На тихом перекрестке — @дневники: асоциальная сеть

вторник, 08 ноября 2016

20:34

СТАВРОПОЛЬ, 8 ноября. /ТАСС/. Родители в Ставропольском крае стали называть детей придуманными именами, среди которых Успех, Графиня и Госпожа. Об этом сообщили в управлении ЗАГС края со ссылкой на анализ имен за январь-октябрь 2016 года.
"Среди самых редких имен, которыми детей называют в крае, есть как позабытые Фома, Феодора, Фадей, Харлампий, Филат, Стефанида, Пантелеимон, Евпатий, Емельян, Агафия, Кузьма, так и плоды фантазии родителей - Царина, Парижан, Принц, Мир, Тиффани, Успех, Граф, Графиня, Госпожа, Дар, Мадона", - сказали в пресс-службе.
Там добавили, что набирают популярность и редкие имена, вроде Забавы и Добрыни. "Князей в текущем году в крае родилось уже четыре, Добрынь - также четыре, а еще три Майора, две Забавы и две Любавы", - рассказали в пресс-службе.
В пятерке популярных имен среди мальчиков оказались Артем, Александр, Максим, Иван, Дмитрий, а среди девочек - София, Мария, Анастасия, Виктория, Дарья.
Ранее сообщалось, что комитет Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей подержал законопроект, которым предлагается запретить регистрировать в управлении ЗАГС имена, состоящие из числительных, цифровых обозначений, аббревиатур и ненормативной лексики. Автором инициативы выступила сенатор Валентина Петренко.
Действующее законодательство не содержит нормы, обязывающей родителей давать детям только те имена, которые явно не нарушают детские интересы и права. Закон также не уточняет, как поступать в случаях, когда факт такого нарушения очевиден.

Подробнее на ТАСС:
tass.ru/obschestvo/3766559

@темы: имена

URL

13:47

Оригинал взят у в Головокружение по Бранду

ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ

1. Меня качает (шатает, заплетаются ноги, бросает из стороны в сторону и т.д.), у меня головокружение!

Скорее всего нет.читать дальше

@темы: медицина

URL

понедельник, 07 ноября 2016

19:57

Оригинал взят у в Как американцы продлили ребёнство

Любой деть с ушками или без в возрасте 13-19 лет, которого принято называть подростком, изобретён в США...

читать дальше

Всего сто лет назад между детством со сказками о добрых феях и взрослой жизнью была довольно четкая граница. Тинейджерская культура возникла в США в XX веке, чтобы помочь детям (и их родителям) на самых сложных этапах взросления. Теперь взрослеть стали и рано, и поздно одновременно: американская молодежь учится иногда до 30 лет, а аборты без согласия родителей может делать уже с 14. В новом выпуске совместной рубрики с пабликом Newочем T&P публикуют перевод эссе Полы Фасс о том, как в Америке создавали концепцию юности, которая стала мостом между детьми и взрослыми, и как новая реальность вытеснила ее.

Юность как идея и опыт выросла из более общей переоценки детства как идеала во всем западном мире. В последние десятилетия XIX века определяющей характеристикой страны было то, как в ней относятся к детям. Как заметила в своем втором годовом отчете Джулия Лэтроп, первый директор Детского бюро Соединенных Штатов (первого и единственного агентства, которое занимается исключительно вопросом благополучия детей), детское благосостояние «демонстрирует общественный дух и демократичность сообщества».

Прогрессивные общества заботились о детях, делая упор на игру и обучение; ожидалось, что родители будут охранять и защищать невинность своих детей, ограждая их от платного труда и неправильных знаний; тогда здоровье, защита и образование стали основополагающими принципами детской жизни. Эти институциональные изменения сопровождала новая детская литература, которая возвышала фантазию детей и жила по их особым правилам. Истории Беатрикс Поттер, Л. Фрэнка Баума и Льюиса Кэрролла отдавали должное стране чудес детства через пасторальные картинки и страны Оз.

Соединенные Штаты пошли дальше. Вдобавок к общепринятым рамкам детства от рождения до 12 лет — периоду, когда зависимость ребенка от родителей большинство считало естественной — американцы раздвинули границы детства как демократической идеи так, чтобы под покровительством оказались и подростковые годы. Причин для появления «юности» было множество. Пока экономика США росла, она опиралась на непростое население иммигрантов, чья молодежь — в качестве рабочих и граждан — была потенциальным источником проблем. Чтобы защитить молодых иммигрантов от унизительной работы, а общество — от проблем, которые они могли создавать, шатаясь по улице без дела, их укрыли спасительным зонтиком юности, чтобы продлить период их социализации как детей еще на несколько лет. Концепция юности также сподвигла американцев создать учреждения, которые могли бы направлять молодых людей в течение этого позднего периода детства; таким образом, юность стала устойчивой категорией.

Появление концепции юности позволило американским родителям, особенно из среднего класса, предсказывать этапы взросления своих детей. Но юность скоро стала нормой развития, применимой ко всей молодежи: из-за того, что она связывала детство и взрослую жизнь, у молодых американцев появился организованный способ подготовиться к браку и работе. В XXI веке эта связь уже провисает с обеих сторон, так как невинность детства стало сложнее защитить, а взрослая жизнь все дальше откладывается. Хотя когда-то юность помогала выразить многое из того, что относится к подростковому возрасту, этот способ больше не помогает понять, что происходит с молодежью, и не дает схемы, по которой можно предсказать, как они будут взрослеть.

В 1904 году психолог Грэнвилл Стэнли Холл написал два тома физиологических, психологических и бихевиористских описаний термина «юность», которые были вроде бы «научными». Эти труды стали краеугольным камнем в большинстве дискуссий о юности на несколько последующих десятилетий. Как вспышка перед взрослением, пубертат во всех культурах считается переломным моментом, так как демонстрирует новую силу в теле человека и появление у него сексуальной энергии. Но в США это явление стало основой для тщательной и последовательной интеллектуальной рефлексии, что привело к созданию новых учреждений, которые бы дали определение юности. Хотя в физическом плане пубертат часто ассоциируется с ритуалом, ничто в половом созревании не требует особых культурных практик, которыми в течение века обросло это явление в США. Как утверждала антрополог Маргарет Мид в 1920-х, американская юность была продуктом определенных стремлений американского общества.

Вместо того чтобы просто рассматривать ее как переломный момент, который ведет к сексуальной зрелости и означает, что человек повзрослел, Холл считает юность критическим этапом развития со множеством собственных особых атрибутов. Дороти Росс, биограф Холла, пишет, что он черпал вдохновение из более ранних романтических представлений о юности, когда изображал молодых людей духовными и мечтательными, а также полными несфокусированной энергии. Холл верил, что юность отражает критический этап в истории человеческого развития, через который предки человека прошли, развивая свои возможности. Таким образом, он придал юности крайне важный статус, раз уж она объединяла индивидуальный жизненный путь с большими эволюционными целями: одновременно и личная перемена, и выражение истории человечества, юность стала фундаментальным опытом. Она уже была не коротким переулком, а шоссе со множеством преобразований.

Книга Холла послужила интеллектуальным обоснованием для двух самых важных учреждений, созданных американцами для молодежи: суда по делам несовершеннолетних и демократичной частной школы.

