Баллада о генеалогическом лабиринте
Март 1965 года. Трофима Денисовича Лысенко выселили из Академии наук, Алексей Леонов вышел в открытый космос. Ну а в штате Луизиана родилась девочка Элизабет (сама виновата).
Родилась – значит нужно оформить свидетельство о рождении, потому что без него в Соединённых Штатах никуда. А для свидетельства записать все необходимые данные. Например, расу. Родители, естественно, и указали: «белая». Как у себя, потому что.
А дальше попало заявление в службу регистрации. Сотрудник попался бдительный, ответственный, вспомнил, что где-то по документам с этой фамилией было указано что-то не вполне то, и поставил расу под вопрос.
Визуально, заметим, девочка – белая. Но это ни о чем не говорит. И родители у неё визуально – белые. Но это ничего не значит. И по документам тоже, между прочим, белые. Но это тем более не довод, особенно в Луизиане.
В результате, никакого свидетельства ни о каком рождении никому не выдали (ребенку без него ни в школу, ни в красную армию – но это чиновников не касается), а служба регистрации открутила данные родителей на шесть поколений назад. Процесс, заметим, нетривиальный, и требует архивных талантов, но нет тех крепостей, которые не может взять бюрократ. И получилось у службы, что отец и правда белый. Что ты будешь делать. А вот мать – прекрасная креолка Люсиль Грейс – негритянка на целых одиннадцать с половиной тридцать вторых.
Почему цифры такие странные? Да потому что по закону № 46 от уже успевшего наступить 1970 года:
«При определении расы лицо, в котором течет одна тридцать вторая негритянской крови или менее того, не должно описываться или обозначаться государственными служащими штата Луизиана при помощи следующих терминов: «цветной», «мулат», «черный», «негр», «грифф», «афроамериканец», «квартерон», «метис», «небелый».»
Вот и приходится бедным служащим считать тридцать вторые капли крови. А у девочки Элизабет этих тридцать вторых – пять с хвостиком, а вовсе не одна. Значит что? Пишем в графу «раса» – «черная».
Получив свидетельство о рождении, где их пятилетняя уже, по-моему, дочь вдруг оказалась негритянкой, родители (напомним, по документам оба – белые) пришли в неописуемый восторг, откуда быстро направились в службу регистрации. Мол, нельзя ли исправить это… недоразумение. Нет, нельзя. Почему? По определению. Больше одной тридцать второй.( Свернуть
Март 1965 года. Трофима Денисовича Лысенко выселили из Академии наук, Алексей Леонов вышел в открытый космос. Ну а в штате Луизиана родилась девочка Элизабет (сама виновата).
Родилась – значит нужно оформить свидетельство о рождении, потому что без него в Соединённых Штатах никуда. А для свидетельства записать все необходимые данные. Например, расу. Родители, естественно, и указали: «белая». Как у себя, потому что.
А дальше попало заявление в службу регистрации. Сотрудник попался бдительный, ответственный, вспомнил, что где-то по документам с этой фамилией было указано что-то не вполне то, и поставил расу под вопрос.
Визуально, заметим, девочка – белая. Но это ни о чем не говорит. И родители у неё визуально – белые. Но это ничего не значит. И по документам тоже, между прочим, белые. Но это тем более не довод, особенно в Луизиане.
В результате, никакого свидетельства ни о каком рождении никому не выдали (ребенку без него ни в школу, ни в красную армию – но это чиновников не касается), а служба регистрации открутила данные родителей на шесть поколений назад. Процесс, заметим, нетривиальный, и требует архивных талантов, но нет тех крепостей, которые не может взять бюрократ. И получилось у службы, что отец и правда белый. Что ты будешь делать. А вот мать – прекрасная креолка Люсиль Грейс – негритянка на целых одиннадцать с половиной тридцать вторых.
Почему цифры такие странные? Да потому что по закону № 46 от уже успевшего наступить 1970 года:
«При определении расы лицо, в котором течет одна тридцать вторая негритянской крови или менее того, не должно описываться или обозначаться государственными служащими штата Луизиана при помощи следующих терминов: «цветной», «мулат», «черный», «негр», «грифф», «афроамериканец», «квартерон», «метис», «небелый».»
Вот и приходится бедным служащим считать тридцать вторые капли крови. А у девочки Элизабет этих тридцать вторых – пять с хвостиком, а вовсе не одна. Значит что? Пишем в графу «раса» – «черная».
Получив свидетельство о рождении, где их пятилетняя уже, по-моему, дочь вдруг оказалась негритянкой, родители (напомним, по документам оба – белые) пришли в неописуемый восторг, откуда быстро направились в службу регистрации. Мол, нельзя ли исправить это… недоразумение. Нет, нельзя. Почему? По определению. Больше одной тридцать второй.( Свернуть
Овощи, корнеплоды и зелень. Лук был одним из самых дешевых овощей, широко доступных круглый год. В конце весны он немного дорожал, тогда его заменяли луком-пореем. Свеклу употребляли круглый год, в то время как топинамбур употребляли с сентября по март. Морковь и репа были недорогими продуктами питания, особенно в зимние месяцы. Капуста также была дешевой и легкодоступной, наряду с брокколи, салатом-латуком и редисом летом. Свежий горох был доступен с июня по июль, а фасоль - с июля по сентябрь. 
Образование леди 
Если джентльмен навещал леди, то свою шляпу, трость или зонт он брал с собой в гостиную и держал в руках при встрече с хозяйкой. Оставлять их в холле считалось неслыханной вольностью и дурным вкусом, поскольку только члены семьи или очень близкие люди могли так себя вести. Войти к даме, не имея цилиндра в руках, все равно что показаться перед ней в нижнем белье, поскольку таким образом мужчина подчеркивал, что он был с ней в близких (интимных) отношениях. Только после пожатия руки он клал все эти личные вещи на ближайшее кресло или стол или же продолжал держать их в руках в зависимости от того, как он себя удобнее чувствовал. Уходя, джентльмен надевал головной убор только в холле и ни в коем случае не мог себе позволить сделать это в присутствии дамы. Татьяна Диттрич "Повседневная жизнь Викторианской Англии". 
