Долгое время в Европе считали, что на территории современного Китая есть два государства, называемые примерно «Сина» или «Чина» (China), о котором знали от мореплавателей, и «Китай» или «Катай» (Cathay), о котором знали от среднеазиатских караванщиков. Их идентичность была установлена лишь в начале 17 века. Путаница усугублялась тем, что для мусульманских путешественников символика буддизма, в том числе статуи, песнопения, одежда священников, выглядела очень похоже на атрибуты христианства, и европейцы с их слов верили, что «Катай» — христианская страна, чего они сами в «Чине» не наблюдали.

Источник: en.wikipedia.org

@темы: средние века

---

Curt Herrmann - In the Garden of Pretzfeld Castle

@темы: картины

---

Ровно 350 лет назад, 18 июля 1670 года в Мадриде был подписан мирный договор, завершивший шестилетнюю англо-испанскую войну. В соответствии с ним остров Ямайка перешел от испанцев к англичанам, почти на 300 лет став британской колонией. С этого дня начался бурный, но короткий период расцвета Порт-Ройяла, крупнейшего на тот момент города Ямайки, ставшего на четверть века не только ее официальной столицей, но и неофициальной столицей пиратов Карибского моря, а также, по словам современника, - "одним из самых развратных и порочных мест на Земле".

дальше здесь vikond65.livejournal.com/1090960.html

@темы: флот

---

Луна Лавгуд - один из самых милых и узнаваемых персонажей Гарри Поттера, ее причудливый настрой и неземной внешний вид делают имя идеальным.



Со времени ее первого появления на бумаге тысячи девочек назывались Luna: в 2018 году это было 23-е по популярности имя в США, в Великобритании это было одно из самых быстро распостраняющихся имен 2019 года.

tanjand.livejournal.com/3077934.html

@темы: книги, имена

---

Святой Лик из Лукки
Новое исследование показало, что святыня кафедрального собора итальянского города Лукка — вырезанное из дерева изображение распятого Христа — намного старше, чем считалось, и, возможно, оно оказывается самой древней деревянной скульптурой в Европе.

Юрист и его невеста
Галерея Маурицхёйс в Гааге приобрела портрет знаменитого немецкого юриста XVI века Якоба Омфалия. Теперь в экспозиции галереи после 150 лет разлуки встретились парные портреты Омфалия и его невесты Елизаветы Беллингхаузен.

Стекло из Римской империи
Химический анализ подтвердил предположение, что самый дорогой сорт стекла в Римской империи первых веков нашей эры производился в Египте. Ключевым для исследования оказалось содержание изотопов редкого элемента гафния.

Древний человек изготовил орудие из кости бегемота
Попугай превзошел студентов Гарварда в игре в наперстки
Анализ ДНК обнаружил древние контакты между жителями Америки и Полинезии
Крепостную стену X века откопали польские археологи

rousseau.livejournal.com/549094.html

@темы: блокнот

---

18.07.2020 в 22:51

Пишет  Gun_Grave:

Клетка кринолина

  Кринолины (и тюрнюры) на примере театральных костюмов. Спонсор показа — пинтерест.

@темы: история одежды

---

18.07.2020 в 11:21

Пишет  Хозяйка книжной горы:

Вслед за героями книг. Часть 7. Храбрец Крийон
Его слава была такова, что он стал героем многих книг. Не думайте, будто о нем писал только Александр Дюма — Понсон дю Террайль, Мишель Зевако, Джон Уаймен и многие другие.
"Вы мне нравитесь, давайте драться!" — это о нем.
Принято говорить, что Луи де Бальб де Бертон де Крийон (Крильон) был одним из самых видных французских военачальников, но это не совсем так. Крийон находился на французской службе, но строго говоря, французом не был. Его предки были выходцами из Пьемонта (Италия). В XIV веке во время авиньонского пленения пап они переселились вместе с ними в Авиньон.
Довольно быстро пришельцы заняли достойное место среди местной знати и породнились с ней. Но хотя их стали называть провансальцами, они были связаны с Авиньоном и его окрестностями, которые оставались в папском владении даже после окончания авиньонского пленения. Французским Авиньон стал только в конце XVIII столетия.
Храбрец Крийон родился 5 марта 1543 года.
Он учился в Авиньоне — городе папского дворца, множества церквей, монастырей, постоянных религиозных процессий и исступленной веры. В 14 лет он вступил в орден рыцарей Святого Иоанна, известных также как госпитальеры, а позднее — мальтийские рыцари. Правда, он так и остался послушником, просто не успев стать рыцарем ордена.
Что же помешало Крийону? Это не совсем ясно. По одной из версий дело было в дуэли. 14-летний послушник был вспыльчив и горд, так что в Страстную неделю, когда он выходил с богослужения, он схватился за шпагу, когда его оскорбил один из представителей местного дворянства. Поединок закончился гибелью оскорбителя. Чтобы избежать казни, Крийон бежал во Францию и совершенно точно известно, что в 15 лет Луи де Крийон — Храбрец Крийон — под командованием Франсуа де Гиза участвовал в освобождении от англичан Кале.
Под командованием старшего Гиза он участвовал во взятии Гина и подавлении Амбуазского заговора. Но пусть термин "заговор" вас не вводит в заблуждение. Это была настоящая боевая операция с попыткой протестантов взять штурмом королевский замок Амбуаз. Так что слова "подавление заговора" надо понимать как необходимость отразить штурм и разбить заговорщиков, что и было сделано.
Несколько позднее Крийон перешел на службу к тогда еще герцогу Анжуйскому Генриху (будущему Генриху Третьему) и прекрасно проявил себя в битвах при Дрё, Сен-Дени, Жарнаке и Монконтуре.
Но в 1570 году во Франции был подписан Сен-Жерменский мир, и тогда Луи де Крийон поступил на службу к испанскому полководцу Хуану Австрийскому. Как человеку глубоко верующему и к тому же являющемуся послушником ордена св. Иоанна, ему нравилась мысль проявить себя в сражении с турками.
В 1571 году он участвовал в морской битве при Лепанто. Его храбрость была столь велика, что даже Хуан Австрийский был поражен и наградил Крийона тем, что именно его отправил с послание о победе над турками к старому папе Пию Пятому.
После столь славной победы Крийон вернулся во Францию и вновь поступил на службу к Генриху Анжуйскому. Вскоре случилась Варфоломеевская ночь, но хотя Крийон и был пламенным католиком и активным участником религиозных войн, резню он не одобрил. Зато вместе с Генрихом он участвовал в осаде Ла Рошели — неудачной. Затем сопровождал Генриха в Польшу и вместе с ним бежал во Францию, когда Генрих унаследовал от брата французскую корону.
Крийону много приходилось воевать и получать ранений. Но и награждали его сполна. В разное время он был губернатором Булони и Лиона. В 1580 году король сделал его генерал-полковником всей французской пехоты.
Его считали лучшим из лучших, храбрейшим из храбрых, но придворным эта храбрость казалась излишней, как и вспыльчивость героя. Втихомолку они посмеивались над нравами и характером Крийона, но только втихомолку, потому что смеяться вслух было жутковато. Рассказывали, будто Крийон не умеет танцевать, а попытка обучиться этому искусству быстро закончилась. Дело в том, что когда ему объясняли фигуры одного из танцев, то сказали, что надо поклониться и отступить. "Никогда! Крийон никогда ни перед кем не кланялся и никогда не отступал!" — объявил полководец и прекратил обучение танцам.
Отверг Крийон и предложение Генриха III убить Генриха де Гиза в Блуа. Строго говоря, Крийон признавал, что Гиз своим поведением заслуживает смерть, и предложил вызывать Гиза на поединок. Когда же король попытался объяснить, что не хочет рисковать Крийоном и речь идет просто об убийстве, Крийон так взглянул на Генриха, что тот принялся извиняться.
В результате Гиза убивали (с большим трудом) несколько дворян из отряда Сорока Пяти, а Крийон остался безупречным. В 1589 году король Генрих был убит и Крийон поступил на службу к Генриху Наваррскому, ставшему Генрихом Четвертым.
Они хорошо ладили, тем более что Беарнец не имел привычки изображать излишнюю важность и умел обращаться с подданными как с друзьями.
"Повесься, молодчина Крийон, мы бились при Арке, а тебя с нами не было" — написал Генрих после одной из самых известных своих побед.
При Арке Крийона и правда не было, зато он участвовал в других сражениях Генриха. Он подчинял ему Прованс. Он успешно завершил военную кампанию по разгрому Савойи.
В 1600 году Крийон оставил службу из-за ран и возраста, покинул Францию и вернулся в родной Авиньон. До самой смерти Генриха он переписывался с ним, и все же главным в его жизни стала благотворительность и молитвы. Он верил так пламенно, что в молитвах доходил до самозабвения. Однажды, молясь перед распятием в церкви, он впал в такой экстаз, что обнажил шпагу и закричал:
— О, Господи! Будь я в ту пору там, тебя бы не распяли!
Луи де Бальб де Бертон де Крийон умер 2 декабря 1615 года и был похоронен в Авиньоне в соборе Нотр-Дам-де-Дом, что находится рядом с папским дворцом.
В XIX веке в том же Авиньоне Крийону был установлен памятник.
Полностью и с иллюстрациями здесь.