Холл сделал период юношеских преобразований таким же важным, как детство, но выяснилось также, что молодые люди вызывают больше проблем, чем дети помладше, а их потенциальные шалости опаснее. Джейн Аддамс, реформатор, искренне заинтересованная темой молодежи (особенно иммигрантской), в книге «Дух молодости на городских улицах» (1909), заметила, что «страстная потребность молодежи» заключается в том, чтобы «жизнь дала им много эмоциональных переживаний», и многих «эти переживания деморализуют и приведут к нарушению закона». Суд по делам несовершеннолетних, который Аддамс помогла создать, должен был ответить на эти опасности и направить бьющую ключом энергию молодежи на более позитивные цели. Рассматривая молодых людей как податливых, но в то же время активных, суд по делам несовершеннолетних обращал особое внимание на личностный рост и социализацию, чтобы превратить потенциальных правонарушителей в хороших, надежных граждан.

Реформаторы вроде Аддамс, в ярости от того, как на их глазах труд детей использовали в промышленном производстве, обратились к суду, чтобы перенаправить энергию молодежи. Их беспокоило, что несчастные молодые рабочие могут найти альтернативы своей нудной работе. Так, например, Аддамс обнаружила «группу девочек в возрасте от 12 до 17… которых старшие по возрасту женщины научили вскрывать кассы в маленьких магазинах, совершать карманные кражи, красть платки, меха, кошельки, а также мелкие товары со стоек в универмагах». Городские активисты, обеспокоенные тем, что проблемы, связанные с иммиграцией, и быстрый рост городов приведут и к эксплуатации детского труда, и к подростковой преступности, надеялись, что суд по делам несовершеннолетних защитит и направит молодежь, которая казалась брошенной на произвол судьбы. Так как молодые люди были не совсем взрослыми, их считали достаточно податливыми, чтобы они могли исправиться и/или обучиться, улучшив таким образом собственные перспективы и поддержав потенциал США.

Этот дух возможностей был ключевым при учреждении суда по делам несовершеннолетних, одного из самых долговечных достижений Аддамс. Этот суд защищал малолетних правонарушителей от полной силы взрослых законов и уголовной ответственности; к тому же их дела были засекречены, чтобы не запятнать их будущее. Явно патерналистский по замыслу, суд стремился приучить юных правонарушителей к личной ответственности. Так как защита детства распространялась и на молодых людей, суд рассматривал большое количество различных проступков — таких, как курение и сексуальная активность,— в то же время вписывая отложенное взросление молодых людей в социальную картину.

Вместе с социальными реформаторами были и педагоги. Подхватив знамя юности, педагоги переосмыслили американскую общественную старшую школу как учреждение, которое может удовлетворить нужды иммигрантов и других американцев, поддерживая демократические идеи в меняющемся мире. Многих реформаторов образования вдохновлял Джон Дьюи, который надеялся укрепить демократию, используя потенциал молодых людей в их собственном обучении. С этой целью американскую старшую школу превратили в институт социализации для молодежи.

В масштабе гораздо большем, чем суд по делам несовершеннолетних, общественно финансируемая общеобразовательная школа стала, возможно, самым истинно американским изобретением XX века. Как демократическое учреждение для всех, а не только для немногих избранных, ранее посещавших академии, она подразумевала взгляд на юность как на важный период личного развития, в конечном счете определив этот период жизни для большинства американцев. Создав ее, педагоги открыли возможности для образования и надзора над непокорными молодыми людьми в среде настолько же социальной, насколько и воспитательной. Как Элберт Фретвелл, влиятельный педагог-реформатор, написал в 1931 году о росте внеучебной активности, ключевой для нового образа американского среднего образования: «Нужна радостная, страстная, активная, позитивная, творческая деятельность, вера в силу и победу истины».

Чтобы дать все необходимое настолько разным ученикам — в основном из разных потоков иммиграции вперемешку, — американские школы быстро превратились из места, где обучали алгебре и латыни (основы образования в США XX века и большинстве западных стран), в учреждения, где молодые люди могли приобрести профессионально-технические и деловые навыки, присоединиться к спортивным командам, музыкальным студиям, языковым клубам и кулинарным курсам. В книге «Внеклассные занятия в старшей школе» (1925) Чарльз Р. Фостер заключил: «Вместо того чтобы, как в прежние годы, хмуриться в ответ на желание молодежи действовать по собственной инициативе, мы поняли, что только на этих порывах может основываться здоровое развитие… Школьную демократию следует оживить духом сотрудничества, духом свободной совместной работы на общее благо». Реформаторы школы решили использовать «дух сотрудничества» групп ровесников и разнообразные интересы и энергию каждого ученика, чтобы создать американскую общеобразовательную среднюю школу образца XX века.

Педагоги широко распахнули двери старших школ, чтобы удержать там учеников как можно дольше. Стремясь заинтересовать иммигрантскую молодежь, городские школы скорректировали как учебную программу, так и социальное окружение. Так как иммигрантам второго поколения нужно было научиться новому отношению к жизни, удержать их в школе дольше было одной из главных задач обновленного среднего образования. Результат превзошел все ожидания. В начале 1930-х половина всей американской молодежи от 14 до 17 лет посещала школу; к 1940 году показатель достиг 79%: потрясающие цифры по сравнению с однозначными числами посещений в более элитных академических учреждениях во всем остальном западном мире.

Школы собрали молодых людей вместе в мире юности, чтобы оттенить их происхождение и подчеркнуть, что они были одной возрастной группой, все более известной как тинейджеры. Именно в школах США подростки обрели дом. И хотя дополнительные годы школьного обучения продолжали и период их зависимости, там же молодые люди создавали свою собственную культуру. Хотя ее содержание — стили в одежде, способы проведения досуга и жаргон — менялись со временем, общая культура тинейджеров предоставила базовый словарь понятий, которые узнавали молодые люди отовсюду и с которыми они могли себя ассоциировать. Джаз или рок-н-ролл, свидания у фонтанчиков или школьные вечеринки, скатанные чулки или длинные белые гольфы, хвостики или прически с пучком — это все определяло схожесть и целостность молодежи. К середине века старшие классы были признаны «обычным» опытом и большинство молодых людей (любого происхождения) выпускались из высшей школы, которая стала базовой стадией взросления в США. Это было «самым американским переживанием из всего, что приходит в голову», заключил в своей статье для Esquire в 1970 году Курт Воннегут.

Американским юношам и девушкам с их уникальным стилем в музыке и одежде также стали завидовать молодые люди во всем мире, писал Джон Сэвидж в книге «Тинейдж» 2007 года. Они воплощали не только жизненный этап, но и привилегированное положение — возможность не работать, право на поддержку во время долгого обучения, перспективу будущего успеха. Американское юношество грелось в лучах успеха своего общества, а для остального мира перспективы США олицетворяла молодежь. Ни государственным школам, ни американской молодежи невозможно было подражать где-то еще, потому что они покоились на уникальном процветании экономики США XX века и их растущей культурной мощи. Это было дорогостоящее предприятие, но его поддержали даже в худшие времена Великой депрессии. Но все окупилось за счет новых навыков населения, которое училось не на латинских и греческих текстах (что было повсеместной нормой в лицеях и гимназиях), а выпустилось из школ, где большинство значительно преуспело в изучении математики, английского и прикладной науки, чего было достаточно, чтобы создать необычайно грамотное и умелое поколение.

Прежде всего подростков за время пребывания в школе побуждали быть независимыми в учебе и в своем выборе, а это сочетание подпитывало творчество и невысказанное оптимистичное отношение к будущему. Средняя школа связала себя с ценностями независимости, которые американцы посчитали важными, при этом осторожно наблюдая за их порывами. Некоторые родители-иммигранты первое время сопротивлялись тому, что они воспринимали как потерю контроля над старшими детьми — и финансовому вкладу их детей, и их потенциальному отчуждению от родных культур, чему способствовала средняя школа, — но в конце концов американцы почти из всех слоев общества стали участвовать в этом. Средняя школа с ее сложной подростковой культурой была ключевым фактором, который помог второму поколению иммигрантов включиться в американскую общественную жизнь.

