию, кой-какой служебный персонал, а посему являлись как бы комфортабельными гостиницами по сравнению с этими ночлежными углами, решительно предоставленными собственной участи и "культурным" потребностям их хозяев и обитателей.
В каждом этаже находился длинный общий коридор, куда выходили двери всех квартир. Двери эти, по требованию полиции, никогда не запирались на замок. Толкнув такую дверь, я быстро входил с отрядом, и если помещение было в первом этаже, то люди мои кидались к окнам, предупреждая побеги.
Квартиры состояли обычно из 2-3 комнат, из которых одна была "дворянской". Носила она это пышное наименование вследствие того, что вместо нар в ней находились кровати с некоторым подобием тюфяков и ночевка в ней стоила целый пятак; на нарах же люди устраивались копейки за три; для кого же и эта цифра была велика, те приобретали за копейку право спать на полу, под нарами, за печкой и т. п. менее привилегированных местах.
Угол первой комнаты всегда был огорожен грязным пологом, за которым находилась "квартира" хозяина или хозяйки этой ночлежки.
Прежде всего агенты кидались за этот полог, и при обыске почти всегда обнаруживалось краденое.


Аркадий Кошко (справа) и начальник Петербургской сыскной полиции Владимир Филиппов.

Если бы произвести химический анализ воздуха этих помещений, то надо думать, что, наперекор законам природы, кислорода в нем не оказалось бы совсем.
Что представляли из себя обитатели этого логовища? Мне кажется, что, суммируя героев горьковского "Дна" с героями купринской "Ямы" и возведя эту компанию в куб, можно было бы получить лишь приблизительное представление об обитателях Кулаковских ночлежных квартир.
Быть может, чувствительные, но мало вдумчивые люди спросят: как могло правительство терпеть подобные очаги всевозможной заразы?
Но что же было делать. Эти ночлежки, как и дома терпимости, вызывались самой жизнью, и волей-неволей приходилось их терпеть. Без них куда девались бы непреступные, хотя бы опустившиеся люди? Ведь плата в ночлежных домах не всем была доступна; организовать же бесплатные, сколько-нибудь благоустроенные, помещения не представлялось возможным, так как, при крайней нетребовательности простого русского человека, это значило бы взять на себя заботу о квартирах чуть ли не для половины России. Да, наконец, помимо гуманитарных соображений, уничтожение Кулаковских и им подобных квартир не повело бы ни к чему. Они выпирались жизнью в силу сложных социальных условий, и уничтожение этих скученных центров имело бы непосредственным последствием лишь распыление их по всей территории города, что только бы затруднило общий надзор за ними.
Наше появление вызывало сильное смятение. Впрочем, опытный взор и в этом смятении мог бы усмотреть известную последовательность и закономерность. Добрая половина жильцов оставалась сравнительно спокойной, лениво потягивалась на нарах и встречала нас возгласами вроде: "Ишь, сволочи, опять притащились! Не дают покоя честным людям!" У этих "флегматиков" можно было бы и не спрашивать документов - они были, конечно, в исправности.



Не то делалось с другой половиной ночлежников! Они в ужасе рассыпались по помещению, забивались за печки, прятались под нары, лезли чуть ли не в щели.
За хозяйской перегородкой очищали место, и мы приступали к опросу и поверке каждого. Жутью веяло от этих людей, давно потерявших образ и подобие Божие: в лохмотьях, опухшие от пьянства, в синяках и ранах от недавних драк, все эти бывшие, а иногда даже и титулованные люди внушали ужас, жалость и отвращение.
Впрочем, бывали случаи, когда среди этих бывших чиновников, офицеров, актеров, докторов и публицистов вдруг проявлялись проблески давно замерших переживаний человеческих, и больно и смешно было подмечать эти переживания, столь не гармонирующие со звериным обликом их носителей. Эта группа бывших интеллигентов производила наиболее тягостное впечатление.
- Где постоянно живешь? - спрашиваешь босяка.
И вдруг эта карикатурная личность, став в позу, тоном провинциального трагика заявляет с пафосом:
- Уж пятый год, как отчий дом я променял на это пышное палаццо! - при этом соответствующий жест в сторону нары.
- Твой паспорт? - спрашиваешь старую полупьяную проститутку.
- А вот мой паспорт! - и женщина делает невероятно циничный жест. -
- Как звать? - говорит пристав какому-то типу с чрезвычайно гордой осанкой, но без штанов.
- А вы кто такой?
- Ну, ладно, кто такой! Не видишь? Пристав!
Фигура без штанов презрительно шипит:
- Пф-ф-ф! Пристав?! Я иначе как с начальником и разговаривать не стану.
Вдруг из-за занавески высовывается голова, затем протягивается рука, и заплетающийся язык произносит:
- Аркадий Францевич, будьте великодушны, одолжите двугривенный, до завтра, parole d'honneur! Ну что вам стоит?! А выпить - во-о как хочется!
Иногда пороешься в кармане и протянешь рублевку. Словно не рука, а обезьянья лапа вырвет у тебя бумажку или монету, а за пологом уже слышится лирический восторг:
- Господи Ты Боже мой!!! Какое, какое благородство!...
Там, в глубине комнаты, какая-то пьяная-распьяная женщина, очевидно, из бывших шансонеток, пытается кокетливо шевелить лохмотьями, заменяющими ей юбку, и, игриво подмигивая, испитым сиплым голосом поет: "Смотрите здесь, смотрите там!" При этом оголяет уродливые, отекшие ноги. А перед тобой в это время мелькают и "коты", и "хипесники", и шулера, и просто жулики.
Дышать нечем, в висках стучит, а на душе тошно, и плохо отдаешь себе отчет в том, где ты и что с тобой. Где сон - где явь?!
Разбив это людское стадо на чистых и нечистых, т. е. на людей с неопределенными документами и на тех, у кого документы либо не в порядке, либо отсутствуют вовсе, я первых оставлял в покое, вторых отправлял в полицейские участки, причем для разбивки по участкам приходилось руководствоваться довольно своеобразным признаком: чем меньше следов одежды имелось на человеке, тем в более близкий участок он направлялся, так как сострадание и чувство стыдливости не позволяли подвергать людей без штанов прогулке через весь город, да еще при двадцатиградусном иногда морозе.
Приведенные в участки поились в 6 часов утра горячим чаем, каждому выдавался фунт хлеба и кусок сахару. На следующий же день им распределялось тюремное белье, обувь и одежда, и, согретые, одетые и накормленные, люди препровождались в сыскную полицию, где мы и приступали к выяснению личности каждого.