@темы: исторические россказни

---

18.07.2020 в 15:03

Пишет  natali70:

"Сарасате играет сегодня в Сент-Джемс-холле...Смотрю, в программе сплошь немецкая музыка, а ее я люблю больше, чем итальянскую или французскую. Она помогает углубиться в себя и это как раз то, что мне нужно. Пошли!"

--- Шерлок Холмс. Союз рыжих.

"Пабло Мартин Мелитон Сарасате (1844-1908) был знаменитым скрипачом, карьера которого началась с победы в конкурсе, проводимом Парижской консерваторией, которую он закончил с первыми премиями как по специальности, так и по гармонии в 1859 году. Свою концертную деятельность он начал в возрасте 16 лет. В статье "Портреты знаменитостей в различные моменты их жизни" , вышедшей в "Стрэнд Мэгэзин" в 1892 году, издатели писали: "Чрезвычайная красота его исполнительского искусства, несомненно, в соединении с его примечательной внешностью, гарантирует ему немедленный успех...В среде музыкантов считается спорным вопросом, кто является величайшим скрипачом в мире - сеньор Сарасате или герр Иоахим (видимо речь идет об австрийско-венгерском скрипаче Йозефе Иоахиме) " -- Из "Нового Аннотированного Шерлока Холмса"

И захотелось добавить сюда цитату из И. Ефремова. В его рассказе «Встреча над Тускаророй» главный герой в ресторанчике в Кейптауне слушает «Цыганские напевы»:

Скрипка снова запела, на этот раз цыганские напевы Сарасате. Я всегда любил их и всей душой отдался звукам, говорящим о стремлении вдаль, печали расставания, о неясной тоске по непонятному…




Ну, и вот заодно раз уж речь зашла об этих "Портретах знаменитостей в различные моменты их жизни". Видимо, это была такая рубрика в "Стрэнде". В 1891 году в ней появилась статья и об Артуре Конан Дойле с несколькими фотографиями

@темы: ШХ

---

Туберкулез в переводе на русский язык означает бугорчатка (tuberculum – бугорок). Наука о туберкулезе называется фтизиатрией (phthisis – чахотка и iatrei – лечение). Заболевание туберкулезом было известно давно. Так, Lehmann и Mollisson установили наличие спондилита у человека, жившего до времен палеолита. Об этом также свидетельствуют исследования Bartels, который в 1905 г. при раскопках около Гайдельберга обнаружил в скелете человека признаки спондилита. Эта находка относилась к каменному веку.

В источниках «Веды» (III тысячелетие до н.э.) также содержатся сведения о туберкулезном процессе.

В вавилонских законах Хаммураби (начало II тысячелетия до н.э.) Сообщалось о праве на развод с женщиной, больной туберкулезом, а в древней Индии (законы Ману) запрещалось жениться на женщине, больной туберкулезом. Сведения об этом заболевании имеются также и в древних китайских рукописях (IV в. до н.э.).



Гиппократом (460 – 377 гг. до н.э.) были описаны общие признаки легочного туберкулеза. Однако причину и патогенез туберкулеза Гиппократ понимал неправильно, так как сводил все к смешиванию слизи в головном мозгу, которая, по его мнению, попадает в легкие и воспаляется. Гиппократ считал, что туберкулез является наследственным заболеванием.

Описание клиники туберкулеза имеется в работах Галена (131 – 201 гг. н.э.), который так же, как и Аристотель (384 – 322 гг. до н. э.), описал симптоматику туберкулеза и высказал мысль о контагиозности туберкулезного заболевания.

Большое значение имели работы Авиценны (980 – 1037), который отметил влияние внешней среды на развитие и течение туберкулеза, а также указал на связь плеврита с туберкулезом легких. Авиценна считал туберкулез заразной болезнью и верил в возможность излечения больных.

Попытки лечить больных туберкулезом различными методами предпринимались с незапамятных времен. Они обобщены в древних медицинских папирусах Египта (3 600 лет до н. э.), в книгах китайской медицины (2 600 лет до н. э.). В этих трактатах совершенно справедливо подчеркивалась роль хорошего питания и воздуха, солнца, воды, физических нагрузок и покоя. В древности и средневековье для лечения больных туберкулезом использовали различные средства, имеющие зачастую очень сложный состав. Так, например, во времена Галена применяли териак, состоящий из 60 веществ (различные эссенции, тонизирующие средства, мочегонные, опий, мясо змеи, легкие лисицы и т. д.).
Весьма незначительные сведения о туберкулезе содержатся в трудах ученых средневековья. Только начиная со второй половины XVII столетия наука о туберкулезе снова начала развиваться. Этому способствовали разрешение на вскрытие трупов, а также введение медицинской статистики в некоторых странах.

В 16 веке Франциск Сильвий впервые связал гранулемы, обнаруженные в различных тканях при вскрытии трупа, с признаками чахотки.

В 1819 году французский врач Рене Лаэннек предложил метод аускультации лёгких, что имело большое значение в разработке методов диагностики туберкулёза.

В 1822 году английский врач Джеймс Карсон высказал идею и предпринял первую, правда, неудачную, попытку лечения лёгочного туберкулёза искусственным пневмотороксом (введением воздуха в плевральную полость). Спустя шесть десятилетий, в 1882 году, итальянцу Карло Форланини удалось ввести этот метод в практику. В России искусственный пневмоторакс впервые применил Рубель А.Н. в 1910 году.

В 1863 г. Герман Бремер основал в Германии туберкулёзный санаторий.

В 1865 г. французский морской врач Жан-Антуан Вильмен наблюдал распространение туберкулёза на корабле от одного больного матроса. В доказательство инфекционной природы врач собрал мокроту больных и пропитал ею подстилку для морских свинок. Свинки заболевали туберкулёзом и умирали — исследователь доказал, что туберкулёз — заразная («вирулентная») болезнь. Инфекционную природу туберкулёза подтвердил немецкий патолог Юлиус Конгейм в 1897 году. Он помещал кусочки органов больных туберкулёзом в переднюю камеру глаза кролика и наблюдал образование туберкулёзных бугорков.

В 1868 г. немецкий патолог Теодор Лангханс обнаружил в туберкулёзном бугорке гигантские клетки, позже названные в его честь.