К последней трети XX века американские средние школы выпустили несколько поколений учеников и стали привычным жизненным опытом, который объединял семью. Родители оглядывались на собственную школьную жизнь, чтобы понять, чего ожидать от своих подросших детей. В момент, когда у подростков могли возникнуть особые проблемы, связанные с сексуальной жизнью, средние школы помогали родителям безопасно обойти эти отмели. Школа стала институтом опеки, который уберегал детей от улицы и держал их под присмотром медсестер, школьных психологов (и иногда профессиональных психиатров), а также тренеров и других наставников. Родители, включая иммигрантов, для которых опыт средней школы был непривычным, тоже научились общаться со своими иногда неуправляемыми тинейджерами. До 1970-х годов многие школы также следили за половой жизнью, исключая беременных девушек (и всех, подозреваемых в сексуальной активности) и тем самым устанавливая границы сексуальной жизни и нормы общественного приличия. Спонсируя балы и другие внеклассные мероприятия, школы также устанавливали нормы гендерной идентичности.

Если школа помогала родителям справляться со своими детьми-тинейджерами, то сверстники в школе помогали молодым людям справляться с родителями, так как появились поводы не приходить домой после школы или на выходных. Возникло множество законных способов сходить на свидания. Походы на спортивные матчи или музыкальные концерты, работа над газетой или в клубе позволяли проводить время с друзьями вне школы, оставляя родителей в полном спокойствии. Это было великолепной сделкой, тем, что, по убеждению психолога Эрика Эриксона, накладывало мораторий на взросление, пока молодой человек определяется, кем ему быть и во что верить. Они были одновременно зависимыми и независимыми, не детьми и не взрослыми. Эриксон взял те же качества, которые вдохновляли Холла и других создателей суда по делам несовершеннолетних и средних школ, и приклеил новый ярлык к поиску себя и восхищению, которое ассоциировалось с юностью. Это был «кризис идентичности», и родителей побуждали дать детям пространство, чтобы они могли с ним справиться.

Однако к концу XX века особая роль юности в американской культуре начала теряться. Из-за глобальной конкуренции навыки, полученные в школе, устарели, так как для работы стали требоваться документы о более высоком уровне образования. Преимуществу образования США и компетентности американских студентов бросили вызов, так как другие нации процветали и смогли предоставить своим детям образование, которое по международным оценкам часто превосходило американское. Новые иммигранты, которые стали массово прибывать в США в 1970-х, были менее интегрированы в школьную систему, поскольку в школах снова наблюдалась сегрегация и латиноамериканских мигрантов, например, отправляли в школы с плохой успеваемостью.

Средние школы, которые долго были гордостью американского образования и продуктом демократической культуры, утратили центральную социальную роль. Окончание школы, когда-то бывшее для большинства американцев последним шагом на дороге к работе и долгим стабильным отношениям, перерастающим в брак, больше не было значимой точкой на пути к зрелости. Оно больше не служило переходом во взрослую жизнь, не было предметом гордости для честолюбивой молодежи и создавало препятствия для тех, кто остался за бортом. Поступление в колледж стало необходимым элементом идентификации со средним классом, и процесс выхода из подросткового возраста стал еще сложнее для всех. Теперь учеба в колледже считалась крайне важной для экономического успеха, неудача в поступлении предвещала неполноценное будущее.

То, что необходимый период обучения расширился до 20 лет (а иногда даже до 30), серьезно ослабило связь между физиологическим (половым) созреванием и социальным опытом, которые были связаны в самой концепции юности. А активная половая жизнь, которую держали в узде во время школьной жизни и ограничивали свиданиями, теперь вторгается в жизнь подростков все раньше и раньше, в то время как брак откладывается. Юность больше не подходит для определения этой долгой отсрочки взрослой жизни. Она никогда не была ничем большим, чем промежуточной стадией, призванной выкупить мораторий на несколько лет. Американцы без особого успеха пытались выкрутиться и найти термин, подходящий для новой попытки отложить зрелость. Лучшее, что у них получилось, — «проступающая взрослость» Джеффри Арнетта.

Верхняя граница юности исчезла, нижняя тоже не осталась на месте. За XX век возраст полового созревания девочек стабильно снижался. В начале века оно происходило в середине подросткового периода, а к 70-м в среднем сдвинулось к возрасту 12.5 лет, причем многие девушки проходили через него еще раньше. В то же время из-за публично сексуализируемой культуры уже начинали волноваться даже родители восьмилетних детей, которые слишком рано могли попасть под влияние провокационных стилей одежды, музыкальных клипов и видеоигр.

В 90-е интернет отправил в небытие все предыдущие попытки защитить невинность детей от преждевременных знаний о взрослых делах. Попытки маркировать фильмы и музыку по возрасту (или переносить спорные телепередачи на более поздние часы) стали неактуальными, когда компьютеры, а позднее гаджеты, доступные в любой момент, открыли весь мир для взора детей. В 90-е (и это показатель их новой сексуальной автономии) у девочек появилась возможность с 14 лет делать аборт без согласия родителей. В XIX веке дети обитали в сказочной стране детства вместе с говорящими животными, добрыми волшебницами и гномами, населяющими ее волшебные королевства, сейчас умы детей могут быть наполнены антиутопичными фантазиями, полными секса и насилия.

Расширять защиту детства на более поздний возраст, как это было с юностью на протяжении бóльшей части XX века, сейчас нет смысла, поскольку само детство уже не так невинно, а защищать его стало сложнее. Также бессмысленным кажется защищать подростков от ответственности за определенные виды преступлений (связанные с их возрастом), что раньше пытался делать суд. Курение и игра в кости на улице были тревожными знаками буйной молодежи в начале XX века. Но к его концу и американцы, и весь мир видели, как тинейджеры убивают других тинейджеров, как это было в старшей школе «Колумбайн» в штате Колорадо.

Хотя мы все еще используем термин «юность», его культурное послание почти не считывается. Он больше не описывает период обучения, необходимый, чтобы стать взрослым человеком в XXI веке, равно как не отмечает рамки, отделяющие опыт детей от опыта тех, кто достиг пубертата. Для родителей юность — это сомнительный способ понять, как взрослеет их ребенок: они не могут четко связать сексуальный опыт молодого потомства со стабильным рождением детей в браке, равно как не могут предвидеть, позволит ли школьное образование их детям получить работу, которая их устроит, когда они станут взрослыми. Идея предварительного моратория, который можно снять, как только у тинейджера сформируется стабильная личность, возможна с натяжкой, поскольку личности тех, кому 20, а иногда и 30 лет, все еще нестабильны. Некоторые считали, что в задержке наступления зрелости виновата чрезмерная родительская опека, но, вне зависимости от ее конкретного влияния, путь к взрослой жизни стал более запутанным.

Пока что не было придумано эффективной замены того единства, которое составляла идея юности с двумя наиболее основательными демократическими институтами: общественной средней школой и судом по делам несовершеннолетних. Надежды, возложенные на юность (вера в то, что энергию молодых можно направить на пользу общества), испарились, и даже состоятельный средний класс беспокоится за будущее своих детей.

