@темы: ШХ

---

"...Иной раз увидишь жестоковыйного юношу, который в зимнюю морозную пору, преодолевая скуку, сидит за учебной книгой. Из застуженного носа у него течет, но он не раньше догадается утереться носовым платком, чем мерзостная капля увлажнит страницу лежащей перед ним книги. Дать бы ему вместо книги сапожничий передник! А то еще черным как гагат ногтем, провонявшим навозом, отмечает понравившееся ему место в книге; без конца рассовывает между страницами соломинки, очевидно рассчитывая посредством соломы овладеть тем, чего память не удерживает. Но эти соломинки, которых желудок книги не переваривает, никто из нее не извлекает, и они, прежде всего, выпирают книгу из ее переплета, а в конце концов, преданные забвению, в самой книге и истлевают.

Не стесняется такой читатель и поедать овощи и сыр над раскрытой книгой, небрежно прихлебывая тут же из стакана, и так как у него нет под руками котомки для сбора подаяний, то и объедки остаются на книге. Он непрерывно болтает и переругивается с соседями и в разгаре аргументации, лишенной здравого смысла, забрызгивает слюной книгу, полуразвернутую у него на коленях. Чего более! вот уже он, расставив локти, склоняется над книгой, и за недолгим чтением следует долгий сон; а затем, чтобы выправить помятые страницы, перегибает листы в обратную сторону, к немалому ущербу для книги.

Но вот прошел дождь, распустились цветы на нашей земле и тогда этот школяр, скорее презиратель, чем обозреватель книг, пускается начинять свою книгу фиалками, первоцветом, розами, четырехлистником. Тут он станет перелистывать книги своими потными руками. Тут он перчатками, покрытыми собранной отовсюду пылью, запятнает блещущий белизною пергамент и пальцем, одетым ветхой кожей, будет водить от строки к строке. Тут при укусе блохи священная книга отбрасывается в сторону, а закроется едва-едва через месяц, когда одета таким толстым слоем пыли, что и закрыть ее нелегко.

Особенно же важно не подпускать к книгам бессовестных юнцов, которые, научившись начертанию букв, берутся, если дать им волю, за нелепое комментирование прекраснейших томов и заполняют каждое свободное место на полях чудовищными алфавитами; а если их воображению представится какой-нибудь другой вздор, то разнузданное перо немедленно ухватывается за возможность это нацарапать.

Такую пробу пера предпринимает каждый малограмотный латинист, софист, писец, и мы часто видели, как обезображены и обесценены этим превосходнейшие кодексы. Есть и такие книжные воры, которые увечат книги, отрезая с целью использования в качестве материала для своих писем боковые поля вплоть до самого текста или вырезая для различных надобностей свободные от текста листы, оставляемые в конце книги для ее сохранности. Этот род святотатства следовало бы воспретить под страхом анафемы."

(Ричард де Бери, "Филобиблон", 1345) avva.livejournal.com/3560893.html

@темы: Арагарта

---

При всем при том работа Берлина и Кея сыграла важную роль. Она подтолкнула лингвистов активнее изучать цветообозначения в различных языках. Многие стали делать это в полевых условиях, а не по старым публикациям «со слов миссионера» и получили по-настоящему интересные результаты. Примером может служить работа Элеаноры Рош-Хайдер, которая решила проверить утверждения Берлина и Кея насчет папуасских языков на материале языка народности дани. Оказалось, что у дани действительно существуют два основных непроизводных цветовых термина, mili и mola, но они вовсе не соответствуют европейским понятиям «темного» и «светлого», а тем более «черного» и «белого». Категория mili включает в себя темные и холодные цвета, mola — яркие, светлые и теплые. Поэтому темно-синий, скажем, для дани будет mili, а темно-красный и розовый — mola 15.
В чем может состоять интуитивная общечеловеческая логика такого деления? Как кажется, в том, что темные и холодные цвета — ночные, а яркие, светлые и теплые — дневные. У папуасов нет искусственного освещения, разве что в лучшем случае свет костра. Они видят природу только при солнечном и лунном свете. Представьте себе один и тот же пейзаж при луне и на восходе солнца (это стандартное упражнение в художественной школе). В какие цвета он будет окрашен?
В чем мораль истории с цветовыми обозначениями у папуасов? В том, что значение слова нельзя отделить от коммуникативной задачи говорящего. Попытка Берлина и Кея вырвать цветообозначения из контекста коммуникации и подобрать к ним буквальные словарные соответствия, отвечающие искусственным критериям «базовости», с самого начала сулила искаженные результаты.
https://www.trv-science.ru/2023/05/50-ottenkov-ekzotiki/

@темы: Вавилон-18

---

Ох уж этот греческий...

На работе мне в документе встретилось словосочетание "панкосмиос полемос".

И ведь умом знаю, что это "мировая война", а перед глазами всё равно картинка интернет-срача галактических масштабов. vk.com/wall-211410684_4807?reply=4808

@темы: Вавилон-18

---

найденные в Сети

( Читать дальше... 

@темы: картины

---

суббота, 03 июня 2023 в 04:26

Пишет natali70:

Появившись в первом выпуске, это превратилось в постоянную рубрику, которую вел отец-основатель BSI Кристофер Морли. Сначала я это вообще приняла за мини-фанфик, но на самом деле это просто начало Большой Игры - письмо от старого Стенли Хопкинса, а потом , что называется, галопом по европам. Кое-что ниже добавлю от себя. Клинические заметки постоянного пациента Кристофер Морли По его последним отчетам мой добрый друг, старший инспектор (в отставке)Стэнли Хопкинс жил в сельской местности в Йоксли, графство Кент, на своей вилле (или это был коттедж?) «Бильбо». Поэтому для меня стало неожиданностью, когда прошлой зимой я получил от него весточку с севера Англии: он писал на фирменном бланке поместья Морли, графство Дербишир, с надписью: “Телеграммы, Смолли; Телефон,Хорсли, 47; Станция, Уэст-Халлам, Л.Н.Э.Р." Его письмо, хотя оно относится к довоенному периоду, заслуживает того, чтобы быть опубликованным полностью: “По железнодорожному адресу, мой дорогой мистер Морли, вы увидите, что это действительно оригинал частной школы-интерната (PriorySchool)(в Халламшире);я приезжаю сюда с визитом каждую зиму со своей драгоценной маленькой американской портативной пишущей машинкой. Этот регион, конечно, вызывает много ассоциаций с доктором Джонсоном и другими писателями, и я нахожу его,особенно на фоне зимних снежных пейзажей, очень стимулирующим для моих мемуаров. Нынешний герцог Холдернесс (естественно, узаконенный) очень горд своим общением с Холмсом, и одним из самых редких экспонатовв его музее является брошюра, написанная много лет спустя доктором Хакстейблом о визите Холмса в Холдернесс-холл. Подковы в виде раздвоенных копыт, конечно, все еще на месте и тонкая пленка грязи так и не была удалена. Центральное отопление было бы нелишним удобством в Холдернессе, подумал я, когда недавно проводил там ночь; в той жеспальне, где Холмс не слишком устойчиво поставил на кровати керосиновую лампу (как бы это заставило поволноваться герцога, если бы он знал об этом), и честное слово, я думаю, что на покрывале все еще осталось небольшое маслянистое пятно. Его светлость с семьей был в Холле этой зимой,несмотря на суровость этого сезона, потому что в дом на Карлтон-террас попал снаряд - не будет ничего плохого, если я сейчас сообщу Вам об этом. Меня заинтересовало то, что вы написали мне в своем последнем письме: вы говорили о монсеньоре Рональде Ноксе и мистере С.К. Робертсе как о двух «первопечатниках» (или «зарождателях» - как-то так – в любом случае это слово-экспромт) (что бы это ни значило) ваших современных исследований на Бейкер-стрит, но полагаю, вы не знали, что небольшой биографии Уотсона, написанной мистером Робертсом (1931) предшествовала его же собственная пробная версия на эту тему, его «Заметка о проблеме Уотсона», которая была отпечатана в 1929 году в «University Press», в Кембридже, тиражом в 100 экземпляров. На самом деле, она есть у очень немногих коллекционеров, но, естественно, мистер Робертс прислал ее мне. Я подумал, что вам будет интересно узнать об этом. ...Что бы сделал Холмс при такой нехватке сигарет? Искренне Ваш Стэнли Хопкинс, О.Б.Э.” *** Есть так много более важных дел, что я, естественно, откладываю их на потом, чтобы попробовать выразить возможный новый взгляд на доктора Уотсона и бильярд. Разве не возможно, что ДХУ (JHW) был экспертом и, возможно, пренебрегал медицинской практикой, потому что зарабатывал больше денег на столах, покрытых зеленым сукном? На заметку: перечитывая старое эссе (кажется, около 1905 года) Э. В. Лукаса о знаменитых бильярдистах, я отметил, что крупнейшие чемпионаты по бильярду проводились в Лондоне в клубе Тэрстон-Холл; и это подтверждается ссылкой на Сэрстон-Холл в статье о бильярде, в Британской Энциклопедии, том. III, стр. 568. . . . И раз так, то не возможно ли, что Сэрстон был одним из лучших мастеров бильярда, и, что, тогда JHW был достаточно хорош, чтобы играть с ним? Я проведу некоторое исследование по этому вопросу, когда представится возможность, но хочу, чтобы читатели ЖУРНАЛА были первыми, с кем я поделился этой захватывающей гипотезой. Мой друг Эдгар Смит настаивал на том, чтобы один этап этого изыскания, когда я возьмусь за него, был посвящен побочному расследованию гигиенических привычек Уотсона. Холмс, напоминает он мне, всегда отличался кошачьей чистоплотностью; но Уотсон, согласно рассказу о вечере, который он провел с Сэрстоном, вернулся на Бейкер-стрит со следами мела, которые все еще виднелись между его указательным и большим пальцем. Холмс высказал свое замечание об этом только на следующее утро, и из контекста можно было сделать вывод, что тогда отметки мелом все еще были у него на руках. “Трудно поверить, - заявляет мистер Смит, - что человек с медицинским образованием мог так далеко отойти от элементарных принципов гигиены, что забыл вымыть руки”. *** Меня всегда удивлял сосновый стол на Бейкер-стрит; несомненно, наихудшая из всех возможных поверхностей для химических экспериментов. Сосна (deal), если я понимаю английское словоупотребление, - это не сорт древесины, а любая мягкая древесина, такая как сосна или пихта, распиленная на широкие бруски. Чрезвычайно легковоспламеняющаяся, я бы сказал, и поддающаяся разрушению от воздействия различных кислот. На юге Франции, в Мюрхеде, под МОНПЕЛЬЕ, обнаружил, что среди картин Грёза в Музее Фабра в этом городе есть картина под названием "Молодой математик". Связано ли это как-то с Мориарти?* Повинуясь внезапному порыву, я обратился к Энциклопедии художников и иллюстраций относительно Греза. В списке его наиболее известных работ я нашел Молодую девушку с голубями, кроликом, спаниелем, яблоком, часами, разбитой кружкой, мертвой канарейкой - не говоря уже о Старухе с костылем, но ни одной молодой девушки с ягненком: хотя можно быть уверенным, что он нарисовал ее (вероятно, под другим названием). Но, как всегда, то, что я узнал, еще более захватывающе: в музее в Монпелье шесть этюдов девушек. Конечно, Шерлок видел их, и отсюда его ревнивый интерес к Грёзу. ...Есть ли какой-нибудь способ связать Шерлока с городом Монпелье, в штате Вермонт? Грёз был довольно близким современником Клода Жозефа Верне. Может быть, нам стоит нанять какого-нибудь энергичного художника, чтобы он написал нам копию Грёза «Девушка с ягненком». *** Когда однажды, год назад, мне пришлось вести одну из своих дочерей к алтарю - или, скорее, я полагаю, к алтарному престолу, чтобы выдать ее замуж - мы убедились, что на фронтисписе Old Harper с изданием «Приключений», изображено идеальное положение женской ладони на мужской руке (иллюстрация к «Знатному холостяку»**. Так Священные писания демонстрируют еще одно свое полезное качество. И это приводит к следующему вопросу: было ли когда-нибудь проведено какое-либо исследование, посвященное символике знаменитого старого дизайна обложек ранних изданий Harper? Я думаю, что однажды я перерисовал его и воспроизвел в"Субботнем обзоре", но если это так, я не знаю, что стало срисунком. ...В любом случае, взгляните еще раз на этот сложный старый дизайн: круг из наручников; через который проходит что-то вроде большого капкана? затем внутренний круг, состоящий из чего-то вроде листьев: это петля палача? вверху и внизу изображены голова полицейского и голова судьи, с полумесяцем над ней ; на востоке - херувим; на западе - Медуза; а в промежутках - различные предметы:наручники, ключ, потайной фонарь, отмычки, ножные наручники. А в центре - кинжал и Гордиев узел... Теперь здесь есть кое-что действительно странное. Просматривая том свидетельских показаний на процессе Бичера-Тилтона (1875), я узнаю, что одной из ведущих фигур в этом скандале был Фрэнсис Моултон - точнее, Фрэнсис Д. Моултон - очевидно, Фрэнсис Моултоны были обречены на неопределенности в супружеских отношениях. Этот Фрэнсис Моултон был своего рода посредником между преподобным Бичером и Теодором Тилтоном; и сама миссис Моултон была не прочь обняться с красноречивым пастором. Я уверен, что после того, как деликатный Уотсон прочитал некоторые показания, он решил не покупать рамку для портрета Бичера - хотя сам Бичер утверждал на суде, что его подставили. *** Старый Стэнли Хопкинс снова написал мне, 4 ноября,что в этом году он отправил свое рождественское письмо заблаговременно. Я бы хотел, чтобы вы рассказали мистеру Эдгару Смиту, говорит он: “Я углубился в свои мемуары, 4-я глава полностью посвящена Бейкер-стрит, и это напомнило мне: думаю, я первый, кто обратил внимание на странное пристрастие Холмса к цифре 4. Когда B.S.I.,наконец, выпустят тот календарь Бейкер-стрит, который они давно обещали, я вообще-то думаю, что 4-е число каждого месяца должно быть выделено красным цветом. Знак"4" очень странно повторялся в делах Холмса. Именно 4 января он впервые встал на пути у профессора Мориарти. У Уотсона "были веские причины помнить" 4 марта.Апельсиновые зернышки прибыли на 4-й день после Нового года. Первая дата в журнале KKK была 4-го числа. 4 мая скончался сэр Чарльз Баскервиль; и мне нет нужды напоминать вам, что датой Рейхенбаха было 4 мая. Дело «Чертежей Брюса-Партингтона» началось на 4-й день туманной погоды. Сэр Чарльз Деймери нанес визит на Бейкер-стрит 4 сентября. Сенатор Гибсон пришел - 4-го октября. Вайолет Хантер , работая у полковника Спенса Манро получала 4 фунта в месяц. Джабез Уилсон получал 4 фунта в неделю за переписывание Энциклопедии. “У меня такое чувство, что и Холмс, и Уотсон стали суеверными в отношении числа 4 и всегда просыпались в этот день с ощущением, что, возможно, затевается какая-то игра. - Кстати, знаете ли вы, что Холмс всегда утверждал, что он никогда не употреблял такую литературную фразу, как "игра началась". Он настаивает на том, что Уотсон, еще толком не проснувшись, неправильно его понял. На самом деле он сказал: "Быстро, и не обращайте внимания на свою игровую ногу’. (Quick, never mind your game foot.) Я надеюсь провести Рождество в Холдернессе.” *** Перечитывая «Убийство Роджера Экройда» (и на этой мысли нынешняя серия этих клинических заметок должна закончиться) я нашел отличный эпиграф для любой публикации в B.S.I.: - Это совершенно неважно, - сказал Пуаро. - Вот почему это так интересно. *** * Нашла эту картину. Жан-Батист Грёз. Молодой математик Мне кажется о Мориарти тут ничто не напоминает, кроме названия картины вкупе с именем художника. ** Стало очень интересно, тем более, что мне на ebay уже попадались старые журналы Harper Weekly. Но меня немного сбил с толку тот факт, что иллюстрации там были, кажется, Хайда. Вот пример этих журналов И страница с рассказом "Желтое лицо" "Знатного холостяка" искала долго и тщетно. И только сегодня обнаружила, что это таки не журнал, а издательство "Харпер Бразерс", и это старое издание "Приключений". Иллюстрации Пейджета. А на обложке мудреное изображение, схожее с тем, о котором говорит Морли

@темы: ШХ

---

пятница, 02 июня 2023 в 15:38

Пишет natali70:

Несмотря на то, что я очень рвусь продолжить "Злостную клевету на инспектора Лестрейда", тут получается так, что надо закончить все дело с первым выпуском Baker Street Journal, а потом уже идти дальше. Поэтому будет еще два с половиной поста на эту тему. Следующая статья одна из самых странных и, возможно таких, которых и выкладывать не стоит, потому что тут очень много неясного и узко профессионального. Но вот, тем не менее, решила выложить, как какую-то информацию для размышления и кроме того, тут будут некоторые дополнения на тему "Холмс и музыка". По крайней мере, для меня это точно было содержательно и познавательно, хотя я не везде тут увидела связь и точно мало, что поняла в музыкальных тонкостях этого самого "равного темперамента", и главное, какое оно точно имело отношение к игре Холмса) Вспомнилась цитата из Ольги Новиковой о том, что "Холмс не всегда был доступен", в смысле, уму даже того же Уотсона. Поэтому статья эта немного абракадабра) , но "в этом безумии есть метод". И я приложу еще некоторые познавательные подробности. Шерлок Холмс и Равный Темперамент. МУЗЫКАЛЬНАЯ СТОРОНА жизни Шерлока Холмса не преминула привлечь внимание исследователей, один из самых выдающихся из которых, мистер Харви Оффисер, уже представил шерлокианскому миру занимательный и прозорливый, но слишком краткий анализ некоторых музыкальных аномалий и парадоксов, которые выделяются на общем фоне повествований доктора Уотсона и это, как и во многих других случаях, представляет определенную сложность их толкования. Никоим образом не пытаясь посягнуть на особый подход мистера Оффисера, я осмелюсь здесь высказать некоторые замечания в этой столь интересной области холмсианской науки; наблюдения вспомогательные и дополнительные, но не более того. Мы впервые слышим о Холмсе-музыканте в самом началевеликой саги. В "Этюде в багровых тонах" нам рассказывают, что,как известно каждому исследователю, Холмс хорошо играл на скрипке, но, что у него была раздражающая привычка сидеть в кресле, положив скрипку на колени, и извлекать из нее длинную череду аккордов и аккордовых пассажей, водя смычком по струнам в этой совершенно неприемлемой позе. Позже, в "Союзе рыжих", мы узнаем, что Холмс восхищался игрой мадам Норман Неруды, впоследствии леди Халле, знаменитой женщины-скрипачки, и ходил слушать ее в Сент-Джеймс-холл. Еще позднее в "Чертежах Брюса-Партингтона", мы узнаем о его исследованиях в сложной и трудной области исторического музыковедения, когда он анализировал вокальную полифонию великого контрапунктиста 16 века Орландо ди Лассо. Теперь все эти указания - фактически все, что можно собрать из деталей, которых нас удостоил его немузыкальный биограф, - какими бы разрозненными,неполными и неудовлетворительными они ни были, ясно указывают на одну неоспоримую истину: Холмс был не просто музыкантом, но музыкантом выдающихся способностей. Этот вывод подтверждается одним очень интересным фактом, до сих пор, по-видимому, упущенным из виду,который выясняется в результате изучения свидетельств. И заключается он в следующем: чтоу Шерлока Холмса и доктор Уотсона на Бейкер-стрит, 221Б не было ничего похожего на клавишный инструмент, ни фортепиано, ни фисгармонии (или “американского органа&rdquo. Это замечательный, весьма примечательный факт, который проливает свет на природу и масштаб музыкального таланта Холмса. Продвинутые музыканты сразу же оценят этот момент.Клавишные музыкальные инструменты настраиваются, все до единого, по системе, известной как Равный Темперамент, при которой интервал октавы, являющийся основой музыкальной гаммы, делится на двенадцать полутонов, расположенных на равном расстоянии друг от друга. Система, конечно, фактически искусственная; но она была постепенно и, в конце концов, повсеместно принята после многих продолжительных экспериментов, потому что она дает, ценой определенных, рассчитанных искажений, настройку, которая позволяет композитору использовать без невыносимых диссонансов любую комбинацию тонов, которая может быть найдена в диапазоне из семи октав плюс минорная терция, составляющая практическую гамму современной музыки. Искажения интонации, к которым неизбежно приводит Равный Темперамент, стали вполне приемлемыми ,и приняты музыкантами и любителями музыки во всеммире западной музыки, и это правда, что вся линейка духовых инструментов, как деревянных, так и медных (за единственным исключением, кулисных тромбонов), в настоящее время спроектирована и сконструирована таким образом, чтобы полностью или частично обеспечивать равные темперированные интервалы. В настоящее время Равный Темперамент используется уже околоста пятидесяти лет. Но еще до того, как он появился в этой сфере,клавишные инструменты были вынуждены использовать параллельную, хотя и более ограниченную и менее многостороннюю форму компромиссной настройки. Ибо простой факт заключается в том, что фактическое количество отдельных звуков, которые должны были бы быть доступны в пределах каждого интервала октавы, чтобы каждый музыкальный интервал мог быть выражен в идеальном арифметическом соотношении (и, следовательно, как говорится: чисто),более чем в четыре раза превышает число из цифровых элементов теперь универсальной клавиатуры, на которой всего семь белых и пять черных клавиш октавы. Этой клавиатуре в ее нынешнем виде около четырехсот лет, и, следовательно, она восходит ко временам Лассо,чьи произведения Холмс когда-то так тщательно изучал. Искусству и науке чисто вокальных полифонических сочинений, последними величайшими мастерами в которых были Палестрина и Лассо, нет нужды принимать во внимание ограниченность клавиатуры. Их музыкальные интервалы могут быть записаны с учетом того, что певцы, если они прошли надлежащую подготовку, смогут спеть их все с идеальной интонацией. Музыканты поймут, что имеется в виду, когда говорят, что при таком исполнении фа-диез и соль-бемоль не будут одинаковыми звуками, но определенно совсем разными; что ми-диез и Фа не будут одинаковыми, что до-бемоль и си-диез снова будут разными; и что на самом деле каждый из более чем пятидесяти отдельных звуков, необходимых для идеальной интонации в пределах каждой октавы, будет доступен в своей истинной форме, что приведет к богатству гармонической и контрапунктической красоты, совершенно недостижимой ни для одного клавишного инструмента; или даже для симфонического оркестра как такового. Струнный квартет или квинтет, если его музыканты были достаточно искусны, мог бы сделать то же самое, но даже тогда, конечно, отсутствие слов сделало бы музыкальный эффект сравнительнослабым и монотонным. Фактически, эта вокальная полифония на самом деле является “вокальной”, написанной только для голосов; и ее анализ требует очень необычных музыкальных качеств. Аналитик должен уметь слышать своим ментальным ухом звуки, которые композитор символизирует письменными знаками нотной записи. Пианино или орган будут ему совершенно бесполезны в этой работе. Так что Шерлоку Холмсу не требовалось фортепиано на Бейкер-стрит, 221Б. Его не соблазнил даже не один из этих великолепных бродвудских фортепиано; ибо их темперированная интонация, несомненно, была бы невыносимо раздражающей для слуха, натренированного на столь изысканно высокий уровень ментального различения высоты звука. Каждый продвинутый музыкант согласится с утверждением, что ни одному скрипачу, достойному этого имени, никогда не пришло бы в голову играть без фортепиано, в равном темпераменте; хотя в тот самый момент, когда последний инструмент входит в музыкальную картину, например, когда должна быть исполнена соната для него и скрипки, скрипач обнаруживает, что волей-неволей играет в темперированной интонации. Но такой музыкант, как Холмс, несомненно, был знаком с великолепной литературой о музыке семнадцатого и восемнадцатого века для скрипки (и виолончели)без сопровождения фортепиано. И, может быть, можно осмелиться предположить, что в один из тех ранних вечеров на Бейкер-стрит, когда Холмс играл ряд аккордов, “иногда звучных и печальных”, иногда таких, «в которых слышалось неистовое веселье», он напоминал себе и, возможно, повторял знаменитую Чакону (по крайней мере, ее вводные части) из партиты ре минор Себастьяна Баха для скрипки. Любой музыкант, который когда-нибудь слышал, как ее исполняли Крейслер, Хейфец, Мильштейн или любой другой из ныне живущих мастеров игры на скрипке, тот точно поймет, что имеется в виду. Привожу тут исполнение Чаконы. Мне подумалось, что этот скрипач играет вполне в духе Холмса) Конечно, для доктора Уотсона ничто из этого не могло быть частью того, что он так наивно называет “пьесой или... чем-то, похожим на мелодию”. Ибо Босуэлл Холмса был на редкость немузыкальным. Он говорит нам, что Холмс мог исполнять ”скрипичные пьесы и довольно трудные“, и называет некоторыеиз них, такие, как «Песни» Мендельсона. И если это вообще что-то значит, то это означает, что Холмс играл Уотсону, чтобы успокоить его после утонченного полета музыки Баха , сыгранные без сопровождения фортепиано,«Песни без слов» Мендельсона, которые были написаны, разумеется, для фортепиано и потому были в полной гармонии. Должно быть, для Холмса это были довольно печальные концерты; и к чести не всегда признаваемой доброты его сердца следует отнести то, что он подобным образом страдал, возлагая порой свой музыкальный гений на алтарь филистимлян. Для общего развития вот здесь пресловутые "Песни Медельсона". По моему скромному разумению одна скрипка звучала бы лучше. Теперь мы переходим к вопросу, впервые упомянутому в этом эссе и аналогичным образом рассмотренному мистером Офисером. Это вопрос неприемлемого положения скрипки на коленях; то есть, неприемлемого для игры. Как говорит мистер Офисер, пусть это только попробует кто-нибудь сделать. На самом деле, доктор Уотсон что-то запамятовал, когда писал о том, как впервые был свидетелем музыкальных упражнений своего друга, поскольку Холмс просто не мог этого сделать и поэтому он не стал бы играть в этой сомнительной неприемлемой позе. Если он и играл, то не на скрипке, “лежащей у него на коленях”. Как мы знаем, Уотсон не был силен в деталях, и поэтому критик вынужден предложить внести поправки, если не в сам текст, то в воспоминания биографа, сделав их более правдоподобными. Я предполагаю, что Холмс, сидя в кресле, прижимал к груди нижнюю часть скрипки, подложив под нее левую руку, а пальцы этой руки, как обычно, лежали на грифе.Это позволило бы расположить скрипку к себе почти под прямым углом, когда он сидел в кресле, оставляя правую руку свободной для использования смычка, а его левая рука и кисть -, как отмечалось ранее,- были в равной степени свободны для манипуляций с грифом. Теперь, я даже вспоминаю, что много лет назад встречал скрипача, который намеренно принимал именно такую позу для игры на своей скрипке и который таким образом привык играть самую сложную музыку. Поза выглядела очень неудобной, но он настаивал на том, что предпочитает ее, и, конечно, его выступление не оставляло впечатления, что он теряет какое-либо техническое преимущество. Любопытное совпадение, что, когда я впервые встретился с ним в студии другого скрипача в Нью-Йорке, он продемонстрировал свои идеи, сыграв так от начала до конца, и к тому же превосходно, саму великую Чакону. Исправление носит характер предположений, но я думаю, что в нем есть некоторые достоинства. Такое положение могло бы легко ввести в заблуждение Уотсона, который, как подозревают, всегда был немного близорук, и для которого вся музыка выше уровня мюзик-холла была чем-то большим, чем просто загадкой. И в качестве последнего подтверждения основного тезиса: нет никаких записей о том, что Холмс когда-нибудь покупал билеты, чтобы послушать Антона Рубинштейна, Ганса фон Бюлова или кого-либо другого из великих пианистов, которые в те дни каждый сезон приезжали в Лондон. Вероятно, он даже не потрудился сходить на симфонические концерты в Хрустальном дворце или на концерты оркестра Ганса Рихтера. Мы знаем, что время от времени он ходил с Уотсоном на вечер Вагнера в Ковент-Гардене: но ведь Вагнер был великим контрапунктистом. Холмсу даже нравилось время от времени слушать, как Жан де Рецке поет во Французской опере; но тогда у великого Жана был непередаваемый голос, и Уотсон, должно быть, любил его слушать. Холмс, без сомнения, иногда мог мириться с де Рецке в “Фаусте” Гуно, потому что великолепного Жана также можно было услышать в "Тристане" и "Кольце Нибелунга". А Холмс был добросердечным человеком, когда дело касалось его Уотсона. Но мы можем быть уверены, что чистое великолепие вокальной полифонии было ближевсего его сердцу. Музыкальный талант Шерлока Холмса был очень редким и замечательным. Как и обладающий им человек, он был единственный в своем роде. *** Я бы, наверное, все же поспорила насчет оперы. Мне кажется, Холмс ее любил безотносительно Уотсона. Да и других музыкальных произведений это также касается. По поводу Чаконы. Вспомнилась одна цитата из одной моей детской книги о композиторах "Любимые и другие". «Те, кто слушал многих музыкантов, справедливо говорят: в мире был только один Бах» М. И. Адлунг, 1758 г.