В 1882 г. в Германии Роберт Кох после 17 лет работы в лаборатории открыл возбудителя туберкулёза, которого назвали бацилой Коха. Он обнаружил возбудителя при микроскопическом исследовании мокроты больного туберкулёзом после окраски препарата везувином и метиленовым синим. Впоследствии он выделил чистую культуру возбудителя и вызвал ею туберкулёз у подопытных животных. В настоящее время фтизиатры пользуются термином микобактерия туберкулеза.

В 1882-84 г.г. Франц Циль и Фридрих Нельсен из Германии предложили эффективный метод окраски кислотоустойчивых микобактерий туберкулёза.

В 1887 г. в Эдинбурге открыт первый противотуберкулёзный диспансер.

В 1890 г. Роберт Кох впервые получил туберкулин, который описал как «водно-глицериновую вытяжку туберкулёзных культур». В диагностических целях Кох предложил делать подкожную пробу с введением туберкулина. На конгрессе врачей в Берлине Кох сообщил о возможном профилактическом и даже лечебном действии туберкулина, испытанного в опытах на морских свинках и применённого на себе и своей сотруднице (которая впоследствии стала его женой). Через год в Берлине было сделано официальное заключение о высокой эффективности туберкулина в диагностике, однако лечебные свойства туберкулина были названы противоречивыми, поскольку резко обострялось течение болезни.



Учение Laennec о единой причине развития многообразных форм туберкулеза полностью разделял отечественный ученый Г. И. Сокольский. В его книге «Учение о грудных болезнях» приводится описание бугорка и каверны, шума трения плевры, изложена клиника инфильтративной, кавернозной и диссеминированной форм туберкулеза. Г.И. Сокольский описал механизм заживления каверны, эпидемиологию туберкулеза, обратил внимание на тесную взаимосвязь между распространенностью туберкулеза и социальными условиями жизни людей.

Большой вклад в развитие науки о туберкулезе внесли и другие отечественные ученые того времени. Так, Н. В. Постников предложил кумысолечение и применил санаторное лечение больным туберкулезом. Лечение больных в санатории начали проводить Brehmer и Dettweiler.

В учении о туберкулезе много нового внес Н. И. Пирогов, который впервые описал тифоидную форму милиарного туберкулеза, изучал туберкулез яичка, костей и суставов, гистологическое строение бугорка и обнаружил в нем наличие больших многоядерных клеток, которые впоследствии названы клетками Ланганса – Пирогова. Кроме того, он установил, что туберкулезные изменения могут быть обнаружены у умерших от других болезней. Работы Н. И. Пирогова имели большое значение для развития учения о патогенезе туберкулеза.



С. П. Боткин призывал всегда учитывать взаимодействие макро- и микроорганизма, принимать во внимание особенности возбудителя туберкулеза. Им было положено начало климатотерапии туберкулеза в Крыму и разработаны вопросы правильного питания больных туберкулезом. С. П. Боткин установил связь золотухи и плеврита с туберкулезом легких.

Г. А. Захарьин описал степени компенсации туберкулезного процесса, клинику инфильтрата и рекомендовал соблюдать правильный режим питания при лечении больных туберкулезом.

В работах А. А. Остроумова и Ф. Г. Яновского подчеркивалось благотворное влияние положительных эмоций на организм больного .


В 1902 году в Берлине проведена первая Международная конференция по туберкулёзу.

В 1904 году А.И. Абрикосов опубликовал работы, в которых описал картину очаговых изменений в лёгких на рентгенограмме при начальных проявлениях туберкулёза у взрослых (очаг Абрикосова).

В 1907 году австрийский педиатр Клеменс Пирке предложил накожную пробу с туберкулином для выявления людей, инфицированных микобактерией туберкулёза, и ввёл понятие аллергии.

В 1910 г. Шарль Манту из Франции и Феликс Мендель (Германия) предложили внутрикожный метод введения туберкулина, который в диагностическом плане оказался чувствительнее накожного.

В 1912 г. исследователь Антон Гон (Австро-Венгрия) описал обызвествлённый первичный туберкулёзный очаг (очаг Гона).

В 1919 г. микробиолог Альбер Кальметт и ветеринарный врач Камиль Герен (оба — Франция) создали вакцинный штамм микобактерии туберкулёза для противотуберкулёзной вакцинации людей. Штамм был назван "бациллы Кальметта-Герена". Впервые вакцина БЦЖ была введена новорождённому ребёнку в 1921 г.

В 1925 г. Кальметт передал профессору Л.А. Тарасевичу штамм вакцины БЦЖ, которая была названа БЦЖ-1. Через три года экспериментального и клинического изучения было установлено, что вакцина относительно безвредна. Смертность от туберкулёза среди вакцинированных детей в окружении бактерионосителей была меньше, чем среди невакцинированных. В 1928 г. было рекомендовано вакцинировать БЦЖ новорождённых из очагов туберкулёзной инфекции. С 1935 г. вакцинацию стали проводить в широких масштабах не только в городах, но и в сельской местности. В середине 1950-х вакцинация новорождённых стала обязательной. До 1962 г. проводили в основном пероральную вакцинацию новорождённых, с 1962 для вакцинации и ревакцинации стали применять более эффективный внутрикожный метод введения вакцины. В 1985 г. для вакцинации новорождённых с отягощённым постнатальным периодом была предложена вакцина БЦЖ-М, которая позволяет уменьшить антигенную нагрузку вакцинируемых.
dok-zlo.livejournal.com/1012235.html

@темы: Дэн, медицина, медицина-историческое

---

18.07.2020 в 08:21

Пишет  Нари:

Чтоб было
www.youtube.com/playlist?list=PLJG6TIslDhCqAh4N... подборка филтмов про Холмса. 1954-1966, США, Холмс - Рональд Ховард. Без перевода.

@темы: ШХ

---

18.07.2020 в 05:13

Пишет  EricMackay:

Автор замечательного блога о гребном флоте galea_galley оказывается умер в мае. Очень жаль. Прекрасный был автор и человек.

В моем дневнике было несколько постов из его журнала. Все я переносить и не пробовала.

@темы: флот

---

17.07.2020 в 16:21

Пишет  Hessalam:

Из Колумбии в Полинезию 800 лет назад: генетики подтвердили гипотезу Тура Хейердала

О том, что жители Полинезии ещё до европейской колонизации могли контактировать с Новым светом, ученые подозревали давно. Выдающийся путешественник Тур Хейердал даже полагал, что Полинезию заселили мигранты из Южной Америки — и показал возможность такого плавания, преодолев тысячи километров от перуанского побережья до атолла Рароиа на плоту «Кон-Тики» из бальсовых брёвен.

На древние контакты указывало, например, то, что полинезийцы возделывают батат (сладкий картофель) — растение, судя по всему, южноамериканского происхождения, и даже называют его сходным образом: «кумала» в Полинезии, «кумал» у каньяри в Эквадоре. Существуют и другие культурные аналогии, но при желании их можно оспорить.

Прояснить вопрос могла бы генетика. И такие попытки предпринимались, причём объектом исследований выступал, как самая восточная точка Полинезии, конечно, остров Пасхи (он же Рапануи). Однако два полногеномных анализа дали противоположные результаты. В первом исследовании участвовали геномы 8 современных рапануйцев, и у них у всех нашли «индейский» компонент. Во втором анализу подвергли ДНК из костных останков 5 жителей острова — и никаких американских следов не нашли. Генетику популяций других островов Полинезии в этом ракурсе еще не изучали.

Этим и занялись авторы новой статьи в Nature. Они получили полные геномы 807 человек, включая 166 рапануйцев, 188 жителей других островов Тихого океана (17 популяций), а также 15 групп коренных американцев с западного побережья. Привлекли и ряд древних геномов Центральной и Южной Америки.

Исследователи постарались выделить в геноме каждого индивида области разного происхождения: полинезийского, американского («индейского»), европейского или африканского.