Хотя колледжи и университеты продлили образование, они все еще не желают вникать в жизнь учеников так же пристально, как средняя школа, во многом из-за того, что студенты колледжей считаются взрослыми людьми. В результате студенты в основном существуют сами по себе как в сексуальных, так и в социальных вопросах. Сексуальная революция 70-х отринула большинство правил, которые регулировали стандарты поведения (особенно для молодых женщин) в плане секса и алкоголя. Тем не менее в последние годы сотрудники колледжей начали заполнять этот пробел и предлагать практическую помощь, расширяя полномочия деканатов в ответ на громкие случаи пьянства и изнасилований в кампусах, которые стали достоянием общественности. В университетах понимают, что жизнь их студентов превращается в последнюю версию жизни в средней школе, и становятся более внимательными к жалобам родителей и представителей закона. Быть может, концепт «юность» можно будет растянуть, чтобы включить в него еще не выпустившихся студентов, ведь поступление в колледж становится частью взросления американской молодежи.

Термин «юность» соответствовал своему времени. Как установленная норма она влияла на большую часть молодых людей в возрасте 13–19 лет, их жизненный опыт взращивался в культуре средней школы, которая давала один и тот же опыт детям со всех концов США. Сейчас все большее количество молодых людей не вписываются в рамки юности, а институты XX века обветшали и устарели. Родители остались без интеллектуальных ресурсов, которые помогли бы понять, как их тинейджеры и 20-летние будут жить в будущем, которое так не похоже на то, что было у них. Без четких границ и конкретного содержания юность как осмысленный опыт уже на пути к исчезновению.

Источник.

@темы: детский вопрос

URL

15:39

Оригинал взят у в что непонятно в "Собачьем сердце": социологический ликбез

С недавних пор в Рунете снова активизировалась риторика с использованием фигур Преображенского и Шарикова. На эту тему отметились самые разные люди - от Ксюши Собчак до Людмилы Петрановской. Зачастую с дикими передёргиваниями булгаковского сюжета. Ссылки приводить лень, кто хочет - найдёт, я же сейчас буду обсуждать не конкретные тексты конкретных авторов, а ту аберрацию, которой у нас подверглось восприятие булгаковского романа.
Эта аберрация сложилась ещё в перестройку и до сих пор задаёт тон. Независимо от того, симпатизируют ли читать дальшеПреображенскому или, наоборот, развенчивают его как сноба и циника (такой ревизионистский подход тоже появился с недавних пор). А состоит она вот в чём: "Собачье сердце" упорно читают как притчу про Интеллигенцию и Народ, или, что ещё хуже, как историю про "белая кость vs. быдло".
Хочется как-то сразу усомниться - имел ли в виду Булгаков именно это. Во-первых, необходимо напомнить, что Булгаков, в отличие от диванных теоретиков проблемы Интеллигенции и Народа, этот самый "народ" в прямом смысле руками трогал - он этому "народу" раны зашивал, роды принимал и от сифилиса лечил. Когда работал сельским врачом. См. цикл рассказов на эту тему. Во-вторых, в романе есть явные и несомненные представители "народа" Зина и Дарья Петровна - вполне положительные персонажи, которые в конфликтных ситуациях солидаризируются почему-то неизменно с Преображенским и Борменталем, а не с Шариковым. (Случайно ли то, что лепка котлет Дарьей Петровной описана в той же энергичной стилистике Sturm und Drang, что и операция, которую проводит профессор?).
Но это так, затравка. Настоящая-то проблема в том, что "Собачье сердце" на 60 лет опоздало к своему читателю. Рукописи не горят, но, увы, выцветают от времени. И то, что современники считывали легко, у потомков требует палеографа. К 1980-м годам уже не осталось читателей, понимающих социальную реальность, в которой жил Булгаков. Зато наступила эра повального увлечения аристократизмом - без ясного понимания, что это, собственно, значит.
Тайно вздыхать по элитарности советская интеллигенция начала ещё в брежневскую эпоху - это был такой полуразрешённый дискурс ностальгии по веерам, кринолинам и офицерам в белых мундирах. В перестройку полуразрешённое стало открытым и едва ли не официальным. Возрождение аристократии объявили насущной необходимостью; на роль новой аристократии перестроечная интеллигенция прочила, естественно, себя. Тем более что она и правда искренне не понимала различия между разными категориями людей в крахмальных рубашках. В этом её взгляд на Преображенского ничем не отличается от взгляда злосчастного Шарикова, только что враждебность сменилась восторженностью.
Предлагаю разобраться, кто же на самом деле профессор Преображенский.
В сущности, для поколения Булгакова одна фамилия говорила всё. Такая фамилия из всех возможных социальных страт могла быть только у одного варианта - у поповича. Только выпускникам семинарий присваивали фамилии в честь религиозных праздников. То есть Преображенский, как и сам Булгаков, выходец из среды духовенства, ставший врачом.
Идём дальше. Откуда в дореволюционной России пополнялись ряды духовенства? Однозначно - не из аристократии. Дворяне в семинарии не шли (не знаю, как в конце XIX в., а в начале это было даже юридически запрещено). Дети богатых купцов тоже, как правило, не шли, поскольку это было крайне непрестижно - зачем, если отец обеспечит место в бизнесе? Наполняемость семинарий осуществлялась в основном за счёт крестьян и бедных горожан. Потому, кстати, им и придумывали фамилии - потому что многие крестьяне зачастую даже фамилии не имели, придя учиться.
То есть - вдумайтесь - прадед профессора Преображенского, возможно, был таким вот шариковым. Дед поступил в семинарию и стал попом, а внук вот выбился в профессора... Для рубежа XIX-XX вв. довольно типичная история. Получается, что не такая уж социальная пропасть между Преображенским и Шариковым.
А о своём отношении к аристократии профессор высказался ясно:

Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

Понятно, что это шутка. Но социологический контекст недвусмысленный. Видно, что помещикам, дорезанным-таки большевиками, профессор ничуть не симпатизирует (туда им и дорога), и что помещик и уважающий себя человек для него - две вещи несовместные. Почему-то на эту фразу никто из комментаторов Булгакова не обращает внимания. А она в высшей степени логична: профессор - разночинец и мыслит как разночинец.
Зато все обратили внимание на фразу "Я не люблю пролетариата". В 80-е годы она вызвала восторг как фронда немыслимой смелости (настолько надоел всем трындёж о пролетариате). Сейчас за неё профессора стали покусывать и попинывать: мол, забыл заветы великой русской традиции сочувствия униженным и оскорблённым.
Давайте, однако, вспомним, что Преображенский - медик. То есть знаток латыни - в ту эпоху умение свободно читать по-латыни для врачей было обязательным, здесь вам не тут. И для него как для человека, который в латыни как рыба в воде, совершенно очевидно и прозрачно исходное, пейоративное значение слова "proletarius" - "плодящийся". Люмпен, который нужен только на пушечное мясо, потому что ничего, кроме как размножаться, он не умеет. Естественно, любить "пролетариат" профессор не может. Комизм диалога между профессором и красными комиссарами состоит в том, что в слово "пролетариат" участники вкладывают разное значение. Комиссары, не подозревая о латинском значении этого слова, которое они почерпнули из агиток, думают, что оно значит "труженик" - и оскорбляются: мол, этот буржуй в очках тружеников не любит.
Таким образом, толковать историю Преображенского и Шарикова как историю "элиты и быдла" - по меньшей мере поверхностно. О чём же в таком случае эта история?
Думаю, ровно о том, о чём ведут разговор Преображенский и Борменталь накануне развязки - о попытке обойти естественную эволюцию, и никакой аллегории тут нет. Хоть это может быть неочевидно советским и постсоветским интеллигентам, но Преображенский, в отличие от них (равно как и от недорезанных помещиков), квартиру и должность ни по наследству, ни по блату не получал. Он всего добился собственными усилиями - не зря он раздражённо поправляет, что он не просто живёт в семи комнатах, а живёт И РАБОТАЕТ в семи комнатах. А до него волевое усилие к восхождению сделал его предок, который получил образование, вместо того, чтобы оставаться в среде шариковых. Таким образом, профессора от Клима Чугункина отличает ровно одно: профессор - результат положительного отбора, а Клим - отрицательного. (Как мне представляется, у Булгакова эволюционный процесс не слеп - воля к саморазвитию играет в нём значительную роль).
Смешно полагать, будто профессор не знал о том, что собака превратится в человека - если бы и правда он задумал всего лишь новый опыт по омоложению, взял бы ткани от щенка, а не от Клима. Это он перестраховывался, боялся, что не получится - даже Борменталю не сообщил об истинной цели опыта (вполне нормальная стеснительность учёного). А вот невоспитуемость результата опыта и впрямь оказалась неожиданной. Пришлось убедиться, что из продукта отрицательного отбора за одно поколение ничего хорошего не сделаешь.
Булгаков на самом деле вывернул наизнанку коллизию "Франкентшейна". У того искусственный человек становится опасным именно вследствие воли к развитию и роста самосознания (он начинает читать книги по философии и ставить неудобные вопросы). По сравнению с демоническим персонажем Шелли Шариков - мелкое существо, которое вначале кажется чисто комическим. Но (это любимый ход литературы модернизма) тараканы в головах оказываются ещё жутче тигров в джунглях.
А ещё, что интересно, Преображенский - в отличие от Франкенштейна - не сдаётся, не разочаровывается в науке и возвращается к своим исследованиям. В финале мы видим его за дальнейшим изучением мозга. Надо полагать, теперь он пытается разобраться в проблеме развития.