@темы: ШХ

---

найденные в Сети
( Читать дальше... 

@темы: картины

---

( НАЖАТЬ, ЧТОБЫ СМОТРЕТЬ САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ ДАЛЬШЕ!!! 

@темы: урбопейзажи, пейзажи

---

Оказывается, стихи Козьмы Пруткова «Древней греческой старухе» - не просто забавная чепуха в псевдоклассическом стиле. Это был целый жанр в античной поэзии: поношение престарелой любовницы. Техническое латинско-немецкое название - vetula-skoptik. seminarist.livejournal.com/1210769.html

@темы: книги

---

@темы: Вавилон-18 по-русски

---

В этот раз хотел бы с вами поговорить про душицу — ещё один род семейства Яснотковые, чьи растения имеют очень большое значение для парфюмерии. Давайте сразу расставим все точки над i: в роду Душица (лат. Origanum) около полусотни растений, все они в принципе могут называться душицами, но вот "орегано" — это уже отдельный вид Душица обыкновенная (лат. Origanum vulgare), а "майоран" — это вид Origanum majorana. Тут всё на редкость чётко и без подвохов.

Небольшая суета с названиями есть в английском: Origanum vulgare, то есть орегано, иногда называют wild majoram, то есть "дикий майоран", а "обычный" майоран, Origanum majorana, —в свою очередь sweet majoram, то есть "сладкий майоран". Самое смешное, что "дикий майоран" вполне себе активно культивируют.
 

Слева — Origanum vulgare (душица обыкновенная, орегано, wild majoram)
Справа — Origanum majorana (майоран, sweet majoram)

Но парфюмеры не были бы парфюмерами, если бы и тут ничего не напутали. Итак, чаще всего, когда речь идёт об эфирном масле орегано, мы имеем дело с эфирным маслом, полученным из растения Фимбра головчатая, она же "испанское орегано" или "испанская душица" (лат. Thymbra capitata), о которой уже упоминалось в статье про тимьян.
дальше здесь www.fragrantica.ru/news/Dusica-oregano-i-majora...

@темы: история кухни, цветики-листочки

---

среда, 31 мая 2023 в 14:42

Пишет Irina77:

В одном из эпизодов сериала "Приключения ШХ" (пр-ва "Гранада"), есть маленький, но примечательный диалог: Возмущенный Холмс обращается к своей квартирной хозяйке: - Mrs. Hudson! How dare you take my Aspidistra! / Миссис Хадсон, как вы посмели забрать мою аспидистру? Миссис Хадсон ставит Холмса на место: - I do dare! / Я действительно посмела! "Картонная коробка" Вроде бы, ничего особенного. Но дело в том, что аспидистры были в то время едва ли не единственными комнатными цветами в домах Лондона (как и в других крупных городах / или с развитой промышленностью). И вовсе не из-за отсутствия других комнатных растений в ту эпоху. А по причине весьма прозаической - аспидистры были единственными растениями, выживавшими в атмосфере угольной пыли и газового освещения. Аспидистра Среди декоративно-лиственных растений по строгости линий и силуэтов мало кто может поспорить с аспидистрой. Но при этом она никогда не выглядит скучно или невзрачно. Это удивительно современное растение — отличный выбор для тех, кто стремится украсить интерьер не капризным, но эффектным комнатным растением. В комнатах выращивают всего один вид — аспидистру высокую (Aspidistra elatior), также известную как чугунное растение или азиатский ландыш. Она представляет семейство Спаржевые (Asparagaceae). Размеры аспидистр внушительны, с возрастом они все больше разрастаются, но растут медленно. В год аспидистра выпускает до 5 листов. Максимальная высота — от 40 до 80 см, фактически определяется длиной листьев. Аспидистры — настоящие долгожительницы. Они способны украшать интерьер десятилетиями даже в неидеальных условиях (если не допускать критических ошибок в уходе). Это растение отличается выносливостью, оно хорошо растет и развивается в местах с загрязненной атмосферой. А еще оно хорошо переносит нехватку света, а также невысокую температуру воздуха в помещении.