Очевидно, что у жителей Океании большая доля ДНК — родная, полинезийская, хотя у многих островитян присутствует значительный европейский компонент. Наследие эпохи колониализма. Можно даже определить конкретный источник примеси: так, у жителей Французской Полинезии примесь попадает в один кластер с французами.

Однако у жителей востока Полинезии (Маркизовы острова, Пализер, Рапануи, Мангарева) исследователи обнаружили заметный американский след, который делился на две компоненты — южно- и центральноамериканскую. При этом южноамериканский вклад выше у тех жителей Рапануи, у которых больше «европейской крови». Тут стоит вспомнить, что в 1888 году остров был аннексирован Чили и заполонен европейцами испанского происхождения из Нового света. Вероятно, тогда в генофонд полинезийцев и попал южноамериканский компонент. И действительно, у тех рапануйцев, у кого велика южноамериканская примесь, европейский вклад смещён в сторону Испании. А вот доля ДНК из Центральной Америки (Мексика, Колумбия) у жителей острова Пасхи примерно одинакова и у тех, у кого высок европейский вклад, и у тех, у кого «колониального» следа не найдено вовсе. Это говорит о том, что поток генов из Центральной Америки достиг берегов Рапануи независимо от европейцев и когда-то давно, за столетия до колонизации. Древний центральноамериканский компонент найден и у популяций других островов востока Полинезии.

Более тщательно изучив вклад Южной Америки, исследователи обнаружили, что его источник — популяции, близкие народности сену, коренным жителям Колумбии. Примесь, близкая сену, есть и у тех рапануйцев, у которых отсутствует европейский компонент.

Ученые рассматривают альтернативные сценарии и вспоминают, что в 1862—63 гг. тысячи полинезийцев (включая 1400 жителей Рапануи) захватили в рабство и увезли в Перу. В просвещённом XIX веке рабовладельческий рейд возмутил международное сообщество, и пленников постарались вернуть на родину. Увы, из-за вспышки эпидемии оспы лишь горстка бедолаг возвратилась домой. Учитывая, что захваченные пробыли в Перу лишь несколько месяцев, едва ли этот эпизод может быть причиной заметного центральноамериканского следа у полинезийцев.

Итак, сходятся и возделывание батата, и лингвистические параллели, и сходство каменных изваяний на восточных островах Полинезии и на некоторых археологических памятниках Колумбии. К северу от Перу пустынное тихоокеанское побережье зарастает лесом и становится удобным для сооружения плавстредств. Полагают, что именно у берегов Колумбии строились парусные плоты и в 600—1200 гг. н.э. снаряжались торговые экспедиции в Мезоамерику. Вспомним и опыты Тура Хейердала: попутный ветер и течения с высокой вероятностью могли донести дрейфующий плот до Южных Маркизских островов или архипелага Туамоту. И именно у жителей этих частей Полинезии найден максимальный центральноамериканский компонент.

Исследователи оценили древность интрогрессии, для чего измерили размеры фрагментов разного происхождения в полинезийских геномах. Европейская примесь, согласно исследованию, попала к полинезийцам в конце XVIII — начале XIX веков, что совпадает с историческими данными. «Индейский» вклад существенно древнее: 1230 г. для Маргарева и Пализер, 1200 г. для Северных Маркизских и 1150 г. для Южных Маркизских островов. Лишь для Рапануи датировка слегка позднее, 1380 год н.э.

Итак, в целом компонента из Центральной Америки у полинезийцев имеет сходный возраст и общий источник где-то в Колумбии. Такую картину проще всего объяснить единичным контактом между полинезийцами и коренными американцами, случившимся примерно 800 лет назад. Между прочим, дата совпадает со временем первичного заселения ряда островов Полинезии. Исследователи полагают, что этот контакт произошёл не на острове Пасхи, американская примесь попала на Рапануи с другого острова и постепенно распространилась по всей Полинезии (вместе со сладким картофелем).

Самая ранняя датировка (1150 г.) получилась для острова Фату Хива (Южные Маркизские острова). Это близко к радиоуглеродным датам первых следов поселения на этих островах. Возможно даже, что прибывшие на Фату Хива когда-то полинезийцы столкнулись там с гостями из Нового света, уже облюбовавшими этот остров. Именно находясь на острове Фату-Хива, Тур Хейердал записал легенды местных жителей о «предках с Востока».

Маркизы лежат на широте Эквадора, и моделирование показывает, что эти острова, скорее всего, достижимы при плавании из Южной Америки.

Возможен, конечно, и обратный маршрут: группа полинезийцев отправилась в северную часть Южной Америки и вернулась, принеся с собой батат и «индейскую кровь». Как раз в районе 1200 г. н. э. полинезийцы активно заселяли острова Тихого океана, от Гавайев до Рапануи.

Так из Полинезии в Америку или наоборот? Вопрос для дальнейшего изучения.
(c)22century.ru/popular-science-publications/prehi...

@темы: генетика и генеалогия, индейцы

---

17.07.2020 в 14:34

Пишет  Grissel:

совершенно укуренная, но подлиннаыяя история
В изложении Антрекота. Я, когда в свое время вот про это все прочитала, поняла, что напеть не смогу.

Будни Святой Инквизиции (расширенные, дополненные) или выдали девицу за женщину

17 июня 1587 года, Толедо. Год после Армады. Инквизиционный трибунал. Председатель – дон Лопе де Мендоса. В настоящий момент глаза у него на лбу.

Перед ним стоит подсудимое неопределенного пола и возраста. По одним документам и согласно показаниям множества свидетелей оно – он. Элено де Сеспедес, мавр-полукровка, бывший чулочник и портной, бывший солдат, успевший поучаствовать в Альпухарских войнах против морисков, а ныне - хирург, член корпорации, лицензирован по двум специальностям – собственно хирургии и кровопусканию и прочей очистке организма (и все это, однако, самоучкой). Известный специалист, успешно работавший во многих городах Испании… в том числе, и при дворе. По другим документам оно – она. Элена де Сеспедес, сорока одного или двух лет, из Аламы, дочь испанца и рабыни-мавританки, рожденная в рабстве, освобожденная хозяином (то есть отцом) и получившая имя и фамилию в честь покойной жены хозяина. Вышла замуж в 16 лет, муж бросил вскоре после беременности – по слухам, умер, и с тех пор Элена жила трудом своих рук. Предмет разбирательства – второй брак, заключенный за 15 месяцев до ареста. С женщиной, Марией дель Каньо.

Далее по ссылке

el-d.livejournal.com/213134.html

@темы: кроссдрессинг, женский вопрос, медицина-историческое

---

17.07.2020 в 11:27

Пишет  Нари:

И еще
rossica-antiqua.livejournal.com/719950.html скачать можно

Макушников О.А. Современная археология городских и сельских поселений Древней Руси IX-XIII вв. Курс лекций. Гомель, 2018

Содержание
Введение
Лекция 1. История изучения памятников Руси IX–XIII вв.
Лекция 2. Изучение памятников IX–XIII вв. в Беларуси
Лекция 3. Археология сельских поселений
Лекция 4. Погребальные памятники сельского населения
Лекция 5. Крестьянские могильники эпохи Руси на землях Беларуси
Лекция 6. Города Руси: общая археологическая характеристика
Лекция 7. Археология Киева и Новгорода Великого
Лекция 8. Археология Полоцка, Турова, Минска, Бреста
Лекция 9. Археология средневекового Гомеля
Лекция 10. «Открытые торгово-ремесленные поселения» Руси
Лекция 11. Моховский археологический комплекс на юго-востоке Беларуси
Лекция 12. Замки: владельческие поселения и крепости по историко-археологическим данным
Литература
Приложения

@темы: мой Гомель

---

Курьезы из The Illustrated Treasury of Medical Curiosa (Hardcover) by Barbara Newman, я собрал из разных постов и добавил свои комментарии (болд).

Под катом не только смешное.... а, и часто, ужасное… в общем я предупредил.