@темы: книги

URL

15:18

Из газеты «Киевское слово» от 14 июня 1889 г.:
«Нам сообщают о курьезной жалобе, поступившей на днях к одному из киевских мировых судей. Дворянин Х. привлекает к ответственности одного еврея за то, что последний назвал его в письме “милый друг”. Дворянин усматривает в этом поступке умышленное и унизительное оскорбление “на письме”».

@темы: 19 век

URL

11:51

Оригинал взят у в

Это настолько прекрасно, что нет слов:

Афиша от 4 августа 1922-го.

@темы: фильмы, 20 век: Россия и вокруг нее

URL

11:18

Оригинал взят у в Злой критик: диетическая вода

Колонка Злого критика (был в моей жизни такой эпизод

) живет своей собственной жизнью уже несколько лет после завершения проекта. И до сих пор на почту присылают скриншоты, фото, сканы для разборов. В основном они все про одно и то же - очередные приборы с неонками, шаманы-гадалки-целители и т.п. Но иногда попадается кое-что забавное, хоть и баянистое.

На заходном фото - диетическая вода. Такие продукты встречаются не только в Японии (на фото - именно японский вариант), причем производителей нередко заносит в такие дальние края, что просто ой.
читать дальше

@темы: медицина

URL

10:56

Оригинал взят у в Пути и открытия.

Открытие первое. Два великих пацана; «O, mus!»; англичанин-мудрец.

читать дальше

@темы: история зданий и мебели

URL

10:50

Пожалуй, самая красивая библиотека в мире hardcoreuser.ru/post401960952?upd

читать дальше

URL

воскресенье, 06 ноября 2016

21:54

06.11.2016 в 18:44

Пишет Moraine:

Как женщины прятали алкоголь во времена сухого закона
Originally posted by at Голь на выдумки хитра: как женщины прятали алкоголь во времена сухого закона
Во времена сухого закона в Америке пронести алкоголь на вечеринку или встречу с кем-то было не столько ради желания выпить, сколько бунтарским способом выразить свой протест происходящему. И если мужские компании бутлегеров постоянно находились под пристальным вниманием полиции, дамочки пользовались ситуацией и изобретали все новые и новые способы переноса алкоголя, пользуясь своей неприкосновенностью.

читать дальше

URL записи

@темы: пьем и будем пить

URL

13:38

Очень интересен снимок Нью-Йорка 1867 г., на котором запечатлено испытание рельсового автомобиля (Cable Car) Чарльза Харвея (Charles Harvey): visualhistory.livejournal.com/33265.html

@темы: Дэн, история транспорта

URL

12:41

Оригинал взят у в Атомный поезд

Оригинал взят у в Атомный поезд.

Недавно на англоязычном форуме, посвященном истории железных дорог, один из участников озадачил всех вопросом про этот удивительный поезд, проект которого в конце семидесятых годов XX века был разработан в США. Кое кто вспомнил, что это был поезд с ядерной энергетической установкой не пошедший в серию из за проблем с безопасностью и безумной стоимостью разработки.

Но больше всего меня озадачил тот факт, что я ни разу не слышал об этом. Я увлекаюсь историей железных дорог много лет, но почему то про такой глобальный проект я вообще ничего не знал. В специальной литературе о железных дорогах США, а такой в СССР издавалось гораздо больше,чем сегодня, тоже ничего не было. Конечно проекты атомных локомотивов были, пионерами стали американцы еще в конце пятидесятых, с вот такой футуристической машиной:

читать дальше

@темы: фильмы, ж/д

URL

12:20

Оригинал взят у в Как строились небоскребы в Америке

Раз уж сегодня зашла речь о староительстве высоток, по наводке читателя предлагаю посмотреть ещё один материал на ту же тему.

Оригинал взят у в Как строились небоскребы в Америке

Мне много лет не давала покоя вот эта фотография, часто встречающаяся на постерах и обложках. И сегодня все прояснилось. Конкретно вопрос внутри меня был: как эти мужчины попали на балку .Я боюсь высоты. Не то чтобы до умопомрачения, но мои редкие сюрреалистические сны связаны с этим явлением страха. При просмотре фото и чтения текста у меня натурально потели ладони от страха

Основная часть материала принадлежит rudzin , владельцу интереснейшего дневника

"Lunchtime atop a Skyscraper" (Обед на вершине небоскреба) - фотография из серии "Construction Workers Lunching on a Crossbeam - 1932" фотографа Charles C. Ebbets

Такое чудо как небоскреб, не стало бы возможным без изобретения стального каркаса. Сборка стального каркаса здания - самая опасная и сложная часть строительства. Именно качество и скорость сборки каркаса определяет, будет ли проект реализован в срок и в рамках бюджета.

Вот поэтому клепальщики - cамая важная профессия при строительстве небоскреба.

Клепальщики - это каста со своими законами: зарплата клепальщика за рабочий день 15$, больше любого квалифицированного рабочего на стройке; они не выходят на работу в дождь, ветер или туман, они не числятся в штате подрядчика. Они не одиночки, они работают бригадами из четырех человек, и стоит одному из бригады не выйти на работу, не выходит никто. Почему же в разгар Великой депрессии на это смотрят сквозь пальцы все, от инвестора до прораба?

На помосте из досок, или просто на стальных балках стоит угольная печь. В печи заклепки - 10сантиметровые в длину и 3 сантиметровые в диаметре стальные цилиндры. "Повар" "варит" заклепки - небольшими мехами гонит в печь воздух, чтобы разогреть их до нужной температуры. Заклепка прогрелась (не слишком сильно - провернется в отверстии и придется ее высверливать; и не слишком слабо - не расклепается), теперь нужно передать заклепку туда, где она будет скреплять балки. Какая балка когда будет крепиться известно лишь предварительно, да и передвигать горячую печь в течение рабочего дня нельзя. Поэтому часто место крепления находится от "повара" метрах в 30ти (тридцати), иногда выше, иногда ниже на 2-3 этажа.