@темы: ШХ, цветики-листочки, англомания

---

среда, 31 мая 2023 в 21:58

Пишет natali70:

Так вышло, что за последнее время перевела несколько статей из первого выпуска BSI. Завтра тоже придется выходить на работу, и если сложится, то, возможно, я этот выпуск добью. Хотя статьи почти все очень странные. Ну, и вот эта статья... Наверное, кто-то скажет, ну что за бред, мало ли где какие совпадения. Да я и сама вначале так сказала) Но потом как-то подумала, что, возможно, все это из той же оперы, что и другие загадки Канона, когда ты понимаешь, что все это вместе очень странная штука. Когда видишь какие-то взаимосвязи там, где их быть не может просто по определению. Так же, как в той замечательной статье "Янки из Коннектикута в защиту сэра Артура", где связались в один узел Альпы, пчелы, Наполеон и Эксельсиор, и стало быть даже Бретт, ибо это его девиз. И ты понимаешь, что это оозначает что-то невероятное, только вот ты пока не можешь сказать, что) И можно только запомнить этот факт, как советовал сам мистер Холмс. И здесь почти такая же история. Я вначале только пару слов скажу. Оно даже в худшем случае говорит о том, что нет в Каноне ничего случайного. Семью Верне Дойль взял не с потолка. И Босуэлл там упомянут не просто к слову -типа, тоже биограф, вот и все. Хотя не возражаю, если меня сочтут фантазером. Там все было просчитано и продумано. Наверное, поставлю тэг "остров Юффа", хотя про него тут как раз как-то очень туманно. Автор один из классиков шерлокианской науки. Джеймс Боссуэлл и остров Юффа Джей Финли Крист Джеймс Босуэлл МНОГИЕ были обычными последователями биографических излияний Джеймса Босуэлла и доктора Джона Х. Уотсона. Однако ни один из комментаторов по этому вопросу, похоже, не обратил внимания на некоторые интересные записи в дневнике, которые могли бы выступать в качестве письменного упоминания о том, чем второй был обязан первому. В значительной степени эти элементы состоят не более чем из личных или географических названий, и использование их Уотсоном, конечно, могло быть почерпнуто из других источников; но само по себе их количество делает их заслуживающими внимания. Сам доктор Уотсон принимал участие в беседах с доктором Джонсоном в Сент-Эндрюсе, (не Джон Уотсон, и не доктор медицины, но, тем не менее, доктор Уотсон) записанных примерно на семи страницах, когда Великий моралист находился на пути к Западным островам; и знакомый доктор Шерлок (Томас Шерлок 1678-1761) неоднократно упоминался Босуэллом. Никто не утверждает, что это были источники родового имени нашего Уотсона или христианского имени Холмса; но это, по крайней мере, возможные источники. В любом случае, существует внушительный список фамилий, с которыми сталкивалсяУотсон. Некоторые из них были вполне обычными в Англии;но они представляют интерес, даже если были выбраны случайным образом. Доктор Эгер ("Дьяволова нога") имеет своего двойника в примечании благодарственного письма Босуэлла; Барклай («Горбун» был автором работы, издание которой Баскервилем было раскритиковано Джонсоном; Кадоген (молодой Уэст в "Чертежах Брюса-Партингтона") был упомянут Босуэллом как автор книги о подагре; Дандасом, который бросался вставной челюстью в свою жену («Установление личности» также звали шотландского члена парламента и президента Шотландского совета, который вынес решение по одному из дел Босуэлла; Месгрейв фигурирует дважды, один раз как Сэмюэл в небольшом диспуте с доктором Джонсоном относительно значения слова “памфлет”, и еще как-то Ричард Месгрейв, который слишком долго подталкивал Джонсона к какой-то литературной деятельности, безапелляционно получил категорический приказ “Сядьте, сэр!”. Появляются три отдельных Патерсона: один был клиентом Босуэлла, один - лондонским книготорговцем, а третий - сыном последнего, но, к сожалению, Грайса среди них нет. И даже имя Уоррен, как у домовладелицы («Алое кольцо» принадлежал врачу, который был среди многочисленного персонала во время последней болезни доктора Джонсона. Особого упоминания, по-видимому, заслуживает граф Бесборо, чье имя, возможно, превратилось в Десборо, одну из лошадей в "Серебряном". "Комментарии" доктора Торникрофта Хакстейбла к Горацию ("Случай в интернате"), возможно, имеют отношение к коллекции доктора Дугласа, состоящей из нескольких сотен томов переводов и комментариев, отмеченных у Босуэлла; и у нее тоже есть свой двойник в комментариях Бентли и Джейсона де Нореса к Горацию, двух работах, которые были раскритикованы доктором Джонсоном. Сэру Джошуа Рейнольдсу от российской императрицы в знак ее уважения к его литературному творчеству была подарена золотая табакерка, украшенная бриллиантами («Установление личности». Есть высказывание Джонсона (переданное посредством Босуэлла) : “Вы заметите, что ни по одному человеку не скажешь, что он занимается какой-то конкретной профессией, но вы можете узнать это по его внешности. Та или иная часть его тела используется больше, чем остальные, он в какой-то степени деформирован...“; и есть высказывание Холмса (в «Медных буках», что наборщика можно узнать по большому пальцу левой руки, а ткача - по зубам. Кроме того, Холмс написал монографию (“Знак четырех&rdquo о “влиянии профессии на форму руки"; он считает, что "расплющенные подушечки пальцев” и “одухотворенное лицо” выдают музыканта (“Одинокая велосипедистка»&rdquo, что из-за физического труда правая рука“на размер больше левой” и что "толстые и ороговевшие суставы" профессора Пресбери ("Человек на четвереньках") говорят о его “эксцентричном способе передвижения”, когда он находился под воздействием своей омолаживающей “сыворотки”. Мы находим Холмса “взвешивающим возможности” в «Знаке четырех» и «Собаке Баскервилей», но доктор Джонсон опередил его, когда сказал относительно некоей комиссии по военно-полевому суду, что “возможно, не было ни одного члена этой комиссии, который за всю свою жизнь хоть час в одиночестве взвешивал возможности.” Босуэлл цитирует письмо Джонсона, в котором говорится, что миссис Уильямс угасла “просто от истощения”, и Уотсон сообщает, что Холмс однажды лишился чувств по той же причине (Подрядчик из Норвуда"). Холмс, опять же устами Уотсона, любил указывать на важность мелочей, а доктор Джонсон однажды заметил посредством Босуэлла, что “всякое знание само по себе имеет определенную ценность. Нет ничего настолько незначительного и несущественного, что я предпочел бы не знать об этом, нежели наоборот”. До сих пор Уотсон, возможно, руководствовался простым совпадением; но остаются некоторые моменты, которые нелегко приписать даже этой сверхъестественной воле случая. В “Пустом доме" грабитель и убийца , помимо всего прочего, еще и "прекрасный органист".(К слову сказать, так у нас это всегда переводили. Но в новом переводе уже стоит мастер игры на варгане, что совсем не орган. А вообще этот инструмент зовется еврейской арфой.) В примечании к изданию книги Босуэлла "Джонсон" 1831 года описывается бурлескный ансамбль, который играл на «соляном ящике, еврейской арфе, костном мозге и мясницком ноже, шарманке и тому подобном…» Тому подобное включало, по меньшей мере, ручку метлы и там был особенно замечателен игрок на еврейской арфе – железной лире. Но самый замечательный из всех этих связанных между собой примеров был припасен напоследок. Холмсианские ученые долгое время искали таинственный остров Юффа, место малоизвестного приключения Грайса Петерсона ("Пять зернышек апельсина"). Доктор Джулиан Вольф, конечно, нарисовал нам красивую маленькую карту острова; но даже он не показал нам его точное положение на поверхности земли. В ожидании согласия Шерлокианского мира, этот дефект в наших знаниях теперь можно считать исправленным. В начале отчета о путешествии на Западные острова был найден остров Ульва. Для этого комментатора ассоциация с Юффой была сиюминутной, но этого было недостаточно для его идентификации. Однако после возвращения в Лондон мы находим беседу об острове Стаффа; и на следующих четырех страницах Стаффа и Ульва находятся в литературной (равно, как и географической) близости. Это два маленьких острова недалеко от западного побережья Шотландии, расположенные примерно в шести с половиной градусах к западу от Гринвича и примерно в пятидесяти шести с половиной градусах к северу от экватора. Они разделены примерно тремя-четырьмя милями открытой воды. И похоже, и тот, и другой, были владения некоего Маккуорри, и оба были проданы с молотка аукциониста в 1777 году, чтобы удовлетворить кредиторов Маккуорри. Остров Стаффа - меньший из двух, но, поскольку на нем находится знаменитая пещера Фингала, представляется более вероятным, что это он является “разумным факсимиле”, столь тонко скрытым под литературным названием Юффа. Патерсон также является уважаемой шотландской фамилией; и это нисколько не умаляет вероятности того, что Юффа находится не слишком далеко от побережья Шотландии. Если остров Юффа еще не открыт, то вот ,во всяком случае, около двадцати или более совпадений, представляющих интерес для шерлокианского( и, возможно, босвеллианского) исследователя.