М. де Лорме, врач при дворе короля Луи 14, считал, что рыбы долго живут потому, что в воде нет сквозняков. Соответственно, он носил 6 пар чулок, четыре головных убора и спал в каменной печи, заставленной бутылками с горячей водой. На улице он появлялся лишь в специальном кресле, обитом мехами. В дополнение к этим предосторожностям, он постоянно держал во рту кусочек чеснока, а в каждой ноздре по веточке руты. Он никогда не прикасался к овощам, сырым фруктам, джемам и выпечке, питаясь почти исключительно овечьими языками и сливовым сиропом. В возрасте 87 лет он женился на молодой девушке, но девушка не вынесла такой жизни и умерла меньше чем через год. Сам же он дожил до 94 лет.

дальше здесь dok-zlo.livejournal.com/428055.html

@темы: медицина-историческое

---

Летом 1934 г. власти деревни Плоаре в регионе Бретань (Франция) решили отремонтировать могилу врача Лаэннека на местном кладбище. Гроб выкопали и перенесли в часовню. Пока с французской эффективностью и французской же быстротой ремонтники собирались с духом, чтобы зацементировать дно и стенки могилы и привезти новое мемориальное надгробие, могила более недели стояла открытой. В нее сразу же спрыгнул кто-то из местных жителей. И полежал на дне несколько минут. Зачем? Для исцеления от хворей и прибавки здоровья. Пока он там лежал, идея показалась правильной для другого жителя деревни, и он стал торопить первого. Едва первый вылез, второй и сам нырнул туда же. К вечеру в могиле Лаэннека полежала вся деревня. На следующий день – жители близлежащего городка Дуарнене. Потом стали приезжать и приходить бретонцы отовсюду. Говорят, за девять дней в могиле полежало несколько тысяч человек. Говорят, некоторые исцелились.

Возможно, это только легенда. Во французских и английских источниках я нашел лишь подтверждение самого факта ремонта могилы Лаэннека в том году – не более. Возможно, я плохо искал. Но даже если не было тысяч французов, прыгающих в могилу, сама история отражает отношение местных жителей к этому врачу. И это более чем через 100 лет после его смерти! Это как если бы сейчас было паломничество в мавзолей Пирогова или на могилу Образцова…

Что же сделало Лаэннека особенным для жителей Дурнене-Плоаре? В науке Лаэннек весьма известен. В 14 лет он закончил школу и стал учиться медицине. В 18 лет ушел добровольцем в республиканскую армию и стал служить в качестве помощника хирурга. В 20 лет (в 1801 г.) он стал учеником личного врача Наполеона Корвизара (который семиотика, перикардит и клапанные пороки сердца). До возраста 23 лет Лаэннек открыл перитонит как отдельный синдром, цирроз – как отдельную болезнь (и дал циррозу его имя; алкогольный цирроз, кстати, до сих пор называют циррозом Лаэннека), дал меланоме ее название и открыл, что она может давать метастазы.

Конечно, главное открытие Лаэннека было в диагностике. В те времена дети часто играли, приставляя ухо к бревну, пока товарищ царапает чем-нибудь, например, булавкой, по другому концу этого бревна. Звук получался громким и отчетливым. Лаэннек вспомнил об этих играх, когда его в 1816 г. пригласили к некой тучной даме, страдавшей, судя по всему, болезнью сердца. Из-за слоя жира ощупывание и простукивание ничего не дали. Далее надлежало послушать ухом, но дама была к тому же еще и весьма молода и стыдлива. Тогда Лаэннек свернул в трубочку лист бумаги (это по его словам, но, скорее всего, это был не листок, а тетрадь) и приставил его к области сердца. Ко второму концу он приложил ухо. И был поражен тому, насколько громко и четко был слышен стук сердца – гораздо лучше, чем если прикладывать ухо непосредственно к грудной клетке.

(Теперь часто можно прочитать, что этой первой пациенткой была компаньонка матери Лаэннека и что в это компаньонку Лаэннек был влюблен. Называют даже имя. Вот только компаньонка матери Лаэннека с этим именем умерла в 1799 г., за 17 лет до описываемого события. Так что лучше придерживаться версии самого Лаэннека – «некая молодая тучная дама».)

Открытие так поразило Лаэннека, что в тот же день он подобным способом прослушал более 100 пациентов в больнице, которой заведовал.

Трубочка из тетради оказалась недолговечной. Особенно, если слушать сотню больных. Лаэннек решил соорудить такую же трубочку, но из чего-нибудь более стойкого. Он перепробовал множество материалов – от камыша до каштана (о, Франция!), от стекла до стали, благо сам не был белоручкой. Конечным результатом его изысканий стал ровный полый цилиндр 12 дюймов в длину и 1,5 дюйма в ширину из орехового дерева (на фото - добавлен только еще медный кожух). Просто цилиндр – никаких ухищрений и усовершенствований!

(Иронично, что Лаэннек отверг сталь как материал для своего устройства, потому что сталь «холодная при прикосновении к коже, особенно после мороза», но потомков его изобретения до сих пор часто делают именно из стали.)

Свой прибор Лаэннек назвал «цилиндр». Всю свою жизнь, уже официально употребляя совсем другое название, Лаэннек время от времени все равно скатывался на название «цилиндр». Другие названия, которые он перепробовал, были:
* сониметр (измеритель звука),
* пекторилок (говоритель груди),
* медицинский рожок,
* торацилок (опять «говоритель груди», но с другим латинским корнем),
* торацископ (осматриватель груди).

Дяде Лаэннека Гийому (который был учёному как отец) название «осматриватель груди» понравилось, и он «поиграл» с разными корнями, в конце концов заменив латинский корень на греческий. Так вместо «торацископа» появился «стетоскоп». На том и остановились.

Новый диагностический прибор дал взрыв новым открытиям. Лаэннек описал везикулярное, бронхиальное и амфорическое дыхание, «металлический звон», шум в сердце, «кошачье мурлыканье», шум трения перикарда, звуки аневризмы аорты. Лаэннек вдруг с удивлением обнаружил, что может связать анатомию сердца с тем, что слышит. Например, первый тон несомненно связан с закрытием клапанов сердца. У живого человека можно «услышать» эмфизему, пневмоторакс, отек легких, бронхоэктазы, туберкулез легких. Кстати, именно стетоскоп впервые в истории позволил ставить прижизненный диагноз туберкулеза, отличая это заболевание от всех остальных «пневмоний».

Из истории болезни тех времен. К Лаэннеку обратилась 27-летняя пациентка с лихорадкой и кашлем. И все бы ничего, но дама никак не могла замолчать. Рот не закрывался. Она не могла не говорить. А как слушать, если пациентка беспрерывно болтает? Лаэннек делал замечания, пытался ловить паузы между фразами, но ничего не помогало. И тут обнаружилось, что голос в определенной точке груди звучит в разы громче и четче. Как такое может быть? Это было похоже на то, как кричать в большую посудину, – звук возвращается громким. Лаэннек предположил, что в этом месте в легких находится туберкулезная каверна. Через год на вскрытии этой пациентки именно там каверну и обнаружили.

Мир звуков человеческого тела, который открылся перед Лаэннеком, был столь огромен, безграничен, что казалось, теперь врач может «смотреть» внутрь больного и «видеть» его органы и его болезни. За 3 года Лаэннек услышал столько, что это не смогло поместиться в одной книге и пришлось издавать его труд в двух томах (1819). К каждому экземпляру первого издания прилагался стетоскоп. А кто их делал? Один-единственный человек – сам Лаэннек. Так что пока типография печатала его монографию, Лаэннек стоял за токарным станком.