Для этого у нас имелись и антропометрические приспособления, и дактилоскопические регистраторы, и целый фотографический кабинет с архивом.
Но о том, как производилась эта операция опознания - я расскажу как-нибудь в другой раз.
Если прибавить к этому, что при сыскной полиции имелись и собственный парикмахер, и собственный гример, и обширнейший гардероб всевозможнейшего форменного, штатского и дамского платья, то читатель получит, быть может, хотя бы некоторое понятие и представление о серьезном техническом оборудовании розыскного аппарата времен Империи.
Предпраздничные облавы дали прекрасные результаты, и помнится мне, что на четвертый год моего пребывания в Москве была Пасха, не ознаменовавшаяся ни одной крупной кражей. Рекорд был побит, и я был доволен!...




Источник:
Аркадий Францевич Кошко (1867, Минская губерния, дер. Брожка — 1928, Париж) — русский криминалист и сыщик. Начальник Московской сыскной полиции, позднее заведовавший всем уголовным сыском Российской империи, в эмиграции писатель-мемуарист.




IMPERIUM_ROSS.

@темы: ШХ, 20 век: Россия и вокруг нее

---

подбиваю бабки на Целлюлозе

Ну, итоги, разумеется, скромные. так что, дети мои, если кто из ваших отпрысков загордится и вздумает писать неформат, всыпьте ему по заднице так, чтобы он не мог ни сидеть, ни лежать, а только висеть в воздухе, ибо писательским трудом он и кошку не прокормит.
Как я и ожидала в прошлом месяце, в лидеры продаж уверенно вышел роман "Уйти на Запад" (но пошел не так уж и бойко -неформат отпугивает). Были у меня надежды, что в канун новогодней ночи случится чудо, и он заработает свою первую тыщу рублей, но чудо не случилось, пяти рублей не хватило.
На втором месте по абсолютным показателям (деньги за одну книгу) "Возвращение в Майяр" ("Смирол-1").
На третьем - "Кодекс Арафской дуэли".
По относительным показателям (деньги за единицу объема текста) на первом месте опять "Уйти на Запад", на втором "У нас в Арагарте", на третьем - снова "Кодекс".

@темы: мое и наше

---

Оригинал взят у в Richard Savoie (Quebec)

@темы: картины

---

Оригинал взят у в Барбара Регина Дич (Barbara Regina Dietzsch,1706-1783).

Крыжовник, красная смородина и орех.

@темы: картины

---

Оригинал взят у в правда про французов

Я заметил, что когда повторяю новые французские слова и предложения, иногда я забываю правильно гнусавить в середине длинного слова, и говорю просто "эн" или "ан", как написано. В коротких словах-то я уже вроде приловчился, а вот внутри какого-нибудь attention или supplémentaire иногда ловлю себя на этой ошибке.

И вот я подумал: может, сами французы тоже иногда не замечают, как ошибаются. Ну слово-то длинное, может, устал человек или думает о другом - так и скажет "эн", как написано, потому что же естественно, а не этот носовой гласный без "н".

Поделился этой теорией со своим учителем французского. Он помялся немного, а потом признался мне: на самом-то деле французы, когда говорят между собой, вообще не используют носовые гласные, и произносят "эн", "ан" итд., как написано. Если рядом есть иностранец, или по телевизору-радио - тогда они поддерживают это глобальное издевательство над всем остальным миром. Но если никто посторонний не слышит, то можно наконец расслабиться и не мучить себя.

Попросил никому не рассказывать. Я говорю, да все равно ж никто не поверит. Ну да, наверное, не поверит - согласился. Но как-то без радости. Я вот думаю, может, французы и сами рады были бы, если бы раскрылась эта тайна. Тяжело небось с утра до вечера всю жизнь гнусавить, и лишь изредка тайком отдыхать. Просто теперь уже не знают, как прекратить.

@темы: Вавилон-18

---

вообще не понимаю, как можно строить героя по проекции. не, только шизофренить. иначе второстепенные в картон пойдут.

29.12.2016 в 03:00

Пишет  Yachaku:

похоже, что в основе ролеплеинга, по крайней мере, какого-то его типа, лежит такой психический механизм, как расщепление. Ты не можешь сделать отыгрываемого персонажа из ничего, ты должен положить в него какой-то кусок себя. Небольшой, но кусок тебя там должен быть, чтобы существовала эмоциональная связь между тобой и персонажем, и ты мог чувствовать происходящее через него. Постепенно хорошо проработанный персонаж становится прочной субличностью, и переключаться в игре в его модус становится очень легко.

При этом если персонаж один и воспринимается игроком как он сам или похожий на него - это, видимо, в большей степени работает уже не расщепление, а проекция. Это уже немного другая история.

Мне удалось это ощутить, когда я стал одновременно поддерживать много персонажей - так сильнее заметно общее в них и различия между ними, и несложно почувствовать, за какие струны они дергают меня самого.

@темы: писательское