@темы: ШХ

---

четверг, 01 июня 2023 в 08:46

Пишет Irina77:

Ритм жизни определялся в основном движением солнца: день короткий зимой и длинный – летом. Нередко считали время по ударам колокола в расположенном поблизости монастыре, который звонил почти каждые три часа к службе: полунощница – в полночь, хвалитны – в 3 часа; час первый – в 6 часов; час третий – в 9 часов; час шестой – в полдень, час девятый – в 15 часов; вечерня – в 18 часов и повечерие – в 21 час. Впрочем, эти канонические часы далеко не во всех случаях оказывались одинаковы; они изменялись в зависимости от климата, времени года и усердия звонаря. Особенно непостоянным было время вечерни. К тому же час третий, час шестой и час девятый в Англии звонили раньше, чем на континенте, так что, в конце концов, час девятый стал обозначать по-английски «полдень». Как измеряли течение времени? В некоторых монастырях имелись гидравлические часы, напоминавшие античные клепсидры, они представляли собой сосуд, из которого по капле за определенный промежуток времени вытекало определенное количество воды. Однако этот аппарат был весьма хрупким, сложным и к тому же довольно редким. Гораздо чаще пользовались солнечными часами, а для коротких отрезков времени – простыми песочными часами, принцип действия которых (а возможно, и размер) не изменился и по сей день. Ночью монах, звонивший к службе, ориентировался по положению звезд или по продолжительности горения свечи. Тексты сообщают, что в течение ночи их сгорало три, и ночь, таким образом, делилась на первую, вторую и третью свечу. Звонарь мог также определять время, хотя и очень приблизительно, по числу прочитанных им страниц, молитв или псалмов. Появление огневых часов в Британии обычно связывают с королем Альфредом Великим, самое первое упоминание о них относится к 878 г. "Хронометр" короля Альфреда состоял из 6 свечей, каждая из которых горела 4 часа. И служил для того, чтобы король мог правильно "организовать" свое время, распределив его между государственными делами и молитвой. Распределение времени в течение дня было неодинаковым в разных областях, в разное время года и у разных сословий. Впрочем, можно отметить и некоторые общие моменты. Вставали рано, обычно до восхода солнца, поскольку работы начинались на рассвете; умывались, одевались, молились дома или слушали мессу в храме. Обычно, встав с постели, сразу не ели, так как на церковной службе следовало быть натощак. «Завтрак», первый прием пищи, происходил несколько позже, около часа третьего и делил утро на две почти равные части. «Обед», обычно более обильный, был между часом шестым и часом девятым. После него устраивалась небольшая передышка, посвящавшаяся сну, чтению, прогулке или игре. Работы возобновлялись примерно в середине второй половины дня и продолжались вплоть до захода солнца. Зимой это время суток всегда довольно короткое. Ужинали между вечерней и повечерием. «Ужин» длился дольше, чем «завтрак» или «обед», после него иногда могли быть бдения, но, за исключением рождественской ночи, непродолжительные. Спать в XII веке ложились рано. Освещение (восковые или сальные свечи, масляные лампы) стоило дорого и таило в себе определенную опасность: ночь – это всегда тревожный период, время пожаров, измен и сверхъестественных напастей. Законы повсеместно запрещали работу после наступления темноты и особенно строго карали преступления и проступки, совершенные между закатом и восходом солнца. М.Пастуро "Повседневная жизнь Англии и Франции в эпоху рыцарей Круглого стола"

@темы: календарь и время

---

Казалось бы, к концу 1990-х утвердилась ортодоксия, примерно такая: "всё неафриканское человечество образовалось из небольшой группы людей, вышедших из Африки 50-60 тысяч лет назад (тлн), с общим предком всех живущих сегодня людей 150-200 тлн жившим в восточной Африке". ...противоречия нарастают (об этом чуть больше ниже). Всё менее ясно, когда же люди "выходили из Африки", каким путём, как развивалась дальнейшая миграция, какие это были гаплогруппы и т. д.
...Генетики нашли в геноме современного человека 57 "жёстких выметаний" - аллелей с мутациями, происшедшими предположительно более 50 тлн, которые быстро распространились, фактически приведя к вымиранию людей без этих аллелей. И большинство этих мутаций связаны с приспособлением к холоду (запасами подкожного жира, физиологией кожи и волосяного покрова и т.д.). И на основе этого делаются выводы что люди вышли из Африки ранее 80 тлн, южным путём, (через Баб-эль-Мандеб) и почти 30 тыс лет "сидели" в Аравии, где "привыкали к холоду" и имели вышеупомянутые мутации, и затем, около 50 тлн, быстро распространились по всей Евразии
...Проблема с этой гипотезой уже в том что никакого "холода", к которому нужно было приспосабливаться, и эти приспособления выбирали очень специальные мутации, в Аравии не было.
...результаты анализа о 57 "жёстких выметаний" в период 50-80 тлн отлично сочетаются с моделью возникновения современного человека в Азии, и волн миграций в Африку, ставшей "убежищем" для более ранних генетических линий, описываемой в предыдущих постах серии. После резкого похолодания после 75 тлн (в результате Тобы и не только) немалая часть существующих гомо сапиенс в Евразии вымерла, и выживали именно мутации, приспособленные к холоду. Они и заместили всех предыдущих сапиенсов. Когда климат стал помягче после 55 тлн, произошёл резкий демографический взрыв и люди, уже с отобранными "холодными" мутациями, распространились по всей Евразии, и часть даже мигрировала в Африку как очередная волна.
https://neznaika-nalune.livejournal.com/1053088.html

@темы: генетика и генеалогия

---

( Читать дальше... 

@темы: иллюстрации

---

В Дубне до 11 июня проходит выставка «Человек. Земля. Вселенная», на которой можно увидеть интересные произведения на тему космоса.


Стаханов И.М. Научный поиск (1984-1986). Собрание РОСИЗО

( Читать дальше... 

Метки:

• выставки, 


• советс

@темы: картины

---

суббота, 27 мая 2023 в 16:48

Пишет natali70:

Довольно средняя статья и я тут со многим не согласна, хоть и несколько интуитивно. Как часто бывает, хотела бросить), но решила, что все же это просто в одну копилку, чтоб при желании можно было проглядеть. Кроме того, это Кэтрин Уайт, которая мне очень интересна. Она, собственно, жена Дэвиса, когда-то работала, если я не ошибаюсь, в библиотеке музея Бронте, и с Дэвисом их познакомил практически Холмс) А мистер Бретт был кем-то вроде посаженного отца. Потому и решила для статьи выбрать эту фотографию, судя по виду Бретта, мне кажется, что это или "Сиреневая сторожка", или "Чертежи Брюса-Партингтона". Это 1988 год, а статья вышла в 1990-м. Так что очень подходит Статья была опубликована в журнале "Бумаги Месгрейва" (Musgrave Papers), выпускаемого Обществом Северных Месгрейвов", основанном как раз Дэвисом и его женой. У меня оттуда уже были несколько статей. А это был специальный выпуск, посвященный Уотсону Мать Уотсона и его семейная история Кэтрин Уайт У Уотсона в Англии не было ни близких друзей, ни родных, когда он вернулся с афганской войны. В «Знаке четырех» мы узнаем об отце Уотсона, и об его несчастном покойном брате, но эти единственные представители клана Уотсона известны нам из его отчетов. Что же случилось с остальной частью семьи Уотсона, и самое главное, с его матерью? На протяжении всего Канона она никогда не упоминается, и это, как сказал С.К.Робертс, действительно, очень любопытно. Робертс, в сборнике «Холмс и Уотсон» (Оксфорд, 1953) указывает на это упущение и отваживается сделать некоторые предположения. По-видимому, тут имеет место быть полное отсутствие информации о личности этой леди. Он предполагает, что отсутствие даже каких –либо упоминаний о миссис Уотсон в период жизни Уотсона после знакомства с Холмсом, объясняется ее ранней кончиной после рождения ее второго сына. Робертс наделяет эту леди благочестивыми, трактарианскими наклонностями на основании того, что она назвала Уотсона «Джон Генри» в честь кардинала Ньюмана. Он также предполагает, что ее муж, скорбя по столь безвременно покинувшей его жене, увез детей в Австралию. Это вполне правдоподобно. Мы знаем о предполагаемом знакомстве Уотсона с территорией вокруг Баларэта, но зачем его отцу было ехать в Австралию? Возможно, у их семьи были там родственники: писатель Генри Бреретон Марриотт Уотсон (1863-1921) помощник редактора в «Пэлл-Мэлл Газетт» и автор таких романов, как «Диоген Лондонский»(1893), был австралийского происхождения. Генри Бретертон Марриотт Уотсон Столь же обоснованы и связи с Шотландией. Джон «Иен Макларен» Уотсон (1850-1907) был сыном шотландского сборщика налогов. Он учился в Эдинбургском университете, стал священником и писал сентиментальные шотландские рассказы. Мужчины с именем «Уотсон» зачастую не были обделены литературным талантом . Выводы Робертса имеют оттенок вероятности, но, учитывая отсутствие представленных нам доказательств, они остаются всего лишь предположениями. Молчание Уотсона о своей матери достаточно красноречиво: память о ней для него священна и ее печальный конец для него дело очень личное, не допускающее публичного вмешательства. Я не претендую на то, что обнаружила какие-то несомненные факты, это просто альтернативы, основанные на изучении косвенных свидетельств из разных «дел». Что же тогда нам делать с этими отрицательными свидетельствами? Как нам придать форму и содержание туманной фигуре матери Уотсона? Многое можно вывести логическим путем, который, явно, одобрил бы Холмс. Обратите внимание на его наблюдение и вывод в отношении жестокого ребенка в «Медных буках»: «Мой дорогой Уотсон, вы врач и должны знать, что поступки ребенка можно понять, изучив нрав его родителей. И наоборот. Я часто определял характер родителей, изучив нрав их детей.» Таким образом, именно к Уотсону мы должны обратиться за пониманием характера его матери. Основные личностные черты Уотсона были сформированы окружающими его взрослыми людьми; присутствием или отсутствием отношений с родителями, особенно самой ранней близкой связью с матерью. Такой подход сопряжен с некоторыми препятствиями, поскольку Уотсон, рассказчик от первого лица, естественно, мало что рассказывает о себе. Это может быть скромность на фоне гения, литературная интуиция или даже умалчивание о прошлом. Мог ли старый добрый Уотсон скрывать неприглядную тайну от своих читателей? Уотсон- автор концентрируется на Холмсе, полагая, что читатель хочет знать о сыщике, деятеле, мыслителе, герое; его биограф второстепенен. Сам Холмс редко говорит о прошлом своего друга. Однако многое в характере Уотсона скрыто в его действиях: его чувство юмора и смелость, его литературные и медицинские навыки, терпимость и поддержка блестящего и эксцентричного детектива говорят сами за себя. Но откуда взялись эти качества? Как они были сформированы? Продвинем наше расследование еще на один шаг вперед: если Уотсон, случайно или намеренно, оставил нам мало непосредственных прямых фактов, то мы должны заняться психологической импровизацией. Именно в отношения Уотсона с другими людьми мы должны углубиться, чтобы обнаружить признаки собственной психики Уотсона, вплоть до вещей, повлиявших на его формирование в детстве и, следовательно, к его матери. Мы должны изучить его отношение к женщинам в Каноне и, в особенности, к тем, где отношения матери и ребенка важны для дела. С.К. Робертс отмечает в своем сборнике («Miscellanea», исследуя значение брака (ов) Уотсона, что при выборе записанных случаев доктор явно предпочитает те , в которых была замешана попавшая в беду благородная дама. Мы могли бы привести следующие примеры: «Установление личности», «Пестрая лента», «Медные буки», «Одинокая велосипедистка» и «Исчезновение леди Френсис Карфэкс», а также «Конец Чарльза Огастеса Милвертона», «Второе пятно» и «Дело необычной квартирантки». Рассмотрим этих женщин в контексте: Мэри Сазерленд, Элен Стонер, Вайолет Хантер, Алису Рукасл, Вайолет Смит и леди Фрэнсис Карфакс - все они в той или иной степени запутаны в клубке обмана, покушений на убийство, брака, денежной выгоды и словесного насилия, жертвы коварных отчимов и злодеев-манипуляторов. Они - одинокие фигуры, которым не к кому обратиться в своей беде: "Они неизбежно вызывают у окружающих тягу к преступлениям". Из его отчетов об этих делах очевидно, что Уотсон сопереживает тяжелому положению этих женщин. В "Деле установления личности" Уотсон, по-видимому, наобум выбирает статью из газеты: «Возьмем первый попавшийся заголовок: "Жестокое обращение мужа с женой". Далее следует полстолбца текста, но я, и не читая, уверен, что все это хорошо знакомо. Здесь, без сомнения, фигурирует другая женщина, пьянство, колотушки, синяки, полная сочувствия сестра или квартирная хозяйка.» Похоже, Уотсон говорит, исходя из личного опыта. Не обязательно об этой конкретной ситуации, но об обычном насилии над женщинами со стороны мужчин, в частности о жестоком обращении с одной женщиной - его матерью. Честность самого Уотсона не подлежит сомнению, но не будет ли слишком невероятным предположить, что его отец, возможно, был человеком, гораздо более подверженным слабостям? Мы знаем, что прекрасный пол был в ведении Уотсона и что его отношения с женщинами были благородными и сочувственными. Рыцарство Уотсона, вероятно, было вызвано тем, что он видел боль и унижение, причиненные его матери. Доктор Уотсон не выносит, когда обманывают женщину. Он так описывает обманутую мисс Мэри Сазерленд: "Несмотря на нелепую шляпу и простоватую физиономию, посетительница невольно внушала уважение своим благородством и верностью". Идет ли речь о мужчине, женившемся из-за денег, или о жестокости отчима по отношению к своей дочери, такие несчастные дамы могут быть уверены в Уотсоне как в своем защитнике. Однако, похоже, он был либо слишком молод, либо просто не успел спасти свою собственную мать. Говорят, что на наш выбор партнера в значительной степени влияет наш детский опыт: мы ищем кого-то похожего на наших родителей или противоположного им. Я не буду пытаться строить дальнейшие предположения относительно заезженных проблем браков Уотсона, за исключением того, что женщины и брак играют значительную роль в его жизни. В «Знаке», выбор Уотсоном Мэри Морстен в качестве своей невесты может быть либо неосознанной тоской по своей матери, либо полным ее отторжением. Учитывая моменты, которые мы рассматривали ранее, представляется вероятным, что его мать была женщиной с прекрасными качествами, в то время как его отец вовсе не был достоин восхищения. Уотсон, как младший сын, вероятно, брал с нее пример и они были близки, а старший брат был больше похож на отца по привычкам и темпераменту. Возможно, между братьями Уотсонами существовала заметная разница в возрасте, что могло бы объяснить раннюю смерть старшего, ускоренную невоздержанным образом жизни, и тот факт, что ни один из родителей Уотсона не был жив в годы его дружбы с Холмсом. Уотсона, возможно, отправили в школу раньше обычного, если его мать была больна. Мы можем предположить, что ее болезнь, возможно, усугубилась неразумным поведением ее мужа и что ранние семейные неурядицы могли в какой-то степени объяснить независимость Уотсона и его чуждость условностям во взрослой жизни. В отличие от матери Уотсона, Мэри Морстен – величина конкретная и известная. Между молодой парой есть сходство - и у Уотсона, и у Мэри нет семьи и они вынуждены зарабатывать на жизнь. В некоторых рассказах мы видим домашнюю гавань Уотсонов. В начале "Тайны Боскомбской долины" они сидят вместе за завтраком; в начале "Горбуна" Уотсон уютно устроился у собственного очага, "выкуривая последнюю трубку и склоняясь над романом". Он говорит о своей недавней женитьбе в «Скандале в Богемии»: «За последнее время я редко виделся с Холмсом – моя женитьба отдалила нас друг от друга. Моего личного безоблачного счастья и чисто семейных интересов, которые возникают у человека, когда он впервые становится господином собственного домашнего очага, было достаточно, чтобы поглотить все мое внимание.» Тихая и спокойная домашняя жизнь с Мэри может быть примером того, как «лишенный матери» Уотсон либо ищет спокойствия, которого никогда не ощущал дома, либо хочет вновь вернуться к совершенству своего раннего детства, когда ничто не нарушало уверенности в том, что тебя любят. Любовь Уотсона к приключениям в равной степени сочетается с пониманием ценности домашнего очага и стабильного фундамента, чтоб он мог работать и далее проявлять свой интерес к делам Холмса. Сам Холмс лукаво замечает, что женитьба очень подходит его старому другу: «… с тех пор, как я вас видел, вы пополнели на семь с половиной фунтов.» Эта удовлетворенность указывает на бессознательную реакцию Уотсона на отсутствие его матери: большую часть своего детства и ранней зрелости он провел вдали от дома, либо в школе, либо в университете, либо в армии. Я уверена, что его влечение к Мэри отражает собой тоску по положительным аспектам его прошлого, представленным его матерью, а не бегство от него. Мы вернемся к влиянию Мэри Морстен позже. Отметив отношение Уотсона к женщинам, вовлеченным в дела Холмса, и таким образом, связав это с возможностью разрыва между его матерью и отцом, давайте поищем доказательства, на основе которых можно сделать дальнейшие утверждения. Очевидно, что миссис Уотсон умерла рано - мы предполагаем, что в семье не было большого скандала, который мог бы заставить Уотсона молчать о своей матери. Трудно представить, чтобы мать уравновешенного Уотсона была заключена в психиатрическую лечебницу или тюрьму, и ее великодушный и преданный сын не мог упомянуть об этом факте и выразить ей сочувствие в своих опубликованных отчетах; Уотсон - человек, который воспользовался бы возможностью публично выступить против несправедливости, поэтому его молчание о своей матери проистекает скорее от его личной боли: он защищает ее действиями, а не словами. Итак, миссис Уотсон умерла молодой, но когда? Не сразу после рождения юного Джона, в 1852 году или около того, как предполагает С.К. Робертс ,но, очевидно, до возвращения Уотсона в Англию в 1881 году после его участия в афганской кампании. Если предположить, что она умерла между 1852 и 1881 годами, то , что было причиной ее смерти, и как повлияла эта безвременная кончина на молодого Уотсона? Возникает соблазн предположить, что ее смерть могла быть результатом какого-то преступного деяния, прямого или косвенного. Это помогло бы дать некоторую мотивацию для объяснения рвения Уотсона и его преданности делу справедливости, отстаиваемому Шерлоком Холмсом. Однако болезнь кажется наиболее вероятной причиной смерти - ранний опыт столкновения с заболеванием, возможно, побудил Уотсона стать на путь медицины; если он не смог спасти свою мать, он мог бы спасти жизни других. Интересно отметить, что Уотсон знаком с малоизвестной монографией доктора Перси Тревельяна о редких нервных болезнях (Постоянный пациент). Почему Уотсон прочитал эту статью? Его осведомленность об идее фикс (Шесть Наполеонов) может дать дополнительные ключи к пониманию природы болезни его матери. Практически невозможно предположить точную причину кончины миссис Уотсон – число различных комбинаций тут бесконечно. Однако я считаю, что можно с уверенностью сказать, что сочетание нераскрытого преступления, возможно, в форме физического насилия и ментальной жестокости со стороны ее мужа, и возникшей в результате болезни, подействовавшей на душевное состояние, предрасполагающее к нервному заболеванию, унесло ее прочь. Таким образом, Уотсон, с проснувшимся в нем острым чувством справедливости, неосознанно стремился защитить ее, сначала занявшись медициной, а затем присоединившись к Шерлоку Холмсу в борьбе с преступностью. * * * Мы установили, что Уотсона тянет к Мэри Морстен из-за ауры комфорта и стабильности, которую излучала и его мать. Но в жизни Уотсона есть еще кое-кто, чье влияние очень велико, - Шерлок Холмс. Уотсон признается в "Этюде", насколько этот человек возбуждал его любопытство. Его тянуло к Холмсу, но он не мог сказать почему. Возможно, оба этих человека вызывают к жизни отголоски духа матери Уотсона. Он ищет сочетание блестящей нестабильности, присущей Холмсу, и силы характера и уверенности, которые являются сущностью Мэри. Кроме того, и Холмс, и Мэри Морстен - исключительные и чуждые условностей персонажи. Терпимость и сочувствие Уотсона к настроениям Холмса и его пристрастиям наводят на мысль, что у Уотсона, возможно, был какой-то предыдущий личный опыт подобного поведения за пределами его медицинского образования. Миссис Уотсон, должно быть, была нервной, блестящей женщиной, преданной своим детям, но отчаявшейся в муже. Без сомнения, она принимала сторону юного Джона в семейных спорах, в то время как мистер Уотсон и старший из ее сыновей выступали против них. Вероятно, у нее были художественные наклонности, поскольку вполне вероятно, что Уотсон унаследовал свои литературные способности и богемные черты от одного или другого из своих родителей. Нам знакомо восклицание Холмса: "Никаких лирических отступлений, Уотсон", и его замечание в «Установлении личности» о том, что у доброго доктора тонкое чувство цвета. Обратите внимание на высказывание Уотсона в "Собаке Баскервилей" о том, что понятия Холмса об искусстве отличались крайней примитивностью. Это подразумевает, что у Уотсона были о нем какие-то свои понятия. Творческий образ мышления его матери, унаследованный Уотсоном и подвергнутый критике логичным Холмсом, мог бы привести ее к конфликту с мужем, придерживающимся ограниченных милитаристских взглядов. Работа миссис Уотсон тоже пострадала бы из-за ограниченных возможностей женщин в искусстве в викторианскую эпоху. Я подозреваю, что мать Уотсона, возможно, была писательницей или художницей. Некоторые другие черты характера Уотсона были неминуемо унаследованы им от отца, но менее очевидны; эти черты в гораздо большей степени проявились у его несчастного брата, что было продемонстрировано Холмсом при осмотре часов в начале "Знака четырех". Азартные игры, игра на бирже, а также пристрастие к бокалу вина - все это "мужские" занятия, которым предавались джентльмены, составлявшие значительную часть круга общения мистера Уотсона. Мужчины часто выбирают военную карьеру, и я думаю, вполне вероятно, что отец Уотсона был военным. Однако Уотсон-старший был неважным семьянином. Вероятно, именно миссис Уотсон поначалу удерживала семью вместе: несомненно, после ее смерти ее старший сын «слетел с катушек», в то время как младший Уотсон решил добиться в жизни чего-то такого, чем она могла бы гордиться. То, что он действительно достиг столь многого и сам по себе и вместе с Шерлоком Холмсом, глубоко тронуло бы его мать. Те факты, которые мы получили о родителях в результате изучения их ребенка, доказывают, что у замечательного Джона Х. Уотсона была замечательная мать. *** Из мистики. Иногда - вообще довольно часто - бывает ощущение, что в мире Холмса все каким-то образом взаимосвязано. Ну, это вот, когда еще до написания "Этюда" Дойлю дарят картину Верне, а вот у этого Марриотта Уотсона есть романы "Лондонский Диоген" и "Паутина Паука", написанный, кстати, в 1891 году. Ну, ладно, будем считать, что это мои фантазии. Мне лично, наоборот, всегда казалось, что у Уотсона была вполне такая счастливая семья. По крайней мере, в детстве. А потом родители умерли, а с братом было все очень сложно. Но это просто мое восприятие. Ну, и как не крути, все же немного странно, что Холмс тут был назван воплощением нестабильности, а Мэри - уверенности. Нет, в принципе, понятно о чем речь, но мне кажется, не стоит говорить об этом так однозначно.