Реакция медицинского сообщества была странной. Официально – холодной (к тому времени Лаэннек уже порвал с миром наполеоновских медиков, а они были основой французской медицинской науки и в посленаполеоновские времена). А неофициально – каждый счел необходимым сходить к Лаэннеку и попросить у него стетоскоп. Париж большой, и Лаэннек несколько лет каждый вечер становился к токарному станку – иначе с наплывом желающих было не справиться. (Кстати, Лаэннек точил стетоскопы до самой своей смерти. Когда он умер, в его мастерской нашли несколько десятков стетоскопов на разных стадиях готовности.) Дошло до того, что в стетоскопоманию включились даже пациенты – они осознанно выбирали врачей со стетоскопом и избегали врачей без оного.

Стандартный набор парижского врача на выпуск из медшколы в 1820-е: руководство Лаэннека за 15 франков и стетоскоп. Если сделанный самим Лаэннеком – бесценный, если «подделка» – то 3 франка. Такой набор (18 франков) – это 200 долларов в наше время.

Теперь врача оценивали как музыканта – по слуху, и это вновь подтверждало старую истину: медицина – это не наука и не ремесло, это искусство.

Составитель медицинской энциклопедии Мера писал, что аускультация (т.е. выслушивание) при помощи стетоскопа восхитительна, только жаль, что теперь врачи могут утратить виртуозные навыки диагностики по пульсу, цвету мочи и запаху кала. В наши времена, спустя двести лет, профессора в медуниверситетах вот так же жалуются, что молодая поросль в современных больницах сразу кидается к УЗИ и МРТ, так и не взглянув на пациента. Ответ Лаэннека на слова Мера был таков: «Это все равно что отказываться ездить по Парижу в кабриолете из опасения утратить навык перепрыгивания через лужи на тротуаре».

За границей первыми стали пользоваться новым изобретением врачи английского военно-морского флота. Съездить в Париж и вернуться оттуда с цилиндром Лаэннека стало для них не просто модой, а признаком шика.

А у Лаэннека прорыв следовал за прорывом. Главная болезнь того времени – туберкулез, и его оказалось довольно просто диагностировать с помощью стетоскопа. Собственно именно Лаэннек и назвал чахотку «туберкулезом». Интересно, что на вскрытиях туберкулезных больных Лаэннек сам заразился этой болезнью, но долго не хотел признавать этого, пока его брат, воспользовавшись его же изобретением, не прослушал все описанные им же самим признаки запущенного процесса. От туберкулеза Лаэннек и умрет в 1826 г., через 10 лет после своего изобретения.

Было ли изобретение стетоскопа причиной, из-за которого бретонцы спустя и сто лет после смерти помнили и любили Лаэннека, а также, возможно, прыгали в его могилу? Мог ли средний житель бретонской глубинки оценить эпохальность открытия земляка?

Наиболее вероятно, дело было в другом. Лаэннек был для бретонцев олицетворением бретонскости. Он свободно говорил на кельтском языке (и даже написал в юности поэму на этом языке). Но этого мало. В молодости Лаэннек стал центром скандала, из-за которого ему пришлось «поляризоваться», занять четкую позицию, которая совпала с тем, как бретонцы представляли себе идеального бретонца.

В Париже наполеоновских времен врачи делились на три круга по возрасту: старики, «застрявшие» в дореволюционных, королевских временах; среднее поколение сподвижников Наполеона и, наконец, молодежь, тоже, вроде бы, поддерживающая императора и его окружение, но поддерживающая критически.

Все обострилось, когда Лаэннек, представитель медицинской «молодежи», и Дюпюитрен (который контрактура Дюпюитрена), представитель наполеоновских «зрелых» врачей, поссорились из-за меланомы и вообще опухолей.

(Дюпюитрен, кстати, вошёл в историю, как самый богатый врач всех времён и народов. В те времена у него было несколько миллионов(!) – по крайней мере 3 миллиона, поскольку когда свергнутому Карлу X понадобились деньги, Дюпюитрен предложил королю миллион франков, заявив, что у него есть еще миллион для дочери и еще один – на старость. Три миллиона тогдашних франков – это, между прочим, 600 кг золота (35 млн долл). А скорее всего, этих миллионов-то было больше, чем три! И это только на лечении больных! Никаких немедицинских доходов!)

В самом начале XIX века Лаэннек был учеником и сотрудником Дюпюитрена. Лаэннек считал, что Дюпюитрен украл у него идею разделения опухолей на доброкачественные и злокачественные и описание маланомы. Дюпюитрен считал, что украл как раз Лаэннек. Как бы то ни было, случился публичный скандал, и Лаэннек был вынужден противопоставить себя «зрелым» наполеоновским врачам. И оказался среди таких же, как он, бунтующих молодых медиков. Многие из медицинской молодежи тогда открыто выражали разочарование в «солдатах империи».

Молодые бунтовщики все делали наоборот: бесплатно лечили бедных, публично критиковали императора, учили мертвые языки и читали Гиппократа в оригинале, бравировали своей крепкой католической верой, испытывали все новое не на бедняках, а на ком придется – без выбора по признаку платежеспособности.

Когда папа Пий VII приезжал в Париж венчать Наполеона на императорский трон, ему представили главу студентов-католиков, и это, конечно, оказался Лаэннек. Папа назвал Лаэннека «чудом».

Неожиданно вот эта позиция «делать все наоборот» снискала бунтующей медицинской молодежи немалую поддержку не только в религиозной французской глубинке, но и в самом Париже, где, как выяснилось, было полно затаившихся противников режима. Именно среди этих противников Лаэннек и оказался нарасхват – получить его услуги хотел каждый. «Лаэннек – мой лечащий врач» стало одним из признаков приверженности католицизму и пассивной оппозиции императору.

В 1809 г. парижский кардинал сделал Лаэннека своим личным врачом, и Лаэннек впервые почувствовал себя состоятельным человеком. Когда Париж наводнили раненые из отступающей армии Наполеона, Лаэннек собрал в одной больнице всех бретонцев (их язык все равно никто, кроме него, не понимал) и лично лечил их всех – не забывая, конечно, при этом ежедневно приглашать в палаты бесчисленных католических священников.

Когда Париж пал, Лаэннек вдруг оказался главным среди медиков, угодных новому режиму (и получил в управление лучшую парижскую больницу). Если в 1805 г. Лаэннек получал гонорар 4 франка за лечение больного-астматика, то в 1808 его гонорар вырос до 3400, а в 1822 кто-то заплатил ему 43 тысячи. (Для понимания – это не за осмотр или один прием, это за лечение «до победы».) У Лаэннека лечились умирающая мадам де Сталь, Шатобриан (тот самый), будущая королева (супруга Карла X). И при этом Лаэннек даже в эти годы продолжал вести бесплатный прием бедняков, и так уж получалось, что это часто были бретонцы.

Похоже, это любовь к Бретани и бретонцам, это жизнь «по-бретонски» в сочетании со славой и богатством и сделали Лаэннека легендой, пережившей самого Лаэннека и сохранявшейся по крайней мере и через сто лет после его смерти. Ну а прыгание в могилу – это символ, пусть даже этого на самом деле и не было. www.facebook.com/photo.php?fbid=291182962556665...

@темы: медицина-историческое

---

16.07.2020 в 17:28

Пишет  Grissel:

А вот и не на стрежень, говорят
Вычитываю очередной труд про Шаляпина.


Интересно, что до сих пор все басы, исполняя эту народную песню на слова волжанина Д.Садовникова, неверно поют «Из-за острова на стрежень», в то время как Шаляпин пел «Из-за острова на стяжень…» - «стяжень», - это место между двух кос на реке, где наиболее быстрое течение, чем пользовались казаки Разина, нападая на купеческие караваны.
А дочери певца рассказывали, что им в детстве Шаляпин очень подробно излагал историю про Стеньку Разина, когда они с М.Горьким писали сценарий для кино
Насчет сценария никогда не слышала. первый русский художественный фильм "Понизовая вольница" действительно снят на сюжет этой песни, но Горький не имел к нему никакого отношения.