Передать заклепку можно единственным способом - бросить.

"Повар" поворачивается к "вратарю" и молча, убедившись, что вратарь готов к приему, щипцами бросает раскаленную докрасна 600граммовую болванку в его сторону. Иногда на траектории уже сваренные балки, кинуть нужно один раз, точно и сильно.

"Вратарь" стоит на узком помосте или просто на голой балке рядом с местом клепки. Его цель - поймать летящую железку обычной жестяной консервной банкой. Он не может двинуться с места, чтобы не упасть. Но поймать заклепку он обязан, иначе она маленькой бомбой рухнет на город.

"Стрелок" и "упор" ждут. "Вратарь", поймав заклепку, загоняет ее в отверстие. "Упор" с внешней стороны здания, вися над пропастью, стальным стержнем и собственным весом удерживает шляпку заклепки. "Стрелок" 15-килограммовым пневматическим молотом в течение минуты расклепывает ее с другой стороны.

Лучшая бригада проделывает это фокус свыше 500 раз за день, средняя - около 250ти.

На фотографиях - лучшая в 1930м бригада, слева направо: "повар", "вратарь", "упор", и стрелок".

Опасность этой работы можно проиллюстрировать следующим фактом: каменщики на стройке страхуются по ставке 6% от зарплаты, плотники - 4%. Ставка клепальщика - 25-30%%.

На здании Крайслера погиб один человек.
На Wall-Street-40 погибло четверо.
На Empire State - пятеро.

Каркас небоскреба состоит из сотен стальных профилей длиной несколько метров и массой в несколько тонн, так называемых beams. Хранить их при строительстве небоскреба негде – никто не позволит организовать склад в центре города, в условиях плотной застройки, на муниципальной земле. Более того, все элементы конструкции разные, каждый может быть использован в одном единственном месте, поэтому попытка организации даже временного склада, например, на одном из последних построенных этажей может привести к большой путанице и срыве сроков строительства.

Именно поэтому, когда я писал, что работа клепальщиков самая важная и самая сложная, я не упоминал, что она к тому же самая опасная и тяжелая. Работа тяжелее и опасней, чем у них – работа крановой бригады.

Заказ на бимсы был согласован с металлургами еще несколько недель назад, грузовики подвозят их к месту строительства минута в минуту, независимо от погоды их необходимо разгрузить немедленно.

Деррик-кран – стрела на шарнире, находится на последнем построенном этаже, монтажники – этажом выше. Оператор лебедки может находиться на любом этаже уже построенного здания, ведь никто не собирается останавливать подъем и отвлекать другие краны для поднятия тяжелого механизма на несколько этажей повыше для удобства монтажников. Поэтому поднимая многотонный швеллер, оператор не видит ни саму балку, ни машину, которая ее привезла, ни своих товарищей.

Единственный ориентир для управления – удар колокола, подаваемый подмастерьем по сигналу бригадира, находящегося вместе со всей бригадой десятками этажей выше. Удар – включает мотор лебедки, удар - выключает. Рядом работают несколько бригад клепальщиков со своими молотами (вы слышали когда-нибудь шум отбойного молотка?), другие крановщики поднимают по командам своих колоколов другие швеллеры. Ошибиться и не услышать удар нельзя – швеллер или протаранит стрелу крана, или сбросит с установленной вертикальной балки монтажников, готовящихся его закрепить.

Бригадир, управляя дерриком через двух операторов, одного из которых он не видит, добивается совпадения отверстий под клепку на установленных вертикальных балках с отверстиями на поднимаемом швеллере с точностью до 2-3 миллиметров. Только после этого пара монтажников может закрепить раскачивающийся, часто мокрый швеллер огромными болтами и гайками.

В Нью-Йорке на 6-ой авеню есть памятникам этим ребятам, установлен в 2001 г. Моделью стала самая известная фот-ка, она в здесь в превью первая. Так вот, сделали памятник сначала точно так на фото, т.е. 11 чуваков сидят на балке. А потом самого крайнего справа убрали под корень. И только из-за того, что у него в руках бутылка виски!!!Я понимаю если б это сделали у нас во времена Горбачева, но у них в 2001!! Видимо не хотели разрушать легенду про бравых парней. Теперь это 10 вполне приличных ребят сидящих на стальной балке. Нормально. Но как-то обидно.

Многих интересует, кто же автор этих фото- ведь это не менее отважный человек.

UPD от thepindostan На многих репродукциях снимка указано, что его авторство неизвестно. Однако архив Бетмана, обладатель авторских прав на фотографию, по результатам многомесячной экспертизы, проведённой частной детективной фирмой, признал автором снимка Эббетса. Это произошло только в октябре 2003 года.

UPD 2 есть версия, что для работы в этих бригадах отбирали людей, у которых отсутствует страх высоты от рождения. Вроде бы это индейцы какого-то племени с такой общей врожденной особенностью. Вот только неизвестно, правда ли это
Тут http://en.wikipedia.org/wiki/Mohawk_people есть про мохавков, с 30х годов попали в Нью-Йорк и было замечено что не боятся высоты. Но ведь индейцы не белые, а на фото все бледнолицые ..

Памятники отважным строителям

от al-commi.livejournal.com/

Имена всех этих героев известны, благодаря родственникам, прочитать можно ТУТ

@темы: 20 век, блокнот

URL

11:52

Оригинал взят у в 1909 год в цвете

Мы заканчиваем первый декадный цикл в нашем новом проекте "20 век в цвете".
Задача проекта — показать, что вся история прошлого столетия была запечатлена на цветную пленку (пластины), вопрос лишь в том, что 99% из этого богатства пока спрятано от нас в архивах и музейных запасниках.
Я решил показывать годы не в хронологической последовательности, а вперемежку, по одному из каждого десятилетия 20 века. Дело в том, что ещё не все из них закрыты материалом (например, пока не нашёл ни одного цветного снимка для 1900-го), да и зрителям будет интереснее видеть разные эпохи. В первом цикле уже были 1952, 1946, 1971, 1963, 1981, 1926, 1913, 1993 годы. Остаётся первое десятилетие 20 века и мы выбрали для начала 1909 год.
Этот год очень ярко иллюстрирует вышеизложенную мысль про ничтожную доступность исторического фотоматериала. Представьте, в 1909-м уже третий в год в свободной продаже находятся люмьеровские пластинки автохром для любительской цветной съемки, сотни энтузиастов делают такие снимки, их количество за год должно было исчисляться уже многими тысячами штук, но в Сети, в свободном доступе, сейчас можно найти лишь единичные экземпляры. Поэтому весь 1909 год "закрывается" преимущественно снимками одного-единственного фотографа — нашего дорогого Прокудина-Горского. Едва ли на его долю приходился хотя бы 1% отснятых в 1909 году цветные фотографий, но его коллекция оцифрована и выложена в Интернет!

Но мы начнём обзор всё же с автохромов.
В 1909 году вся Европа бредит авиацией: первые аэропланы только-только "встали на крыло", а Блерио уже перемахнул через Ла-Манш! "Англия больше не остров!", кричат заголовки газет. Париж спешит отдать дань моде и открывает большую выставку воздухоплавания:

Здесь хорошо видна технологическая ограниченность метода автохрома: небо совсем не получилось.

читать дальше

@темы: фото, 20 век, дирижабли, 20 век: Россия и вокруг нее

URL

09:59

06.11.2016 в 07:06

Пишет Sindani:

06.11.2016 в 01:31
Пишет AxisNk:

Так бы выглядел Марс, если бы на нем была вода

Источник

URL записи

URL записи

@темы: звезды

URL

09:45

Оригинал взят у в ...где бл*дь с хулиганом и сифилис

Маяковский не случайно упомянул хулигана вместе с бл*дью. Хулиганство в 20-е годы приобрело огромные масштабы.