@темы: ШХ

---

Мистер: mister < master < magister (лат. "учитель, предводитель, начальник"), от корня *meg ("большой, великий"). От него мы можем знать латинское прилагательное "magnus" ("великий"), ну и интернациональное слово "макси".

Любопытно, что антонимом слова "magister" был "minister" (узнаете слово "мини"?), которое переводилось как "слуга, помощник". А теперь министр стал значительно круче.

Французским аналогом мистера является "мэтр" ("maître").

Миссис: missis < mistress, женский род от мистера.

У французов это слово выглядит как "maîtresse", что может означать очень разные вещи - "учительницу", "хозяйку" и "любовницу" (видимо, тут французы заложили разные женские роли, кем мы там должны быть на кухне, кем в салоне, и так далее).

Мисс: miss < mistress, просто сокращенная форма.

Мсье: monsieur < mon sieur < mon seigneur, что значит "мой господин". Думаю, что вариант "монсеньёр" тоже все слышали, как и устаревшие "сир" и "мессир".

Мадам: madame < ma dame, то есть "моя дама". Французское слово "dame" происходит от латинского "domina", что значит "хозяйка" (слово "доминировать" оттуда же).

То же самое - испанские "дон" и "донья", португальские "дон" и "дона".

Мадемуазель: ma demoiselle < ma damoisele, просто та же "дама", но с уменьшительным суффиксом, получается "моя дамочка".

Сеньор: señor < senior (лат. "старший"). Это то же слово, которое мы видели во французском ("сир", "сеньёр").

Херр: herr < hērro ("серый, седой")\hēr ("уважаемый, благородный"). Это чисто германское слово, но логика в нем та же, что и в латинском: седой, значит старый, значит самый старший, значит самый умный, значит самый крутой и уважаемый.

Фрау: frau < frouwa ("хозяйка, госпожа") < *frawan (прагерм. "хозяин, господин"). А это слово родственно нашему "правый", а по сути ближе к слову "правитель".

Фройляйн: Fräulein - уменьшительное от "Frau" vk.com/wall-211410684_4732

@темы: Вавилон-18, этикет и титулы