@темы: Вавилон-18 по-русски

---

Молодежь в средневековой английской деревне
Часть 1




В общем и целом, на вопрос, что представляла собой юность средневековых английских крестьян, с уверенностью ответить довольно трудно. На мнения современников здесь опираться трудно: в средневековой литературе крестьяне – зачастую весьма условные, обобщенные «типы», и отношение к ним у разных авторов может быть прямо противоположным. Для известного теоретика куртуазной любви Андрея Капеллана крестьяне – почти животные, для Адама де ла Аля, автора знаменитой «Игры о Робене и Марион» - воплощенная романтика.
Среднеанглийская поэма «Зерцало человеческой жизни» интересна тем, что, помимо морализаторства, описывает различные стадии человеческого существования. Период младенчества длится до семи лет, когда младенец (infant), по словам автора, становится child. На четырнадцатом году начинается «познание мужественности» (то есть, собственно, половое созревание). Следующие семь-десять лет – это время постоянной борьбы между семью добродетелями и семью пороками. Здравый смысл требует, чтобы человек получил образование и научился какому-нибудь полезному ремеслу, однако страсти гнут свое: они гонят юношу в трактир, заставляют драться на палках, играть в азартные игры, веселиться в кругу буйных товарищей и предаваться любви.
Флирт и ухаживания были непременной частью жизни молодых людей, а также предметом шуток и осуждения в популярной литературе. Один автор жалуется на «гордых юношей» и девиц, которые в церкви и на рынке ведут легкомысленные разговоры «о любви и всяком озорстве». Стоя в церкви, они смотрят друг на друга; девушки не слушают священника, поскольку думают только про «Уилкина и Уоткина».

Робин и Джилл
В трактире сидели,
Вместе смеялись,
Пили и ели.
Он эля принес ей
И начал болтать.
Пошла без стыда с ним
Девица гулять.
Пусть мать и грозится
Бедняжку побить,
Но Робина вечно
Джил будет любить.

Однако, по словам поэта, когда становится ясно, что «скоро родится дитя», Робин перестает замечать прежнюю возлюбленную.
Бытовые баллады – тот источник, на который во многом приходится полагаться, чтобы понять, что представлял собой пубертатный период в Средневековье (который не все исследователи даже согласны выделять как отдельно осознаваемую стадию жизни). Во многих балладах речь идет и о радостях первой любви, и о сопряженных с нею опасностях, в первую очередь для девушки.
Встречается в популярной литературе и средневековый сленг, употреблявшийся для описания сексуальной сферы.

Сэра Джона люблю я, он любит меня,
Чем больше люблю, тем смелей становлюсь.
Он молвит: «Целуй, дорогая, меня» -
И нет, отказать я ему не решусь.

Сэр Джон наслажденье дарить мне готов,
К нему я навстречу охотно стремлюсь.
Вот в кружку мою он свой пенни кладет,
И нет, отказать я ему не решусь.

Попался сэр Джон в мышеловку мою,
А если влюбился, так, значит, не трусь.
Меня обнимает он, бедра мне жмет,
И нет, отказать я ему не решусь.

В балладам мы находим идеалы юной красоты. Девушка, говоря о своем возлюбленном, хвалит его внешность и манеру одеваться; прельщает ее и то, что лицо у него «уже совершенно мужское». Его поцелуй дороже «тысячи фунтов». В другом стихотворении описывается юная деревенская красавица – у нее пышные каштановые волосы, черные глаза, стройная крепкая талия и прелестное лицо.
Любовные приключения сельской молодежи находят отражение не только в средневековой поэзии, но и в документах. Так, некий беркширский землевладелец сетовал, что в текущем году получил меньше солода, чем всегда. Затем он вспомнил, что один из его слуг влюблен в Элис – работницу, чьей обязанностью было готовить солод. Отвлекаясь, она работала хуже, чем обычно. Иногда забавы влюбленных оказывались небезопасны: так, юные Кристина и Николас шли по дороге, в шутку перебрасываясь ножом; ножны слетели, и девушка напоролась на острие.
Деревенские обычаи узаконивали флирт. Так, молодежь в деревне Кроскомб (графство Сомерсет) делилась на две «гильдии» - гильдию юнцов (Younglyngs) и, соответственно, гильдию девиц (Maidens). По праздникам девицы перегораживали деревенскую улицу и заставляли молодых людей платить за проход. На следующий день гильдия юнцов делала то же самое; собранные деньги передавались в приходскую церковь. Главным праздником для деревенской молодежи был, конечно, Майский день, когда выбирали короля и королеву мая, танцевали моррис и разыгрывали пьески о Робин Гуде. Английский хронист Роберт Мэннинг (1275–1338) сурово осуждал такие увеселения, во время которых молодежь собиралась в полях, украшала себя венками и выбирала самую красивую девицу; в представлении многих моралистов эти сборища были средоточием разврата и тщеславия.
Повседневные взаимодействия деревенской молодежи мы находим в судебных отчетах и жалобах. Так, однажды компания подростков под Рождество распевала кэролы, рассчитывая в награду получить нескольких голубей. Один из мальчиков захотел отдать голубей девочке, которая, по его мнению, пела лучше всех; однако владельцы птиц не согласились с этим решением, и завязалась потасовка. Как-то раз в ноябре, после вечерни, компания молодых людей и девушек – Эдит, дочь Томаса Фишера, Джеффри, сын Уильяма из Челлингтона, Томас, сын Джона ле Хода, Агнес, дочь Дэниэла Атвелла, Элис, дочь Хью Фишера, и другая Агнес, дочь Уолтера Миллера – собралась у реки. Эдит предложила переплыть на лодке на другой берег. Лодка оказалась старой и затонула. Молодые люди сумели вытащить из воды всех девушек, кроме Эдит. В другом случае Саймон и Ричард, сыновья Хью Фишера, однажды вечером шли к себе домой. Они решили пройти напрямик, через двор фермы Роберта Болла, и застали там врасплох двух влюбленных, Саймона Радвелла и Джулиану, лежавших в стогу сена. Саймон Радвелл вылез из стога, взял топор и ударил одного из братьев по голове.
Моралистов, впрочем, беспокоили не столько возможные убийства, сколько опасность, грозящая душам влюбленных. Роберт Мэннинг предостерегал против «нечестивых поцелуев» со всем пылом человека, искушенного в этом деле:

Лобзанья иные порока полны,
Влекут они душу в оплот сатаны,
И в тяжком грехе виноват озорник,
Что к женщине с умыслом гнусным приник.

Выяснить, были ли распространены добрачные связи среди деревенской молодежи, удается благодаря тому, что лорды штрафовали молодых женщин за блуд или рождение ребенка вне брака. За первый из этих проступков полагался штраф, называемый legerwite/lecherwite, а за второй – childwite. Впрочем, в разных поместьях эти штрафы зачастую налагались непоследовательно. Так, в Бротоне они взимались на более или менее регулярной основе: из 56 штрафов, наложенных на женщин на протяжении примерно полувека, 34 были за внебрачное сожительства или за рождение незаконного ребенка (восемь сожительств, двадцать шесть детей). В Уэйкфилде же legerwite налагался редко; исключением стала лишь одна курьезная судебная сессия в 1316 году, когда всех местных девиц разом оштрафовали за «блудное сожительство» либо за вступление в брак без лицензии. Записи об этом событии гласят: «Джулиана, дочь Джона Сиббсона, лишилась девственности, прежде чем вступила в брак, и до сих пор не уплатила ни штрафа, ни налога, 2 шиллинга. Элис, дочь упомянутого Джона, лишилась девственности», и проч. Таким образом перечислены все девушки брачного возраста. Но эта судебная сессия уникальна и свидетельствует, скорее, о желании лорда поправить свои финансовые дела, чем о внезапном падении нравов в Уэйкфилде. В деревне Халесоуэн за семьдесят восемь лет, предшествующих эпидемии чумы, legerwite был наложен 117 раз; за последующие тридцать семь лет – всего девять раз. Можно предположить, что причиной тому стали более ранние браки (и, следовательно, число случаев добрачного сожительства сократилось); с другой стороны, в это время крестьяне все чаще стали отказываться от уплаты традиционных «господских» штрафов, служивших маркером их несвободного состояния. tal-gilas.livejournal.com/380778.html?mode=repl...