читать дальше

В 1920-е фигурой, определявшей жизнь советских городов, стал хулиган. Счёт преступлений такого рода (побои, грабежи и другое насилие) шёл на сотни тысяч. Постепенно хулиганство стало переходить к террору — «рельсовой войне», срыву митингов и массовых мероприятий. Панические настроения обывателей привели к укреплению в общественном сознании «расстрельной психологии», а само общество морально подготовило к репрессиям 1930-х.

Термин «хулиганство» появился в официальных документах в конце XIX века (приказ петербургского градоначальника фон Валя, который в 1892 году предписал всем органам полиции принять решительные меры против бесчинствовавших в столице «хулиганов»), с 1905 года — в печати, а с 1909-го — в справочных изданиях. При этом дореволюционное законодательство такое преступление, как хулиганство, не предусматривало. Только в 1920-е в уголовном кодексе появляется состав этого преступления — именно в это время распространение хулиганства достигло степени национального бедствия, что и нашло отражение в законодательстве той эпохи.

Достигло — в городах. В деревне (крестьяне составляли тогда 80% населения СССР) это явление было мало распространено. Главная причина расцвета хулиганства в городах — это отсутствие «института» общины. В деревне над молодёжью существовала 3-этажная надстройка: малая семья, большая семья, община под руководством большаков (её дополняла и церковь). Выход хулиганской энергии давался дозированно и под контролем — в виде тех же кулачных боёв или борьбы деревня на деревню.

В городах же и царская, и советская власть не предусмотрели никаких низовых институтов контроля над вчерашними крестьянами, ушедшими из деревни. Ситуация обострялась тем, что деревню покидали в основном мужчины, к 1916 году женщины в крупных городах составляли всего 35-40% социума. С этой же проблемой сталкивались и на Западе, но там власть быстро стала насаждать эти институты низового контроля — скаутские организации для молодёжи, спортивные секции, общественные кружки и политические партии, благотворительные общества: у рабочего был выбор, чем занять досуг и как найти себе приличную компанию.

В СССР же после 7-8 лет войн, революции и разрухи, при уничтожении прежнего госаппарата, новые власти на протяжении десятилетия не знали, как справиться с проблемой хулиганства. Единственным низовым «институтом» в таких условиях становилась только криминальная субкультура.

О том, что из себя представляло хулиганство в 1920-е, рассказывает историк Юлия Кульпина в своей книге «Генезис пьянства и хулиганства в России» (изд-во «Либроком», 2009).

Так, по данным статистического отдела НКВД, по интенсивности совершения хулиганских действий советские города далеко опережали сельские поселения. В это время в городах проживало около 17% населения страны, а из общего числа хулиганских поступков здесь совершалось более 40%. В Ленинграде число приговоренных к различным срокам тюремного заключения за нарушение общественного порядка с 1923 по 1926 годы увеличилось более чем в 10 раз, а доля их в общем числе осужденных возросла с 2 до 17%.

Основная масса хулиганов была в возрасте от 12 до 25 лет. При этом хулиганство занимало одну из основных позиций в списке правонарушений, совершавшихся несовершеннолетними. Мировая и Гражданская войны, революция, эпидемии и голод травмировали детей и подростков физически, психически и морально. Психиатры констатировали, что молодые люди, детство и переходный возраст которых совпали с периодом социальных потрясений, проявляли повышенную нервозность, истеричность, склонность к патологическим реакциям. Например, из 408 обследованных подростков Пензы в 1927 году 31.5% оказались неврастениками, а среди рабочих подростков 93.6% имели нервные заболевания, осложненные туберкулёзом и малокровием.

Не лучше обстояло дело и среди школьников. В начале 1928 году в психоневрологическом кабинете было обследовано 564 ученика различных учебных заведений Пензы. Было обнаружено 28% умственно отсталых. Причем в школах городских окраин (населённых преимущественно рабочими) этот процент возрастал до 32-52, а в центральных районах (с минимальным присутствием рабочих) падал до 7-18. Исследование, проведенное в столичных городах в 1920-е известным исследователем проблемы А.Мишустиным, выявило, что среди обследованных хулиганов травматико-невротиков было 56.1%, а неврастеников и истериков – 32%.

1920-е стали временем массового распространения «трущобных» болезней, и в первую очередь венерических, среди городских жителей. Настоящим бедствием стало распространение этих заболеваний в молодёжной среде. В запущенных формах сифилис и гонорея оказывали существенное влияние не только на физическое, но и на психическое здоровье населения. Они деструктивно воздействовали на восприятие окружающей действительности и, как следствие, нередко вызывали неадекватную реакцию на внешние раздражители. Поэтому не случаен факт, что среди хулиганов эпохи НЭПа был чрезвычайно высок процент «венериков», доходивший до 31%.

«Серая повседневность», отсутствие героики и романтики, весьма и весьма специфичной, усиливали у молодёжи и без того присущую ей тягу к протесту против окружавшей их действительности, в том числе и через действия, рассматривавшиеся обществом как хулиганские. В этом плане знаковым был внешний вид части хулиганов эпохи НЭПа: брюки клёш, куртка, походившая на матросский бушлат, шапка-финка. Данные атрибуты внешнего вида хулигана копировали антураж братка-матроса первых лет революции. Язык хулигана тоже играл знаковую роль. Для него была характерна ненормативная лексика и воровской жаргон.

Большое значение в эскалации городского хулиганства в исследуемое время имело употребление алкоголя и наркотиков. «Все специалисты сейчас, безусловно, сходятся в том, что современный алкоголизм отличается от довоенного. Война и революция с их потрясающими переживаниями, большее количество инвалидов и травматиков, в частности, с ослабленной нервной системой, эпидемии, в особенности недоедание голодных годов, сделали многих менее устойчивыми против алкоголя, и реакции на алкоголь стали более бурными», — говорил в 1928 году доктор Цирасский. Кроме того, население советских городов во второй половине исследуемого периода потребляло спиртного больше, чем горожане в царской России. Все это в совокупности и определило значительное влияние алкоголя на этиологию хулиганства 1920-х.

По данным исследования А. Мишустина в семьях хулиганов 1920-х пили оба родителя в 10.7% случаев, пилотец — 61.5%, пила мать — 10.7%. Хулиганы этого времени были на 95.5% пьющими. 62% пили постоянно. 7% принимали наркотики.

Из материалов ГУМЗа видно, что среди осужденных в городах в 1920-е за хулиганство 30% выросли без одного или обоих родителей, 45% какое-то время были беспризорными. Хулиганы редко действовали в одиночку. Они проявляли свою личность в товарищеской группе или шайке, мнением членов которой они дорожили и за влияние на которых они обычно боролись.

Если в царской России стремление к самоорганизации демонстрировали только столичные хулиганские сообщества, то в 1920-е эта тенденция распространилась и на провинциальные города. Были созданы «Кружки хулиганов», «Общество долой невинность», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов», «Интернационал дураков», «Центральный комитет шпаны» и др. В школах образовывались хулиганские кружки, и в них даже избирали бюро и платили членские взносы. Хулиганство в городских школах достигло такого уровня самоорганизации и агрессии, что, например, под влиянием террора со стороны хулиганов как внешних, так и внутренних администрация 25-й школы Пензы на некоторое время была вынуждена закрыть учебное заведение.

