О любопытных деталях.
То, как одета Батская ткачиха в "Кентерберийских рассказах" Чосера, выглядит очень интересно. Ходя по воскресеньям в церковь, она носит головной убор "из тончайшей ткани с вышивкой, который весит фунтов десять". С вероятностью, головной убор почтенной Элисон - это wimple, объемный платок, по сути длинный кусок полотна, который можно было укладывать разными способами (тут, например, представлены варианты).Wimple носили, преимущественно, вдовы, немолодые женщины и монахини (чосеровская аббатиса тоже носит wimple). Он скромен, практичен и, в том числе, служит маркером социального положения; и для вдовы, и для женщины, отрекшейся от мира, wimple совершенно естественен.
Однако если Батская ткачиха может накрутить на голову несколько килограммов (ну, допустим, это ироническое преувеличение) тонкой белой ткани, да еще с вышивкой или, допустим, гофрированными оборками - несомненно, это показатель статуса. В переводе, к сожалению, выглядит это довольно странно: "Платков на голову могла навесить, // К обедне снаряжаясь, сразу десять"). Мы, скорее всего, с легкостью представим себе женщину, которая, собираясь в церковь, повязывает голову платком (или даже двумя-тремя, если вспомнить многослойные головные уборы старообрядок), но, в любом случае, средневековый головной убор выглядит несколько иначе.
И если головной убор Батской вдовы хотя бы условно скромен (он символизирует вдовство и возраст), то ножки у нее весьма пикантны - на них "туго натянутые тонкие красные чулки", а также башмаки из мягкой кожи. Более того, они не просто красные, а scarlet red - скорее всего, это довольно дорогая деталь гардероба. При этом чулки скрыты под юбкой и только мелькают, наверняка вызывая зависть соседок и интерес мужчин. tal-gilas.livejournal.com/414882.html
То, как одета Батская ткачиха в "Кентерберийских рассказах" Чосера, выглядит очень интересно. Ходя по воскресеньям в церковь, она носит головной убор "из тончайшей ткани с вышивкой, который весит фунтов десять". С вероятностью, головной убор почтенной Элисон - это wimple, объемный платок, по сути длинный кусок полотна, который можно было укладывать разными способами (тут, например, представлены варианты).Wimple носили, преимущественно, вдовы, немолодые женщины и монахини (чосеровская аббатиса тоже носит wimple). Он скромен, практичен и, в том числе, служит маркером социального положения; и для вдовы, и для женщины, отрекшейся от мира, wimple совершенно естественен.
Однако если Батская ткачиха может накрутить на голову несколько килограммов (ну, допустим, это ироническое преувеличение) тонкой белой ткани, да еще с вышивкой или, допустим, гофрированными оборками - несомненно, это показатель статуса. В переводе, к сожалению, выглядит это довольно странно: "Платков на голову могла навесить, // К обедне снаряжаясь, сразу десять"). Мы, скорее всего, с легкостью представим себе женщину, которая, собираясь в церковь, повязывает голову платком (или даже двумя-тремя, если вспомнить многослойные головные уборы старообрядок), но, в любом случае, средневековый головной убор выглядит несколько иначе.
И если головной убор Батской вдовы хотя бы условно скромен (он символизирует вдовство и возраст), то ножки у нее весьма пикантны - на них "туго натянутые тонкие красные чулки", а также башмаки из мягкой кожи. Более того, они не просто красные, а scarlet red - скорее всего, это довольно дорогая деталь гардероба. При этом чулки скрыты под юбкой и только мелькают, наверняка вызывая зависть соседок и интерес мужчин. tal-gilas.livejournal.com/414882.html
Энциклопедия Шерлокиана Или Универсальный словарь имеющихся знаний о Шерлоке Холмсе и его биографе докторе медицины Джоне Х.Уотсоне Составлена и издана Джеком Трейси Автором работ «Конан Дойль и Святые наших дней», «Второе августа»,"Какая там, к черту, старуха!" Предисловие Еще двадцать лет назад подобная книга была бы абсурдной. У любого, кто вырос до Второй мировой войны, были какие-либо связи с Викторианской и Эдвардианской эпохами, которые служили окружающей средой для Шерлока Холмса; многие из людей, живших в 1930-х и 1940-х годах, были уже совершенно взрослыми во времена Холмса, физическая и интеллектуальная окружающая обстановка существенно не отличались, и, конечно, отношения и лексикон еще не потерпели сильных изменений. Именно те из нас, кто родился и вырос во время и после электронной революции 1950-х годов, нуждаются в том, чтобы нам объяснили насквозь механистичный, высокомерно оптимистичный девятнадцатый век. 