@темы: средние века

---

16.07.2020 в 14:50

Пишет  Grissel:

еще краеведческого
Из книги, которая то ли выйдет, то ли нет.

Пановы горы и подземный народ

Высокиий берег Волги и его откос, где расположен Городец, называется Пановыми горами. Топонимы «Панов», «Панский» часто встречаются в России. В Нижнем есть Панская гора, а Дятловы горы также именовались Пановыми. Иногда это название связывают с поляками и литовцами. Так Панская гора якобы названа так , потому что там поселились литовские стрельцы, оставшиеся в Нижнем.
Но это название встречается и там, куда поляки и литовцы никогда не доходили, в том числе в Городце. Откуда взялось такое название?
Со временем сложилась легенда, что «панами» именовался некий загадочный народ, обитавший в этих краях до прихода славян. Панов считали народом колдунов, и о них можно найти совершенно фантастические истории. Например, такие

Существует легенда о народе панов, которые жили здесь в древности. Эти паны оставили о себе память: Пановы горы с тайными пещерами, с пропастями, обрывами и рвами, на дне которых журчат удивительно чистые ручьи. В те времена люди на Волге жили в убогих хижинах, прятались по лесам и болотам. Они поклонялись лесным духам, приносили им жертвы, старались их умилостивить. Но более всего боялись лесные и волжские жители Деву-Турку. Из волжан только гордые паны ей не поклонялись. Они сами были колдунами, великанами, покорили окрестные племена и низвергли капища Девы-Турки. И тогда осерчала на панов богиня. Напустила на них своего огромного коня, который подпирал головою небосвод, хвостом и гривою разгонял тучи. Набросился конь на селении я панов и всех их побил и разогнал. А там, где он ударил копытом о землю, образовался провал, который наполнился водою. Так образовалось озеро Светлояр.


Еще одна легенда рассказывает, что паны, были не просто великанами, были однорукими , одноглазыми и одноногими, и передвигались, взявшись за руки.
И пожалуй все версии преданий упоминают, что они насыпали курганы и и рыли подземелья, где хранились несчетные клады.
С приходом славян, паны не полностью исчезли, но ушли жить под землю, где и обитают в своих подземельях до сих пор. И кто доберется до их подземелий, видит уже не одноглазых великанов, а «старцев лепообразных», либо кузнецов в белых одеждах, которые днем и ночью трудятся у наковален.
Рассказывали, что иногда по ночам паны появлялись из подземелий, а когда они выйдут из под курганов , настанет конец света.
Нижегородский мифотворец Мельников-Печерский, впрочем, пытается дать реалистическое толкование этой легенде. Он считал, что паны – этот титул мордовских князей, а на Пановых горах находятся их могилы.
Что же говорят на сей счет современные ученые?
Высказывалась версия, что «пан» здесь – искаженное коми-пермяцкое «пам» - колдун, волхв.
Но большинство отмечает, что корень «пан» встречается во многих угро-финских языках - и означает гору, холм, курган, а иногда и могилу.
Слишком просто? Тогда читайте следующее предание о Городце.

@темы: Вавилон-18

---

16.07.2020 в 11:25

Пишет  Ingris:

Василий Ардаматский ""Грант" вызывает Москву". Роман о советских подпольщиках на оккупированной фашистами территории в 1941-43 гг. Роман - потому что какая ж это повесть на 350 печатных страниц? (хотя некоторые так называют) Написан на основе документальных материалов из архивов спецслужб, с изменением имен и неназыванием места событий, ну еще кое-какие факты не совпадают - о них стало известно уже после публикации (например, предателями или помощниками главы чекистского подполья были его квартирные хозяйки). Если интересно, то разведчик Игорь Шрагин - это в реальности Виктор Александрович Лягин, действительно бывший инженером-судостроителем, тонко вошедший в доверие к немцам, ставший советником адмирала, организовавший ряд диверсий, выданный предательницей-врачом, стойко перенесший пытки, посмертно награжденный званием Героя Советского Союза; а место действия - город Николаев. Что интересно, предателей и фашистов писатель называет по реальным фамилиям, известным из дел следствия, а вот подпольщиков - по вымышленным, кое-что и от себя добавляя в их биографии. В мелочах есть художественный вымысел, работающий на единство произведения и восполняющий недостаток сведений, однако в основном - факты работы николаевского подполья. И даже хотелось бы этих фактов, подробностей про организацию конкретных операций побольше, не только упоминаний. В романе описано куда меньше, чем было сделано. С другой стороны, автор попытался, пусть и не очень успешно, подать ситуацию изнутри: что переживал и думал Шрагин, как выстраивалась работа подпольщиков под разного рода прикрытием, как видели немцы результаты этой работы и что предпринимали, и подробно - как и почему провалился каждый из чекистов. Чаще - из-за непридания внимания тем ненадежным людям, что были рядом, с которых и начиналось расследование гестаповцев. Иногда - из-за полагания на авось, недопрокачки ситуации, потери самоконтроля. Чекисты - в основном свежие выпускники школы НКВД, из них только Шрагин был более-менее опытным разведчиком, но и роль у него была самая сложная; вживаться пришлось сходу, косяки при организации были, опасность вокруг была постоянная и смертельная, характеры разные, так что слабое звено нашлось и треснуло. Враг же был серьезный, дотошный, не стесненный рамками совести, морали и права, к тому же у него были помощники как из вроде бы советских людей, так и из убежденных украинских националистов. В романе присутствует немного и партийное подполье, организованное независимо от НКВД и далеко не сразу наладившее связь с чекистстким. Есть немножко про обывателей и их отдельные выпады против оккупантов. Для военного боевика - многовато лирики и маловато действия, довольно спокойный рассказ только иногда ускоряется. Для шпионско-производственного романа - маловато специфической конкретики и деталей, все же автор сам журналист, не разведчик. Так что суть - рассказать о непростой борьбе наших людей в тылу врага, и это Ардаматскому вполне удалось.

Эммануэль Ле Руа Ладюри "История климата с 1000 года". Учитывая, что эта книга написана более полувека назад, интересна она уже не столько как научно-популярное издание по истории климата, сколько как история палеоклиматологии, описанные в ней методы и открытия давно уже не новаторство, а классика. Но читается достаточно интересно, благо написано на отлично знакомом автору-французу европейском материале, и перевод не коробит, и иллюстрации с таблицами присутствуют для наглядности.
Хотя в заглавии книги сказано про тысячу лет, внимание сконцентрировано на 16-19 веках как наиболее обеспеченных надежными материалами для исследования. Это и архивы виноградарей, и спилы деревьев (дендрохронология), и записи разного рода (от сбора налогов до заметок путешественников), но главным образом - всесторонний анализ движения ледников, преимущественно альпийских в истоке Роны. Историк шаг за шагом демонстрирует свой путь, свой метод исследования темы, в которой ранее столь полно на факты никто не опирался. И мы видим, как теплые времена кончаются, наступают с гор ледники, как люди вынуждены что-то делать, чтобы не погибнуть, десятилетия спустя ледники становятся достопримечательностью, а потом понемногу отступают вместе с наступающим к 20-му веку очередным потеплением.
Дотошный увлеченный исследователь вызывает уважение, рисуемая им величавая картина живой природы - опасливое восхищение, попавшие под ледяной каток природы люди прошлого - сочувствие...

@темы: и о погоде, 20 век: Россия и вокруг нее