Неточность определения хулиганства привело к тому, что под хулиганством понимались самые разнообразные действия: произнесение нецензурных слов, стрельба из огнестрельного оружия, шум, крики, пение озорных или нецензурных песен и частушек, обрызгивание граждан нечистотами, бесцельное постукивание в двери домов, устройство загромождений на дорогах, кулачные бои, драки и т.д. При этом были несомненные лидеры по числу совершений. Так, из числа задержанных за нарушение общественного порядка в 1926 году 32% было арестовано за избиение прохожих, 28% — за дебош в пьяном виде, 17% — за ругань, 13% — за сопротивление милиции.

Основная масса хулиганских поступков совершалась на улицах советских городов, причём часто они походили на террор. Например, в Казани хулиганы закидали палками и камнями самолёт и пилота Авиахима и сорвали агитационный полёт, в Новосибирске — разогнали комсомольскую демонстрацию, а в Пензенской губернии — даже развернули настоящую «рельсовую войну». Её тактика заключалась в том, что хулиганы разбирали ж/д полотно и подкладывали на пути проходивших поездов шпалы в Пензе и Рузаевке. Но если в Пензе это удавалось обнаружить заранее, то в Рузаевке события вышли из-под контроля. За весну 1925 году хулиганам удалось здесь пустить под откос три поезда: в марте сошел с рельсов скорый поезд около ст. Сура (двое погибло и девять человек было ранено), в апреле произошло крушение товарного поезда №104, а в мае по той же причине сошел с рельсов паровоз и 4 вагона.

Городское хулиганство 1920-х часто совершалось с применением холодного и огнестрельного оружия, которого на руках у населения было в избытке. Как писал некий Максимов в 1925 году в «Административный вестник» о городском хулигане: "Он вооружён — перчатка, кастет, финка, а иногда и предмет всех высших желаний хулигана — шпалер — револьвер всегда при нём».

С сентября по декабрь 1926 года многие жители Пензы не могли вовремя попасть на работу, так как три улицы города каждое утро были парализованы — хулиганы периодически разливали по ночам человеческие экскременты из ассенизационного обоза. Вечерами рабочие и служащие, возвращавшиеся или, наоборот, идущие на работу, рисковали быть избитыми или даже убитыми. В том же году руководство фабрики «Маяк Революции» было вынуждено обратиться с заявлением к Пензенскому губпрокурору. В нём отмечалось, что регулярно «с 20.00 до 22.00 происходили нападения шаек хулиганов на рабочих фабрики и на учащихся школы ФЗУ при фабрике». Непосредственным поводом для обращения послужил факт очередного избиения пяти учеников-рабочих школы ФЗУ и регулярный срыв по этой причине её занятий. В Астрахани в связи с распространением хулиганства в вечернее время рабочие-строители перестали посещать читальню и красный уголок укома №8.

В газете «Возрождение» от 18 января 1929 года сообщалось об обстановке в Москве:

«На окраинах Москвы хулиганы обнаглели. С семи часов вечера, когда рабочая часть населения выходит отдохнуть на улицу и в скверы, её встречает матерщина. Хулиганы выдумали играть в футбол дохлыми кошками, и ради шутки бросают этот «мяч» в публику, предпочтительно в женщин. Горе тому, кто пытается унять хулиганов: он может легко познакомиться с финским ножом.

В районе Черкизова по вечерам можно наблюдать цепь хулиганов, расставленную по всем правилам искусства. Эта цепь занимается тем, что задерживает почему-либо не понравившихся хулиганам».

К концу 1920-х масштабы хулиганства только росли: лишь в первой половине 1928 года в городах РСФСР только в милиции было заведено 108,404 дела о хулиганстве.

Распространение хулиганства вызывало у горожан недовольство, отчаяние и страх одновременно. Панические настроения привели к укреплению в общественном сознании «расстрельной психологии». Горожане были недовольны тем, как власти борются с хулиганством, и призывали к максимальному ужесточению карательной политики. Например, Губернский отдел ГПУ по Пензенской губернии сообщал в Центр в 1927 году, что рабочие крупнейшего в регионе Трубочного завода вели разговоры следующего содержания: «Ведь это что такое, стало невозможно, нигде покоя тебе нет от этих хулиганов. Пойдешь на семейный вечер, в клуб или кино, а там все время только и слышишь, что кого-нибудь бьют или ругаются матом, кричат: „Зарежу!“, „Застрелю!“ Это происходит оттого, что Власть слабо борется с хулиганством».

В этой связи ужесточение карательной/репрессивной машины в 1930-е было воспринято большинством того общества как «нормализация обстановки» — тем более что всё это происходило на фоне вновь усиливавшегося потока деревенских жителей в города (индустриализация, коллективизация).

@темы: детский вопрос, Котловина, медицина-историческое, 20 век: Россия и вокруг нее

URL

суббота, 05 ноября 2016

19:46

Оригинал взят у в Шотландский тартан: история в клеточку.

Шотландский килт из разноцветной клетчатой шерстяной ткани, является не просто праздничной одеждой, но и знаком принадлежности к древним кланам горцев, их боевым знаменем.

читать дальше

@темы: Шотландия, история одежды

URL

11:51

В XV веке один венецианец со звучным именем Иеронимо Скварчафико, глядя на «современных детей», жаловался, что появление книгопечатания приведёт к интеллектуальной лености. Люди станут менее прилежными, когда подлежащий усвоению материал будет дешевым и доступным, как уличная девка. В головах возникнет невероятная каша. Флорентийский книготорговец Веспасиано да Бастриччи поддержал Скварчафико, говоря, что печатной книге должно быть стыдно в обществе книг рукописных.

/Майкл Харрис «Со всеми и ни с кем»/

@темы: рай библиомана, Арагарта

URL

11:33

Новый отзыв на "Тихий перекресток" на лавлибе и фантлабе

Я люблю те книги, в процессе чтения которых в одной руке я держу читалку, а в другой — телефон, в котором я неистово гуглю.
слова, явления, исторические события, что угодно!
В этой книге я порой гуглила всякие географические названия и чертыхалась: «Блин! И такого города нет!»
Кто-то называет это списком рассказов или повестей, но для меня это целая книга за исключением первой главки про Тихоню. Я вообще не поняла, что это. Такое ощущение, что это какой-то теневой герой, но я не смогла распознать его в канве. Эй, Тихоня, кто ты и зачем?
Это тихое мелодичное повествование о несуществующем государстве, прописанном крайне правдоподобно. Моя память ехидно подсовывала всякие реально существующие объекты, так что герои книги скакали то в Несвиже, то в каком-то подобии канализации Хогварства.
Мне нравятся герои. Сузи, прекрасная и современная, которая вроде как колдунья-ведунья-знахарь магической хтони, но тем не менее весьма органична и без штамов.
Мне нравится Шано, главная героиня, не лишенная некой мэрисьюшности
Мне нравится очаровательный прохиндей из прошлого
И я безумно благодарна, что несмотря на тонкие намеки, в книге так и не случилось никаких лав-стори.

Спасибо, Товарищ Бесплатно :flower:

@темы: мое и наше

URL

11:31

Оригинал взят у в Гомельские скамейки (будет дополняться)

Написала я недавно пост про скамейки и люки Будапешта. Написала и написала. Мало ли о чем я пишу?
Многие его читали, посмотрели внимательно и давай мне в личку разных социалок писать, что я очень несправедливо отношусь к скамейкам и люкам своего города, что у нас столько много этой красоты и мастеров, а я ее не показываю.
Я знала, что мой блог достаточно активно читают гомельчане, но что вот так ревностно отнесутся к отсутствию гомельских скамеек - для меня стало неожиданностью.

@темы: мой Гомель

URL


Запомнить