Изогнутую пенковую трубку можно приписать Уильяму Джиллетту, американскому актеру, который сыграл Холмса в театре в 1899 году. Джиллетт обнаружил, что не может одновременно держать руки свободными для других дел и держать в зубах вездесущую трубку, необходимую для любой характеристики Холмса. Он решил проблему, использовав более сбалансированную пенковую трубку, которая гораздо меньше нагружала его челюстные мышцы. Иллюстратор американского журнала Фредерик Дорр Стил, который основывал свои представления о Холмсе на образе, созданном Джиллеттом, увековечил ее, и на свет появилось еще одно клише. И вы никогда не увидите слов "Элементарно, мой дорогой Уотсон". Бэзил Рэтбоун, возможно, страстно любил это выражение, но Холмс никогда его не произносил. Когда мы отбрасываем мифологию, какой бы приятной она ни была, и ограничиваемся историческим и культурным фоном саги о Холмсе, первое, на что обращает внимание исследователь, - это огромная масса доступного материала. Поздняя викторианская и эдвардианская эпохи, возможно, наиболее детально задокументированы в истории. Замечательные современные методы печати, дешевая рабочая сила, образованное население и отсутствие конкуренции со стороны еще не изобретенных средств массовой информации создали огромный рынок для тысяч книг на все мыслимые темы. Экономичные процессы фотогравировки, разработанные примерно в 1890 году, сделали возможным создание популярного иллюстрированного журнала, такого как «Стрэнд». И сегодняшние "полные" словари и "универсальные" энциклопедии едва ли достойны этого названия по сравнению со стандартами девятнадцатого века. Справочники, которых тогда существовало намного больше, чем сегодня, были гораздо более подробными по той простой причине, что детали не менялись радикально от издания к изданию — и, если они и менялись, это происходило наряду с тем, что сокрушающиеся исследователи 1920-х годов называли "признанными чертами нормальной жизни", и в целом, предсказуемыми темпами. Материал в этой книге в значительной степени выкроен из того, что викторианцы должны были сказать о себе, и здесь очень мало по-настоящему оригинальных исследований. Большая часть информации доступна для сбора - если, как это сделал я, вы потратите шесть лет на ее поиск. Я многое упростил, реорганизовал и переработал формулировки для большинства справочников девятнадцатого века, подчинив ясность полноте и скрупулезной точности, но по большей части я решил как можно меньше вторгаться в чрезвычайно красноречивую эпоху. Среди этих страниц есть несколько действительно оригинальных открытий, особенно шерлокианского характера, и они будут найдены на своих местах, но привлечение к ним внимания было бы бессмысленно. Самовосхваление, которое под этим предполагается, основано не на значимости какого-то одного предмета, а на единстве, точности и беспрецедентной завершенности работы. Энергия — ничто без метода, и я сознательно стремился к тому, что сам Холмс называл "высшим даром художника - знанием того, когда нужно остановиться". Есть что-то бесспорно притягательное в эпохе, олицетворенной жизнью и талантами Шерлока Холмса, люди которой искренне верили, что способны контролировать окружающую их среду, которых еще не коснулись долгосрочные последствия их технологий, которые, к счастью, не подозревали о такой озабоченности двадцатого века, о таких проблемах, как распространение ядерного оружия, экология и сокращение запасов энергии. Тем не менее, будет лучше, если мы смягчим ностальгию несколькими грубыми реалиями. Победоносная Англия для меня - очень реальное и очень близкое место, которому я могу радоваться и сочувствовать, но которым я редко могу восхищаться, и никогда не стану мечтать о том, чтобы мы в него вернулись. Это правда, что во времена Холмса не существовало ничего подобного компьютерам, замороженным полуфабрикатам и другим наказаниям простой жизни. Также не было ни антибиотиков, ни законов о продуктах питания и лекарствах, ни санитарии, о которой можно было бы говорить, ни гражданских прав, зачастую, права на апелляцию в уголовном порядке, ни законов о детском труде, ни профсоюзов, ни социального обеспечения, ни минимальной заработной платы. Было отмечено, что за шестьдесят три года правления Виктории Великобритания участвовала в более чем двухстах заморских войнах, большинство из которых велось против первобытных племен Азии и Африки; но, по общему признанию, ни одна из них не была ядерной. С экологической точки зрения мы просто заменили загрязнение, вызывающее эмфизему, на загрязнение, вызывающее брюшной тиф. И когда вы поймаете себя на том, что тоскуете по той незамысловатой эпохе, когда в наши дома не вторглись все эти энергозатратные, посредственно сконструированные приборы, просто вспомните, что во времена Шерлока Холмса вся рутинная работа выполнялась руками неимущего, низкооплачиваемого слуги, который понятия не имел о комфорте и элементарном самоуважении; и если это вас не волнует, то, пожалуйста, подумайте о том, что, учитывая соотношение размера высшего и среднего класса к низшим, вы, вероятно, были бы одним из них. Старое доброе время только началось. Блумингтон, Индиана, 1 марта 1977 года 
Она касается расследования Холмсом убийства сэра Юстеса Брэкенстолла. Уотсон пишет, что это дело имело место где-то к концу зимы 1897 года, и почти все авторитетные лица сходятся на январе 1897 года. Уотсон пишет, что одно время он предполагал, что «Приключение Эбби Грейндж» будет последним из подвигов Шерлока Холмса, о которых он когда-либо поведает публике (SECO, Второе пятно)
